Непростые сюжеты вокруг Бабьего Яра
Каким окажется Мемориальный центр Холокоста «Бабий Яр», решение о строительстве которого за деньги олигархов Украины и России, похоже, уже окончательно принято официальным Киевом? «День» постоянно отслеживает связанные с этим проектом проблемы, однако вопросов до сих пор больше, чем ответов. И вопросов, касающихся далеко не второстепенных проблем. Одна из самых острых из них — это проблема понимания и освещения коллаборационизма во время нацистской оккупации, и, соответственно, более или менее активного участия части населения бывшей УССР в устроенной нацистами «охоте на евреев» и их уничтожении. Найдет ли эта щепетильная проблематика адекватное отражение в будущем Мемориальном центре Холокоста? В этом есть определенные сомнения, и лучше о них говорить вслух сейчас, чем post factum.
Как сообщают «Еврейские новости», группу историков, работавших над концепцией Мемориала «Бабий Яр», возглавил профессор Центра исследований Холокоста и геноцидов в Амстердаме Карел Беркгоф. Он отметил, что музейная экспозиция будет включать рассказ о жизни евреев Киева в первые десятилетия ХХ века, их эвакуации и детальное описание того, как происходили убийства. По словам Беркгофа, впервые в музейной практике сочетаются советские и немецкие документы, в которых описываются концлагеря и гетто. «Нарратив предлагает откровенный, но сбалансированный взгляд на проявления антисемитизма среди местных жителей: русских, украинцев и представителей других национальностей. Многие из этих фактов были ранее неизвестны или замалчивались», — сказал Беркгоф.
В целом, Беркгоф, пожалуй, единственный известный западноевропейский ученый, который хорошо владеет материалом о временах нацистской оккупации Украины и уже доказал свое умение обрабатывать его. Он является автором основательной монографии «Жатва отчаяния. Жизнь и смерть в Украине под нацистской властью», которая в украинском переводе вышла в 2011 году. В этой книге объективно проанализирована ситуация, сложившая на украинской территории в 1941-44 годах. Автор главной причиной поражений Красной армии в первые месяцы войны считает дезертирство и нежелание красноармейцев воевать, что имело следствием массовые сдачи в плен. Селяне в основном встречали немецкие войска со сдержанной радостью, а во время оккупации уровень жизни селянства был выше, чем до войны. В городах сначала сложилась похожая ситуация, однако голод зимой 1941/42 годов существенно изменил настроения. Профессор Беркгоф не идеализирует, впрочем, никакую группу населения, включая жителей еврейских гетто, показывая и там наличие коррупции, непотизма и сотрудничества с нацистами. В целом, в книге сделан вывод о мощном влиянии советских репрессивных практик на формирование такой ментальности жителей УССР, которая обусловила отсутствие солидарности и сопротивления оккупантам даже при самых тяжелых обстоятельствах.
Однако даже в случае, если указанная группа историков будет руководствоваться концепцией профессора Беркгофа, останутся серьезные проблемы. Первая из них заключается в том, что УССР на восток от Збруча уже была в то время постгеноцидным обществом, а вдобавок еще и пережила Большой Террор 1937-38 годов. Произошли ужасающие деформации морали и культуры, утратило уважение к себе украинское обычное право. Целое десятилетие прошло под знаком силового искоренения любых попыток человеческой самоорганизации — то ли на макро-, то ли на микроуровне. А Западная Украина за неполные два года пережила несколько волн массовых депортаций. И вообще, тоталитарный нацистский режим был до «похода на Восток» в целом ощутимо мягче советского тоталитаризма. Будет ли это учтено в концепции Мемориала «Бабий Яр»? Будут ли там упоминаться сотни тысяч жертв «национальных операций» НКВД, Быковня, без которой — я убежден — не стал бы возможен и Бабий Яр?
Во-вторых, найдет ли отражение то явление, о котором писал во второй половине 1930-х в эмиграции Лев Троцкий, то есть двуликий советский антисемитизм? Так, описывая УССР эпохи «развитого» сталинизма, Троцкий констатировал: «Мало изменился национальный состав бюрократии [то есть к ней принадлежали в основном русские и евреи — С. Г.] и, что несоизмеримо важнее, антагонизм между населением и бюрократией устрашающе вырос за последние 10-12 лет. О наличии антисемитизма, причем не только старого, но и нового, «советского», свидетельствуют собственно все серьезные и честные наблюдатели, особенно те, кому пришлось длительное время жить среди трудящихся масс». А вместе с тем — несмотря на кажущийся интернационализм, антисемитизм подначивался и «сверху»: «Бюрократический централизм немыслим без шовинизма, а антисемитизм всегда был для шовинизма линией наименьшего сопротивления». Это также одна из важнейших предпосылок трагедии Бабьего Яра.
В-третьих, есть серьезное сомнение в том, что термин «коллаборация» приводится для обозначения сотрудничества части населения УССР с нацистами во время оккупации. Ведь по крайней мере часть жителей восточных областей и в эти годы продолжала считать большевиков российскими оккупантами, и имела на то реальные основания (достаточно вспомнить лишь Голодомор, свертывание украинизации и уничтожение украинской интеллигенции). Что же касается жителей Западных регионов, то абсолютное большинство из них считали и польскую (на Буковине и на юге Бессарабии — румынскую), и советскую власти оккупационными. Бессарабия и Буковина в 1941-м снова были оккупированы румынами, они же получили и «Транснистрию» — украинские земли между Днестром и Южным Бугом; остальная часть Украины в 1941-42 годах оказалась под немецкой властью, которая изменила так же тоталитарно-краснознаменный большевистский режим. Так кто же был коллаборационистом в такой ситуации? На мой взгляд, это понятие, обоснованное и эффективное для анализа западноевропейской ситуации, мало подходит (или вообще не подходит) для советских территорий. Как и некоторые другие общепринятые теоретические схемы описания властвования нацизма. Ведь речь шла о том, как писал в документальном романе «Бабий Яр» Анатолий Кузнецов, что «священная» война СССР против Гитлера была только неистовой борьбой за право сидеть не в чужеземном, а в своем собственном концлагере, питая надежды расширить именно его на весь мир»...
