Ненависть чистых рук
Как хорошо, что был сбит самолет с проклятыми укропами. Надо уничтожить все украинские самолеты, чтобы украм жизнь медом не казалось. И нам не жаль укропских вояк. Ура, дорогие ополченцы!
Эти слова не взяты в кавычки, потому что это не цитата. Цитата страшнее, ее нельзя было не перефразировать. Так написала дончанка об украинцах, защищающих донецкую землю. Правда, дончанка эта сама давно живет в России, но это даже не важно. Важна тональность, с которой написаны эти слова.
Всепоглощающая. Нерушимая. Абсолютная. Ненависть.
Худшее испытание для Донецка – это даже не АТО. Не бои. Не выстрелы. Не взрывы. Худшее – это именно вот эта ненависть, зародившаяся еще в ноябре прошлого года и набравшая вес к марту-апрелю. В июле спасения от нее не осталось. И если войну можно прекратить, террористов выдавить, а Донецк восстановить, то эта ненависть, пожалуй, неискоренима. Она не лечится, потому что тот, кто был заражен ею, сам с удовольствием лелеет это чувство.
География ненависти
«Вы только поглядите! Мать Надежды Савченко страдает! Да ее дочка – тварюка, она расстреливала мирных людей, она невменяемая с*ка, уродина, сволочь. Ее надо убить, расстрелять, уничтожить». А вот это уже цитата. Тут не перефразируешь. Если бы для измерения ненависти были специальные приборы, на этих словах зашкалил бы даже самый мощный из них.
И удивительное дело – это снова слова из России. Вдруг оказалось, что из соседней страны лучше видно все, что происходит в Украине. Граждане, годами не бывавшие дома, знают все лучше тех, кто остался в городе. И если те, кто остался, робко заявляют, что все совсем не так, в их адрес тут же поднимается не волна – цунами! – ненависти. Их называют «бандеровцами», «фашистами», «укропами», «майдаунами» и просто «даунами». Лишь за то, что они не просто переживают войну, но и посмели высказать о ней свое мнение. И оно вдруг оказалось другим, не таким, какому учат в Москве.
Анатомия ненависти
Впрочем, ради справедливости стоит сказать, что ненависть льется не только через границу. Она взращивается и в самом Донецке. Тут она проникает в каждую клетку.
«Западенцы, хватит бомбить Донбасс! Убирайтесь домой, или мы отправим туда ваши тела».
«В реке снова нашли тело со следами пыток. – Надеюсь, это тело Коломойского?».
Это – тоже цитаты. Одни из многих, и есть куда более вопиющие, только те не хочется приводить. Ненавидят всех, кто не похож на тебя. Тех, кто не признает ДНР, – потому что «бандеровцы». Тех, кто пошел защищать Украину, - потому что «стреляют, летают, сражаются». Тех, кто не пошел воевать, - потому что «трусы». «Западенцев» - потому что просто другие.
Особенно модным стало ненавидеть тех, кто эвакуировался из зоны АТО. В их адрес льются тонны ненависти. Аргумент прост – а почему они уехали, когда я не могу? Причина этого «не могу» не важна. Кто-то не может бросить родные края, кто-то не расстанется с любимой работой, кому-то просто лень. Но виноваты во всем этом те, кто смог, кто расстался, кто переборол себя. Опять-таки, они – другие, и это отличный повод высказать им максимум неприятия. И не важно, что им пришлось бросить то, что они любили. Напротив – чем больнее им было бросать, тем больше наслаждения в том, чтобы на это больное место надавить, ударить посильнее.
Лингвистика ненависти
И, конечно, есть персональная ненависть. К Коломойскому, Порошенко, Яценюку, Турчинову… К кому-нибудь. Особый шик – коверкать фамилии. Порошенко, например, с наслаждением называют «Потрошенко». Особых аргументов для такой переделки нет. Просто прозвучало созвучно, и «автор» обрадовался: он в тренде! Ведь придумал же кто-то «укропов» и «Путлера»? А мы придумаем свое, чем мы хуже!
И мало кто догадывается, что все это звучит жалко. Это похоже на наши выходки в третьем классе, когда мы перекраивали фамилии одноклассников, и нам было смешно. Сейчас нам уже не интересно, но «старшие братья» отчего-то раскусили эту возможность только сегодня и с удовольствием пользуются ею, вкладывая даже в примитивное, бессмысленное, не имеющее никакого контекста прозвище «укроп» весь массив ненависти, какой только смогли унести.
Механика ненависти
«Да убейте вы уже кто-нибудь этого Порошенко. Пусть отвечает за все». «Да разгоните вы уже кто-нибудь эту Верховную Раду». «Да взорвите вы уже кто-нибудь этого Обаму, чтобы не помогал украм».
Ключевое слово в этих цитатах – «кто-нибудь». Ненавидящие не спешат что-то делать сами, даже если это «что-то» - убивать тех, кого они ненавидят. Пусть это сделает «кто-нибудь», а они придут в социальные сети, прочитают, что был сбит еще один самолет, и напишут комментарий или даже целый пост. «Ура, мои дорогие ополченцы», например. Им хочется ненавидеть с чистыми руками, чтобы грязную работу выполнял кто-то другой, а они потом приходили на готовенькое и словесно добивали тех, кому и так больно.
Мотивы этой ненависти довольно низменны. Война всколыхнула во многих все самое плохое и при этом дала возможность быть безнаказанным. Вдруг стало возможно грабить и уходить от ответственности, убивать и не знать возмездия, оскорблять и не получать сдачи… Так почему же нельзя ненавидеть? Сейчас на ненависть дано добро. И даже когда запрет на нее снова вступит в силу, остановить этот поток будет очень трудно. И еще труднее будет восстановить сам Донецк, вернуть ему былую чистоту.
Механика этой ненависти такова, что один раз столкнувшись с ней, многие не выдерживают. С каждым днем все больше тех, кто присоединяется к уехавшим. Они больше не вернутся. Мы больше не вернемся. Вкусив ненависть, мы уезжаем в чужие земли лишь затем, что там еще есть надежда вылечиться душой, погреться о чужую заботу, почувствовать, что ты ценен, невзирая на твои взгляды и убеждения.
Но самое печальное для Донецка заключается не в том, что мы уехали. Самое печальное то, что ненависть осталась. Она никуда не спешит, она по кирпичику собирает свою Новороссию, называя предателями тех, кто как раз-таки не захотел предавать свою страну. Это змея, жалящая всех подряд, и есть лишь одна слабая надежда: когда все вокруг разбегутся и жалить станет некого, она без тени сомнения захватит свой собственный хвост. И вот тогда-то, только тогда, возможно, это все, наконец, закончится.
