Об адской правоте и сомнительной решимости
Мы страстно хотим быть уверенными в собственной правоте. Настолько, что на пути к победе над здравым смыслом всякие сомнения становятся неуместны. В какой очередной ад ведет нас эта дорога?
Ад, кажется, заполнен праведниками. Забит настолько сильно, что грешнику там места уже не остается. Да и откуда ему там взяться: сомнения в собственной праведности, признание своего греха неминуемо приведут грешника к покаянию. И лишь праведник непоколебим в своей сияющей правоте. Поэтому такой простой шаг к свободе, шаг за пределы своего ада для него почти невозможен. Да еще и страшные грешники теснят со всех сторон – как тут найти место сомнению?
Подобно сему и тюрьмы переполнены невинными людьми. Невинными – ибо нераскаянными, вернее – не осознавшими свою вину. Совершенно недаром, в формальное нарушение принципов справедливости, раскаяние и осознание вины принимается всеми судебными системами мира, как смягчающее вину обстоятельство. Осознание вины рассматривается мерой социальной опасности.
К несчастью, реальное осознание приходится наблюдать не слишком часто. У преступника всегда виновата жертва, свидетели, следователь, судья. Да если бы не они – не был бы я в «таких обстоятельствах». Зачем жертва кричала? Зачем свидетели дали показания? Зачем судья судил?! Я ж не хотел никому сделать плохо, я же хотел как лучше…
Мучительно долго, годами приходит осознание того, что «эти обстоятельства» - лишь ответственность за мой неправильный выбор, за необдуманный поступок, приведший к катастрофе. Если это осознание пришло, то за ним придет и раскаяние.
Впрочем, бывает и иначе. «Невинные жертвы обстоятельств и чужого злого навета» изобретают свою особую «праведность», конструируют сообщество таких же невинно пострадавших и живут своим миром – с особой культурой, отношениями и обрядами. Благо замкнутость тюрьмы или поселения тому благоприятствует. Закрытость тут оказывается обоюдосторонняя: ворота заперты и изнутри, и снаружи.
К окружающему миру они агрессивны, считают его источником всех бед и проблем, но и без него не могут – сами ничего не производя, они вынуждены черпать весь ресурс извне.
Так рождается «антисистема». Криминальные психологи хорошо знают этот феномен.
Наблюдая за дискуссиями со сторонниками «русского мира», а особенно с крымскими горячими неофитами, я не могу отделаться от ощущения, что мы наблюдаем развитие новой антисистемы. Все более очевидны становятся жесткое дистанцирование от внешнего мира, замыкание дискуссии вокруг набора символов, которым они придают свой особый смысл, отрицание общих нормативов через декларацию собственных ценностей. Развивается «мозаичность восприятия» - восприятие мира как несвязанного набора отдельных событий, невозможность воссоздать общую картину явлений готовность принять любую, сколь угодно дикую конспирологию, а значит, и объединиться в управляемое на основе простых стимулов стадо. Печальным результатом этого является тотальное взаимное недоверие, которое приводит к атомизации общества и неспособности к позитивной самоорганизации.
Крымские праведники обвиняют во всех бедах «укропских фашистов» и «омерику», и с удивительным восторгом спешат солидаризироваться с общепризнанными изгоями Абхазии и Приднестровья. А ведь еще два месяца назад абхазская перспектива их пугала – поразительная метаморфоза… И дело не только в эффективности пропаганды, но и в понятной боязни, психологической невозможности принять ответственность за свой выбор, за опрометчивый шаг, оказавшийся ошибочным.
Они позволили использовать свои голоса на фальшивом референдуме, они пренебрегли волей большинства своих соседей в угоду крикливым маргиналам – но признать это они не могут, а потому будут строить свой, химерный мир, в котором они правы, а все другие – исчадия зла.
Здесь конечно, было бы бессмысленно не видеть вопиющих ошибок сторонников центральной украинской власти, что драматически влияют на ситуацию, но разница уже слишком очевидна.
Тупик ли это? Едва ли. Каждый конфликт когда-нибудь заканчивается. Это лишь война происходит по поводам, данным безумцами. Мир приходит на условиях, принятых достойными людьми. Мир устойчивый, если это уставшие мудрецы, отстоявшие свои ценности, и хрупкий, если это отчаявшиеся философы, готовые к циничным компромиссам. Когда наступает мир, наступает время строить нормальные отношения, где есть место доверию, а значит сомнениям, компромиссам и признанию ошибок.
Это будет реальный мир, с реальными людьми и проблемами, то общее будущее, которое мы должны строить уже сегодня, не отказываясь от признания ни своих ошибок, ни чужой правоты. Мы не должны допустить решений, которые перечеркнут возможность этого общего будущего мира.
И может быть самое важное во всей сегодняшней истории то, что мы не имеем права бросить никого во власти наступающего морока «нового праведного мира», как мы не можем безучастно отдать наших непутевых детей под влияние уличного хулигана. Это наши граждане, и мы должны сделать все, чтобы сохранить для каждого перспективу на достойную жизнь в равноправном и разнообразном обществе, чтобы оставить им право будущего выбора, помочь им остаться свободными.
Стремиться к свободе – это значит избегать ненависти и лжи, а значит не бояться сомнений, даже будучи уверенными в собственной правоте и преисполненными решимости. Мы ведь не «праведники», нам в их аду места нет…
