План Барбадоса
Не много есть на свете городов, где мэрии публично признаются в любви к улицам, мостовым, и водопроводу, сработанному еще рабами русской империи. Одесса - среди таких, редкостных. Ну кто из нас не помнит чувственные панегирики льющиеся из эфиров и наружной рекламы, заслоняющей исторические фасады. Их авторы Р. Боделан, Э.Гурвиц, А.Костусев, Г.Труханов, С.Кивалов, Р.Тарпан…. Огромное количество власть и денег предержащих людей нашего ристалища у Черного моря ласково шепчет на ушко старушке Одессе нежные слова. Но чем больше любви и улыбок бога, распространяемых за бюджетные вольности, тем хуже выглядит город, и тем быстрее с его лица исчезают европейские черты. Не удивительно. Европейский пул архитекторов, построивших наши лучшие здания, заменен на команду восточных пройдох, научившихся штамповать коробки из пенобетона. Европейские правила градостроительства, сохранившие исторические центры городов за Дунаем, отвергнуты предпринимательской бесцеремонностью представителей варварской культуры. Одесса разрушается от времени и равнодушия влюбленных в нее патриотов. Дома Руссова и Либмана погибли на наших глазах. Исторические здания Привоза похоронены под климовскими куполами, Греческая площадь превратилась в византийскую, Дерибассовская не перенесла пластических операций и смотрит на мир только беседкой Горсада, да отелем по мотивам оригинала архитектора Влодека. Аркадия из пелопоннеской идеи райской невинности, переделана в плац для маршировок служителей греха. Французский бульвар опустился ниже пролетарского состояния до извилистой улочки и дна широкой реки в дождливые дни. Исаак Бабель сбежал на улицу, с которой не видно безобразий творящихся на его родной Молдаванке. И над всем этим возвышается брошенный отель «Кемпинский», заслоняющий одесситам взгляд за горизонты.
Почему это произошло, друзья? Почему, несмотря на разницу наших вкусов и представлений о прекрасном, мы все сожалеем о нынешнем виде Одессы? Почему наши мировые звезды эстрады, кино и литературы, выросшие в тени воспетых ими акаций, стесняются выразить авторитетный протест. Почему они, как и вся дееспособная общественность города, предпочитают сто раз воскликнуть: «Ах, Одесса!» и десятилетиями мириться с отсутствием урн и туалетов для естественных нужд долгожданных туристов? Давайте наберемся мужества каждый для своего подвига: ультиматумов, демонстраций или дружеских советов в кулуарах власти. Это же не только наш город, но и тех, кто уже умер, и кто придет потом, после нас в поисках эстетических ориентиров. Что мы оставим им? Разрушенные хрущевки вместе с полуразрушенными кивановками? Съехавшие в море шкатулки сегодняшних наслаждений? Может, сейчас не стоит нам, как северокорейцам славить объект поклонения, а сыграть что-то из гражданского репертуара в пользу той Одессы, которой мы все восхищаемся де юре, но стесняемся де факто. Брезгливо обходим барахолки на месте бывших кладбищ, утопаем в грязи ливневых и канализационных стоков и ведем борьбу с бульдозеристами бизнеса только силами лично потревоженных горожан. Или мы так увлечены южным дискурсом, что готовы взять за образец Барбадос, и без угрызений совести совмещать роскошные отели у моря с лачугами вне их локейшн? Боюсь, наступит час, когда новый персонаж фильма с прототипом Веры Холодной и нам скажет убийственную фразу: «Вы – звери, господа!» Конечно, убивать город, гуманнее, чем расстреливать людей, но у нас слишком много городов разрушающихся и строящихся по плану Барбадоса.
На снимке недавно поставленный памятник Вере Холодной и давно разрушающийся дом Либмана.
