Поезд смерти в желтую лихорадку
Я люблю латиноамериканскую литературу - ее магические сюжеты и медленное течение жизни. Льоса, Маркес, Кортасар будто созданы для того, чтобы переживать с ними конец света. Сочетание будничного с божественным, жизнь со смертью напоминают - мир является таковым. Сейчас мы не стали участниками какого-то голливудского блокбастера, мы забыли, что жизнь всегда была опасной и своевольной, мудрой и жестокой одновременно.
У Маркеса есть произведение - "Любовь во время холеры". Почти хрестоматийное название настоящего. Не буду пересказывать сюжет, потому что верю - часть из вас его уже знает, а у других не хочу забирать наслаждение знакомства. Зато, попробую побыть почти-Маркесом, рассказав вам историю из далекой Аргентины, куски которой слышала от родных, а потом еще несколько дней собирала по интернету.
На юге Буэнос-Айреса сегодня есть большой парк, названный в честь аргентинского натуралиста Флорентино Амегино. Широкие деревья бросают печальные тени на прохожих, которые забыли жуткую историю этих мест. Сто пятьдесят лет назад вместо парка здесь быстро росло огромное кладбище одного из самых бедных районов порта. Пятнадцать тысяч жертв амарильной лихорадки* до сих пор лежат между корнями величественных жакаранд**.
В середине девятнадцатого века Буэнос-Айрес превратился в главную столицу южного полушария. Тысячи иммигрантов прибывали сюда отовсюду, сотни новых узких улиц, испещренных дешевыми лачугами и сточными каналами, вдруг взорвались неизвестной и страшной болезнью. Из года в год она убивала несколько сотен горожан, пока наконец, за четыре месяца 1871 года, не проглотила пятнадцать тысяч - и это только по официальной статистике. Для стотысячного города - почти пятая часть всех жителей. Богачи покинули дома, бедняки заняли залы и умирали-умирали-умирали. Умирали врачи и священники, генералы и их жены.
Коварный враг, вызвавший ужасные симптомы лихорадки, кровотечений и скорой смерти, прилетел в Буэнос-Айрес на жале тропического москита. И об этом станет известно только через десять лет после окончания эпидемии, а во время ее разгара будут распространяться жуткие слухи - от ядовитых миазмов до проклятия черных переселенцев, которые тогда прозябали в бедных кварталах порта.
Местные похоронные экипажи не справлялись с количеством заказов и в апреле 1871 года через весь Буэнос-Айрес отправился первый поезд смерти. Он делал три остановки, на каждой из которых новые покойники отправлялись в действительно последний путь. В архивах есть даже имя первого пассажира, который мертвым продолжал путешествовать по городу до нового кладбища Чарито - Мануэль Родригес, 50-летний каменщик. История сохранила имя и машиниста того поезда смерти, сыгравшего большую роль в истории аргентинской железной дороги. Им был Джон Аллен.
Джон Аллен родился в середине 19 века в Ливерпуле. Его юность пришлась на годы бурного расцвета Нового Света. Поэтому, как только юноше исполнилось двадцать, он, вместе с братом Томасом, оба были инженерами, отправились в Буэнос-Айрес - строить первую на континенте железную дорогу. Где-то тогда же с Крымского полуострова к берегам Ла-Платы океаном отправился паровоз, хорошо послуживший в годы русско-турецкой войны. Уже совсем скоро оба стали первыми: Джон Аллен - первым машинистом, а поезд - первой машиной, ставшей на аргентинские рельсы, и даже получившей имя - Porte?o. Так называют себя жители большого порта Буэнос-Айреса.
В августе 1857 года, за четырнадцать лет до эпидемии, первый рейс первого аргентинского поезда провожали военным оркестром. И на солнечных пампах большая машина изрядно пугала любящих тишину индейцев и заезжих крестьян. И Джон Аллен придумывал трюки, чтобы их успокоить. Выглядывал из окна, сигналил, боролся с местными, перетягивая грузы, а во время остановок на сонных станциях, рассказывал детям истории о железной дороге. Свою любовь он тоже встретил в поезде и навсегда остался в Аргентине. Пятнадцать лет прошли в незаметном счастье на новых железнодорожных маршрутах. Пока 14 апреля 1871 года не появился новый, последний маршрут с остановками в тишине трех станций.
Как вы уже догадались, первый поезд Аргентины, Porte?o, превратился в самый печальный поезд в ее истории, а первый машинист, Джон Аллен, руководил своим последним рейсом. Через несколько дней он умрет от лихорадки и уже как пассажир отправится на кладбище Чарито.
Сюжет стоит фильма, или печального романа, похож скорее на выдумку, чем реальность, на самом деле произошел каких-то сто пятьдесят лет назад. И пышный цвет печальных жакаранд в парке Флорентино Амегино падает на невидимые и забытые могилы, полные не менее трагических историй всех жертв желтой лихорадки.
* Амарильная лихорадка - желтая лихорадка, острая арбовирусная природно-очаговая болезнь, характеризующаяся внезапным началом, двухфазной высокой лихорадкой, резко выраженной общей интоксикацией, тромбогеморрагическим синдромом, поражением печени с появлением желтухи, повреждением почек и других органов. Эта болезнь является эндемической для 44 стран из тропических и субтропических регионов Африки и Латинской Америки. Проведение широких профилактических и противоэпидемических мероприятий, в том числе вакцинации, привело к значительному снижению уровня заболеваемости, однако по оценкам Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), ежегодно в мире происходит около 200 тысяч случаев заболевания желтой лихорадкой, 30 тысяч из которых заканчиваются смертью.
** Жакарандовое дерево семейства бигнониевих. Род насчитывает около 50 видов. Их эффектное цветение, которое продолжается около двух недель, привело к тому, что их выращивают во многих регионах, климатически пригодных для растения.
