Поговори хоть ты со мной
Ряд знаковых авторов "Эха Москвы" и "Дождя" осудили и осмеяли решение украинских властей запретить русские социальные сети и интернет-продукты. Несколько, казалось бы, озабоченных репутацией сайтов опубликовали яростно отрицательные рецензии на фильм Звягинцева "Нелюбовь".
Зачем они это делают, понятно. Они отстаивают позицию беспристрастности: что вижу, то и пою. Важную для их отношений с российскими властями: мы, мол, не предатели, а честные фраера. Наше не могу молчать - не партийное, а функциональное. Мы говорим о глупости и несправедливости не только по отношению к собственному оловянно-деревянному режиму, но и вообще из принципа.
Нам все равно, кто говорит или изрекает глупость, наше не могу молчать вылетает, как пробка из забродившей бутылки: такова наша природа. И по совместительству - охранная грамота. Если Путин схватит за жопу, уже готова отмазка: а я Украину, и европейскую политику по беженцам критиковал, у меня, знаете, какая репутация - ого-го-го.
Поэтому те, для кого позиция над схваткой, поверх барьеров особо ценна, хватаются за любую возможность продемонстрировать Кремлю свою беспристрастность.И не могут пропустить возможность вмазать что есть сил по ошибке той стороны, в игре за которую наивная русская власть их подозревает. Это, так сказать, фирменный приём.
Если с вопросом, зачем они демонстрируют это латанную, как носки при совке, беспристрастность, понятно, то почему эта хитрожопая беспристрастность интерпретируется различными наблюдателями в России и в Украине как конформизм, не вполне очевидно. Ведь не в первый раз, да? Типа на десять критических замечаний в адрес Путина лопоухого, одно - о жадном и недалеком Порошенко, или о леваках и полезных идиотах в руководстве Европы и Америке. Все, что нужно, дабы и общество окормлять, и обидчивую власть.
Но вопрос не о них, а о нас: почему нас это удивило в очередной раз? Для начала - два мотива, эмоциональный и рациональный. Эмоциональный - просткак правда: я всегда подозревал, что все эти русские либералы - кремлевские подстилки, обманывающие общество и работающие на кума. Говорить это приятно, как приятна любая моральная инвектива. Обвиняя кого-либо в аморальности, мы - с помощью умолчания - утверждаем свою моральную белоснежность. И это всем понятно. И именно это дискредитирует, топит любое нагруженное нравственностью по ватерлинию судно: в большинстве культур хвалить себя - плохой тон. Даже исподтишка.
Но не только поэтому: моральные максимы, используемые как стрелы, не достигают цели. Мораль, увы, не универсальна. И чуть-чуть высокомерна. На ее универсальности обычно настаивают власти, заставляющие бедных защищать интересы богатых, апеллируя к общим моральным и культурным ценностям, когда отечество в опасности.
Но эти ценности - разные в разных социальных слоях(что становится понятнее в рано или поздно наступающее мирное время, когда выясняется, что дети бедных погибли, дети богатых стали ещё богаче, а универсальная мораль –что-то вроде ширмы).
Поэтому пользоваться отмычкой от нравственности, открывая любой замок врага, - лёгкий, но мало результативный ход. Отмахнуться от упрёков в безнравственности, посмеются над нашей наивностью: они ведь - не глупые люди, не первый год ходят по натянутым канатам и демонстрируют чудеса эквилибристики. Подождут ещё чуток, подставится Путин с Медведевым и Собяниным с шоблойШойги, и они поставят на них свою личную печать осуждения, и заткнутся в очередной раз критики, разберёт на цитаты звонкий интернет их незаемную смелость.
Теперь рассмотрим рациональную часть упрёка. Стратегия с чересполосицей критики - и нашим, и вашим, с уходом от определенности - свидетельство не моральной ущербности, а социальной и культурной неряшливости. На другом языке говорят о социальной и культурной невменяемости.
Это когда намеренно (как в нашем случае) или случайно (как бывает не менее часто) путаются уровни ценностной иерархии, принятой здесь и сейчас. Скажем, позиции агрессора и жертвы. Того, кто украл, и того, у кого украли. Безопасной смелости по отношению к слабому и заигрывание с тем, у кого камень с кнопкой в кармане. Мы не пойдём по второму кругу и не будем говорить о нравственной неточности. И не потому, что не можем, а потому, что она ничего нам не даст.
Но даст ли что-либо рационализация?
Агрессор не прав не потому, что он нарушает какие-то заповеди из морального кода, а потому что неправильно рассчитывает. Социальная и культурная дисгармония - казалось бы, доводы из второго или третьего ряда - разрушает построенную конструкцию, так какона плохо и неправильно продумана. Путин, Сталин, Гитлер проигрывают не потому, что моральные уроды, а потому что плохо считают. И ошибки расчётов приходят рано или поздно за своей данью арифметике и берут все, что плохо лежит.
Но нет ли и у рациональности ахиллесовой пяты, как у морального превосходства? Есть, увы. Как моральная инвектива - хочешь-не хочешь - утверждает подспудно нашу сверкающую честность, так и рациональный довод не может обойтись без апелляции к тому, что трудно измерить. Например, к будущему. Которое ещё не наступило и, значит, проверить его берега не представляется возможным. А ведь говоря, что Путин - обречён, мы роем ему яму в том времени, оценить которое по достоинству ещё не в состоянии.
Что же делать? Остаётся апелляция к прошлому. Прошлое тоже, согласимся, не безупречно. В том смысле, что его можно по-разному интерпретировать, но все же оно чуть более отчётливо, чем неверное, как жена, будущее. И когда мы утверждаем, что будущее будет таким, потому что так многократно происходило в прошлом, у нас чуть больше шансов быть услышанными.
В отношении тех, кто в российском пространстве играет и вашим, и нашим (обществу с его страхами - больше, так как ему, скорее всего, принадлежит будущее; дубинноголовой власти меньше - потому что у неё в полоне настоящее) у нас есть одно соображение. Именно эти полухрабрецы, полуконформисты и придут, скорее всего, к власти, когда рокировка станет неизбежной. Максималисты, отстаивающие - грубо говоря - одну позицию, опять пролетят мимо денег. Хотя бы потому, что их меньше знают. А их меньше знают, потому что их максимализм находит приют в таких же, как они, чреватых максимализмом СМИ. В то время как полу-полу - у всех на виду, они с высокой трибуны пророчествуют и обличают, и станут героями, когда придет пора менять названья центральных площадей.
Так уже было ни раз, и почему бы этому не повториться при новом повороте, вы не знаете? Я - нет.
