О ком на Руси поют песни
Популярный российский певец Иосиф Кобзон порадовал российскую аудиторию песней о Мотороле (в миру – Арсений Павлов). Сказать, что Кобзон, который сам родом с Донбасса, не любит нынешнюю Украину, было бы слишком мягко. Он ее искренне ненавидит. С покойным Моторолой Иосифа Давыдовича объединяло не только то, что оба они подпали под санкции Евросоюза в связи с аннексией Крыма и войной на Донбассе. И Моторолу, и Кобзона роднит то, что оба они – глубоко советские люди. И проект Новороссии в сущности – вполне советский, только лишенный марксистско-ленинского антуража. Он опирается на остаточное советское самосознание значительной части населения Донбасса, равно как и на имперский комплекс российской элиты во главе с Путиным.
Однако бойцы вроде Моторолы – это для Кремля в чистом виде расходный материал. Герои Новороссии – это люди своенравные, начальство не признающие, олицетворяющие жестокую народную стихию. И Москва их с удовольствием сбагрила на Донбасс, чтобы проблемы были уже у Киева.
Кобзон с пафосом поет от лица Моторолы: «Можно убить меня, нас убить невозможно». Звучит несколько двусмысленно. Кто именно убил Арсения Павлова, до сих пор точно не установлено. Но круг претендентов на эту «ликвидацию века» весьма узок. Судя по тому, насколько профессионально было выполнено покушение, тут с равной вероятностью мог работать как украинский, так и российский спецназ. Что там могли действовать американские или польские спецподразделений – это, конечно, сказки, хотя не удивлюсь, если сепаратисты их со временем сочинят.
И у Москвы, и у Киева были веские основания уничтожить Моторолу. Конечно, правду мы узнаем нескоро, если вообще когда-нибудь узнаем. Но в том случае, если убийство Моторолы – российских рук дело, получается, что Иосиф Давыдович от лица Моторолы обращается к родным российским спецназовцам, которых неоднократно воспевал в своих песнях, и чуть ли ни к самому Владимиру Владимировичу Путину? Выглядит чересчур уж смело даже для позволявшего себе иной раз фрондировать бывшего почетного гражданина Днепропетровска. А может, Кобзон стопроцентно уверен, что с Моторолой расправились украинцы?
Но совершенно независимо от того, кто оборвал извилистый жизненный путь Арсения Павлова, приходится признать, что покойный относился к тому типу людей, которым долгая жизнь на роду никогда не была написана. Он относится к тому типу авантюристов и атаманов, которых было с избытком во время российской гражданской войны 1917-1922 годов, полем битвы в которой являлась и Украина. И надо сказать, что большевики старались использовать атаманов в своих целях. Применительно к Украине можно вспомнить, например, подполковника Михаила Муравьева и атамана Никифора Григорьева. Оба они немало сделали для большевиков. Муравьев во главе советских войск в январе взял Киев, выбив оттуда войска Центральной Рады. Григорьев же со своей бригадой, позднее развернутой в 6-ю советскую Украинскую дивизию, в апреле 1919 года занял Одессу, выбив оттуда французских и греческих интервентов, которые не слишком горели желанием сложить голову на чужой украинской земле. И муравьевцы, и григорьевцы в Киеве и в Одессе, да и в других местах, отметились грабежами и террором. И Муравьев, и Григорьев, и другие атаманы гражданской войны жили по тому же принципу, которого придерживался и Моторола: «Хочу убиваю, хочу — нет». Оба восстали против коммунистической власти и оба кончили соответственно. Муравьева большевики заманили в ловушку и застрелили. Григорьев после того, как его войско было разбито пришедшими из России красными частями, бежал к Нестору Махно. Но батька, опасаясь влияния Григорьева на махновскую повстанческую армию, также предпочел его пристрелить. Что большевиков, с которыми Махно в тот момент дружил, вполне устраивало.
Кстати сказать, самого Нестора Ивановича большевики тоже довольно успешно использовали в своих целях – против немцев и австрийцев, против Деникина и Врангеля. А когда с белыми было покончено, Ленин и Троцкий начали против Махно и махновцев истребительную войну. Но когда батька с остатками своей армии ушел в Румынию, а потом переместился в Польшу, большевики вновь попытались завести с ним дружбу на предмет того, чтобы поднять в этих странах крестьянские восстания, хотя бы и под анархическими лозунгами. Но то ли восстаний поднять не удалось, то ли Махно уже не верил советским посланцам, но карьера лихого атамана закончилась его превращением в парижского обывателя и мемуариста. А если бы затея с восстанием в Румынии удалась, Махно выступил бы в точно такой же роли, что и Моторола – предводителя одной из первых советских гибридных войн.
Из других советских атаманов можно вспомнить еще популярного на Дону войскового старшину Филиппа Миронова. В Красной Армии он дослужился до высоких должностей командарма Второй Конной и инспектора кавалерии РККА. Но своенравного Миронова, всячески обличавшего «лжекоммунистов» и продразверстку, те, кто считал себя истинными коммунистами, предпочли все-таки расстрелять как раз в период перехода к нэпу.
Собственно, такая же судьба ждет и других атаманов сепаратистских республик, подпираемых российскими штыками. Немногим, вроде Стрелкова-Гиркина или луганского атамана Козицына, повезло вернуться в Россию. Остальные же почти все полегли в междоусобных стычках, стали жертвами (в большинстве случаев) российского или (изредка) украинского спецназа.
И даже если Моторолу действительно «завалили» украинцы, для Кремля это никакого значения не имеет. Для Москвы мертвый Моторола гораздо лучше живого. Теперь на примере его «героической жизни и гибели» будут воспитывать новых бойцов «русского мира», которые безропотно пойдут туда, куда пошлет их Путин, хоть в Грузию, хоть в Украину, хоть в Сирию. Именем Моторолы в России собираются назвать детский подростковый клуб, школу и мост. А в солнечном Коми, на родине человека, публично хваставшегося убийством украинских пленных и другими военными преступлениями, уже провели посвященный его памяти первый слёт молодёжного военно-патриотического движения «Юнармия» (российский аналог советской «Зарницы»). В общем, плывут пароходы – салют Мотороле, летят самолеты – салют Мотороле! Что ж, видно других героев у России сегодня нет.
Борис СОКОЛОВ, профессор, Москва
