О доверии к чужому опыту. Армения и Украина
Опыт, учат нас циники, - одна из самых бесполезных вещей на свете. Без него вы обречены бесконечно повторять одни и те же ошибки. С ним вы обречены смотреть, как другие бесконечно повторяют одни и те же ошибки, отказываясь верить не только чужому, но и своему недавнему опыту.
Текущие события в Армении породили много комментариев в нашем обществе – весьма политизированном и активном, - в экспертной сообществе, в политикуме, и в социальных сетях. События в Армении могут оказать решающе важное влияние на региональную безопасность, но в то же время, реакция на них является важным индикатором состояния социальной безопасности в нашей стране.
Помимо вполне понятной тенденциозности, связанной с политическими предпочтениями комментаторов (разумеется, о чем же еще говорить, как не о себе-любимых?), обсуждение армянских событий продемонстрировало две важные, на мой взгляд, тенденции нашего публичного социально-политического дискурса.
Во-первых, в большинстве своем наше общество совершенно не понимает ни контекста проблемы, ни конкретного вопроса. И такая локализация нашего дискурса сама по себе опасна – тот, кто не видит контекста и перспективы, тот почти всегда обречен на историческое поражение.
Например, не существует никаких «постсоветских стран» в том смысле, в каком этот псевдо-термин употребляется вышедшими в тираж западными советологами и кремлевскими аналитиками. Уже к началу 2000-х термин «постсоветские», и соответствующие ему подходы изжили себя: почти во всех странах, возникших на руинах советской империи, повсеместно и полностью были наработаны новые, принципиально отличные и различные управленческие подходы, институциональные модели, общественные и экономические отношения. Но термин продолжает жить, существенно осложняя понимание региональной проблематики и сказываясь на всей региональной безопасности, особенно проявляется во время военных кризисов – от Карабаха и Приднестровья до Тузлы, Южной Осетии, Крыма и Донбасса. Пока мы не выработаем верный контекст, мы не сможем найти верных решений.
Также, мы в основном не понимаем армянского общества, не знаем устройства армянского государства, системы принятия решений. Мы преимущественно пользуемся заимствованными клише: или навязанными российской пропагандой, или обобщенными западными терминами, которые если не полностью теряют смысл, то нуждаются в существенном уточнении в конкретных условиях (например, «коррупция», «клановое общество», «замороженный конфликт» и проч.). Пользуясь чужими лекалами, нельзя найти решения своей проблемы.
Во-вторых, по отношению к событиям в Армении мы зачастую воспроизводим стилистику, которую использовали российские пропагандисты в 2004 и в 2014 по отношению к нам: «фейковый майдан», «сговор олигархов», «инспирированная революция». Непонимание сути процессов и склонность к простым обобщениям на основе эмоциональных визуальных образов сыграли с нами злую шутку. Мы напрочь забыли собственные утверждения, что никакое по-настоящему массовое народное движение не может быть искусственно организовано, и напропалую повторяем кремлевские пропагандистские тезисы о том, что армянский народ «использовали втемную», чтобы «протолкнуть выгодный сценарий».
Как поразительно легко многие доморощенные комментаторы переняли аргументы своих противников, с каким азартом стали повторять высокомерные замечания российских комментаторов пятилетней давности. Кто верил в украинский народ даже не в 2004-2005, а в 2013-2014? Так почему же мы отказываем в праве на осознанный свободный поступок армянскому народу? Откуда эта недоверчивость и склонность всюду видеть заговоры?
Между тем, консприрология является индикатором утраты взаимного доверия в обществе. И этот процесс в нашем обществе начался не вчера.
Это означает, что наше общество все-таки оказалось в значительной мере уязвимо по отношению к чужой пропаганде. Причем не столько к ее предмету, сколько к ее методам. В конце концов, мы восприняли как должное манеру давать простые ответы на сложные вопросы и оказались очарованными популистами и всезнайками.
Начался этот скорбный путь с разрушения восприятия, с того, что мы стали реагировать на многократно повторенную яркую картинку, - и нам стало казаться, что мы думаем то, что мы чувствуем. Мы начали принимать эмоции, вызванные визуальным образом, за мысли, и на этой основе начали действовать. Между информацией, ее обобщением, анализом и принятием решением – лежит бездна, которую мы игнорируем, во многом - под давлением практик желтой прессы, которые навязывают нам реактивные эмоциональные решения.
Именно опасность ситуативных решений, основанных на коллективных эмоциональных реакциях, и являются той угрозой, о нарастании которой свидетельствует дискуссия вокруг армянских событий в Украине.
Если мы забыли свой вчерашний день, то посмотрите на Армению. Ибо опыт – незаменимая вещь для настройки восприятия угроз. В частности, только он в состоянии научить нас думать, прежде чем говорить и действовать, различать эмоцию, мысль, слово и действие. А главное - показать нам цену, которую мы будем вынуждены заплатить за свое неразличение.
