Намысто для Мавки
Удивительное ощущение от встречи с монотонным рядом выставочных экспонатов, как могло бы быть, стер зигзаг из удивления и восторга, причем, одновременно. Вдруг оголилось собственное восприятие тонкой интеллигентной игры в переодевание янтаря, в одежки фольклорно-авангардные, подчас бесстрашно авантюрные, изумительно продуманные и до того стильные что, кажется, дизайнеры должны выстраиваться в очередь, чтобы украсить такими намыстами свои изделия. Сейчас сделаю чистосердечное признание — никогда не любила янтарь, зная его только в прочтении тусклом, старящим, заточенным в металлы, которые ему совершенно чужды, пусть простят меня, вечно благородные серебро и золото. Может, это и бестактно, но встретившись с автором выставочного янтарного кокетства, известным украинским художником Аллой Жмайло сразу в этом призналась, но перед тем не утаила своего «замри» перед Мавкой в центре экспозиции, вернее, намека на нее, легкого флера присутствия сказочной панночки в виде толи девичьего венка, то ли головного убора зрелой женщины кибалки. Главное, что уловила смысл — вечная женственность не имеет возраста, и янтарный каскад брызг, лучей, застывшим кружевом, обрамляющим головку эфемерной дивы, просто завораживает. И все это — из осколков, янтарных «чипсов», слайсов, по сути, даже из янтарной пыли, одним словом, из отходов. Но как же они сыграли на опережение — сначала мощное энергетичное прикосновение, даже онемение, а затем любопытство — как, из чего точно, где это было раньше, кто мама этой кутюрной игры. Репортерская душа жаждала подробностей, чтобы побыстрее поделиться мгновением, вот и оказалась в домашней студии труженицы и фантазерки АллыЖмайлоточкаком, как ее шутя называют друзья. Ничего удивительного, что мастерская была своеобразным по стилю, естественно, продолжением выставки: и тут и там — все своими руками. Срежиссирован и обыгран каждый сантиметр небольшого пространства, сохранив обаяние и шарм изыскано недостроенного жилища, естественно, не прибегая к услугам мебельных салонов с их кровожадными цифрами и клонированными предложениями. Не стану углубляться в описание тут уютно рационально, а то не успею вовремя тормознуть, а ведь хочется поговорить, полюбопытствовать. Скажу только, что кофе мы пили за каким-то изысканным столиком двухметровой длины цвета слоновой кости. Оказалось, что доска, а нынешняя столешница, до вмешательства Аллы была бомжом, мокла и мерзла под открытым небом, потом высыхала и снова намокала. Никто на нее и не смотрел. Однажды, гуляя с сыном-музыкантом, а видели они ее постоянно на прогулке, одновременно решили — забираем, усыновляем, и дарим другую жизнь. Так появился столик. Тут еще много всяких заманух, но сначала все же вопросы.
— Пиаровские усилия, что это для Вас?
— Даже не знаю, что это такое. Никогда не выпячивалась, не стремилась, даже избегала всякой суеты, это такая потеря энергетики. К тому же у меня трое детей, так, что пестовать свой сетевой образ с напором многих выскочек, которые буквально навязывают себя, понятно, и времени не было. Все мое творчество проходило и проходит как бы между моим вечным материнством, хоть дети уже взрослые. К тому же в меня никто не вкладывает, сама и зарабатывать должна. Сейчас младшая Сонечка уже заканчивает Художественный колледж, и я, признаюсь — уж очень соскучилась по себе самой. Жажда творчества, когда профессионально давно окреп особо острая, ненасытная, неостановимая. Я даже боюсь, что у меня списывают идеи, отщипывают технические приемы придуманные мною. Знаю, каждая новая коллекция будет лучше предыдущей. Тут же мысленно делаю свой вывод, не отвлекая, не захаращивая нашу беседу. — Дети очень упрощают жизнь, хотя бы тем, что усложняют ее. Рафинированность и сдержанность в художнице, похоже, как и в янтаре, запечатались навсегда. Такая не станет бегать, крутиться, чтобы казаться кем-то, не зная кем. Достаточно и мгновения, чтобы уловить это.
— Язык янтарного тела, темп «взгляда» — это только для имиджевой выставки?
По сути, с цельным янтарем я и не работаю, он кстати, весьма не фотогеничен на старте. Если хотите, я королева отходов, в том числе и янтарных. Все, что вы увидели на выставке, а родилась она по инициативе первого украинского концептуального бренда имиджевых аксессуаров и ювелирных украшений из янтаря «VRODA Amber jewelry» коллаборация состоит из украшений и фотографий фотохудожницы Веры Бланш. Так вот — все это пиршество из сырья не линейного, оно даже не второсортное, а так — нечто. Мне организаторы предложили посмотреть неожиданным взглядом на янтарь, а то он давно, похоже, засиделся как старая дева. Энергию свою, всплеск вдохновения и вложила в образы. Свою эмоцию я не изображаю, а передаю ее, переживая вместе, в одном ритме.
