Нейтральная полоса
Казалось бы, граница, рубеж, фронтир, даже лимес - это всего лишь линия, воображаемая и тонкая, которая зачастую не имеет физического воплощения (на море, в небе, под землей). Но на самом деле формальная граница между государствами, кроме какого-то забора с колючей проволокой или стены, ныряет глубоко в недра и достигает километровых высот.
Более того, граница - как зараза, она ширится и разрастается, пожирая площадь вокруг себя. Это энергетическое поле чрезвычайной мощности, которое меняет все вокруг: людей, их менталитет, язык и культуру, рельеф (сама граница, посты и крепости, подъездная инфраструктура). Граница запускает свои метастазы в землю и людей, в политику и культуру, создавая таким образом уникальные регионы приграничья.
Приграничье - места встреч с другим, пересечений и взаимовлияния. Но существует также и межграничье, что по этой логике должно быть местом, где встреч нет, поэтому оно не принадлежит никому. Дело в том, что каждое государство требует границы. Граница - это оболочка, тело государства, которое держит в себе ее душу, без него никак. И поэтому двум государствам уже не хватает общей, одной границы, их жадность заставляет установить себе каждой собственную границу. Тогда между двумя государствами образуется межграничье, нейтральная территория, которая якобы принадлежит обеим странам, а на самом деле является вакуумом, ничейной землей.
В начале девяностых годов прошлого века мой крестный отец сделал какую-то услугу виноградовским пограничникам, а они его отблагодарили по-царски: разрешили пойти по грибы в нейтральную зону. Он взял меня с собой. Это был, кажется, конец сентября, погожий и теплый день, мы приехали к украинско-румынской границе и где-то около села Хижа пограничный наряд впустил нас за колючую проволоку государственной границы. До румынской колючей проволоки было несколько метров, на два часа эта ничейная земля стала нашей.
Леса вокруг простираются на десятки километров, окрестности здесь малозаселённые, поэтому везде в изобилии зверя и грибов. Поскольку рабочих мест в таких регионах негусто, то местные превратили грибоводство в прибыльный бизнес. Собирают, сушат, маринуют, продают круглый год, с этого - а также с лесных ягод - живут. Они хорошо знают места, где грибов больше, ходят по зарослям, как следопыты, и возвращаюсь с полными корзинами. Приезжим здесь не рады, секретами и маршрутами с ними не делятся, а без знания местности надеяться на хороший сбор не стоит.
Поэтому тот день в нейтральной зоне предвещал нам невиданные доселе горы грибов. Мы взяли не только корзины, но и ведра, а карманы на всякий случай набили пластиковыми сумками. Когда пограничники в камуфляже и с автоматами через плечо впустили нас за колючую проволоку, сердце билось безумно. Вероятно, нечто подобное испытывали археологи, находившие нетронутые захоронения египетских фараонов. Пространство между украинской и румынской колючей проволокой густо заросло деревьями и кустами, продираться через него приходилось как сквозь дикие джунгли. Следов людей не было: не только отпечатков обуви, но и разнообразного мусора, самого массового выплода нашей цивилизации. Нейтральная полоса была неким заповедником, сохраненным в первозданной красоте.
Мы шастали по ничейной земле добрых три часа, но грибов не нашли. Их не было совсем: ни засохших, ни изъеденных зверями; срезанных ножек мы тоже не видели. Вышли оттуда разочарованные и подавленные. Пограничники тоже чувствовали себя не в своей тарелке, словно нехотя обманули наши надежды. В конце концов старший из них сказал, что грибы, видимо, не хотят расти там, где их никогда не собирают. Мне, маленькому, понравилась эта мысль: каждый и каждое, даже гриб, хотят в этой жизни чувствовать свою нужность. Так и сама нейтральная зона стремится вырваться из тюрьмы за колючей проволокой, стать наконец-то чем-то полноправным.