— Это как серфинг — поймал волну и наслаждайся?
— Если художественная ценность украшения во много раз превышает стартовую сырьевую цену, то понятно, сколько труда надо было вложить в такую недосортицу, в этот неформат, изначально непрезентабельную массу, подарив превращение. Кстати, выставка так и называется «IMPERSONATION». Встреча же с художественным видением и четким техническим решением и дала результат. Мой станочек — видите, он тоже в интерьере, с его 40 тысячами оборотов, помогал мне без устали. Вообще, для выставки как бы соображала на троих с янтарем, металлом, резиной. Похоже все же я — четвертая. Играть можно во все — в выставки, новый старт, в свое удовольствие. В Щербенко Арт Центре моя сказочная Мавка, вернее, флер ее присутствия через ее отсутствие с сияющими слайсами в короне (кстати, сейчас все находки патенту), а на будущих международных выставках предложит уловить загадочность и поэтичность украинского янтаря после встречи мастерской природы и мастерской художника. Результат преображение, похоже, многим понравился, а я же признаюсь и вам — всегда янтарь ненавидела. Вот, хотела сейчас смягчить, и сказать, что была равнодушна, но нет, ненавидела. Когда мне друзья дарили всякие отходы, а всю жизнь их обыгрываю то в коллежах, то в арт-выдумках, и мне попадались кусочки янтаря, хотелось, если не выбросить, то отложить в сторону, чтобы на глаза не попадались. Мне был янтарь в советской аранжировке совсем не интересен. В отличие, скажем, от резины, отжившего свой срок металла, всяких клаксонов от детских великов, даже лопнувших надувных шариков. Всегда ценю в людях умение олицетворять успех при ограниченном бюджете, согласитесь это непросто, но интересно, ведь главное, не выглядеть скучно. Смотрю на ваше намысто, одно, второе и энергия, не скупясь, обволакивает и притягивая.
Пани Алла, видимо, заметив это, и вдруг предложила — вы набросьте на себя и посмотрите в зеркало. Сейчас клянусь, что говорю правду и только правду — набрасываю обруч с стильно проржавленным спиралевидным металлом на котором висела, вернее, к которому прислонилась гроздь то ли спелой большой вишневого цвета смородины, то ли еще какой калины-малины. Отражение в зеркале было настолько комплиментарным, что почувствовала прилив не только энергии, но и любви. К себе. К намысту.
— Янтарно-резиновый кутюр востребован?
— Друзья говорят, что чувствуют в моих украшениях себя настолько расковано и независимо, утверждая, что даже движения, походка меняется. Я же всю жизнь шью себе сама и, естественно, украшаю, каждый раз новым намыстом. И всегда нарядна без пафоса, и чужих брендовых бирок. Кстати, однажды в интернете увидела свое украшение на известной светской иконе стиля, и это можно сказать — пожизненно, так как американской пани Айрис почти 100 лет. Как оно к ней попало — не знаю, но это так или иначе — комплимент, так как загадочная Айрис поднимает статус всего, что носит. Фэшн-секреты ее стильной гибкости, неподдельной молодой энергии она сформулировала сама: не думать над образом слишком долго, здорово, когда в наряде есть перчинка, немного драмы, а стиль — это истинный интерес к себе.
— Черные кожаные головки, что украшают студии, тоже арт-фантазии?
— Они, кстати, гипсовые, одеты в ошкуренную черную резину. Очень получились элегантными и, действительно, как бы кожаными. Это — моя сцена. Она помогает тестировать на них новые украшения, совершенствовать, придумывать, изобретать. Резина, облагороженная по моей технологии, присутствует на выставке не только в ожерельях. В главном эмоциональном акценте — короне-кибалке сказочной панночки, вернее, каркас под всем этим светящимся каскадом — из старого шланга, купленного на Птичьем рынке, по сути, месте моего главного шопинга. Просто отходов янтаря не хватало, а резина она у меня в избытке.
— Что сама в дом приходит?
— Я бы сказала — верхом на мне. Все ремонтноавтозаправочные станции в округе меня знают и с радостью отдают ненужные им шины. Еще и благодарят, запаковывают, будто не веря в свое счастье. Они, правда, никогда не видели, как преображается их непотреб. Вот вам и пример — видите фигурку, что стоит рядом с нашим кофейным столиком? Тут же вскакиваю, подхожу всплошную к модели-манекену и всматриваюсь в остросюжетную игру ее фольклорного наряда, и снова теряюсь. Чистота работы такая, прелесть линий, изгибов столь изящны, что держат весь студийный интерьер. Оказалось, что верх наряда из огромной шины от КАМАЗа, а юбочка из сетки — рабицы с цветами в тон. Конечно, черный.
Эх, если бы увидели еще ее серую сумку из автомобильного салонного утеплителя с ручкой-радугой. Поверьте, слову модницы — она смотрится так, что ревную ко всем, кто будет ее носить.
Вот такая она — АллаЖмайлоточкаком.
