Позади крутой поворот
«24.07—30.07.2015»
С чего вы бы начали рассказ о себе — не сухую автобиографию при устройстве на работу, но автобиографический роман или повесть? С первого момента, который помните сами? С рассказов родных и близких о вашем младенчестве? С момента рождения? Гм... Момент зачатия деликатно упустим, разве что мою колонку читает Вуди Аллен... Со знакомства ваших родителей? Бабушек и дедушек? С бабушек ваших дедушек, а то и еще раньше? Вот видите, как сложно выбрать точку отсчета. А с народами и государствами, думаете, легче?
С чего, например, начинать историю Украины, какой ее знаем мы? С Майдана? С 1991 года? С 1917 — 1918 годов? С 1648 года? С Владимира/Олега/Рюрика /Аскольда? Со скифов или даже с Триполья? Каждый историк, как и каждый человек в случае с историей его жизни, решает эту проблему по-своему. В меру собственной образованности, в меру собственных убеждений, очень часто не связанных с историческим периодом, который он изучает, но напрямую зависящих от запросов общества, членом которого историк является, или государства, которому этот историк служит... В общем, есть множество факторов, определяющих, какую точку отсчета изберет рассказчик, и вряд ли стоит его винить, если он в силу широты кругозора начнет свой рассказ с метеорита, уничтожившего всех динозавров, или с изгнания Адама и Евы из Рая. В конце концов, так поступали историки еще тысячу лет назад, пытаясь отыскать корни народов или их правителей в мифах и преданиях древности. Да и украинская литература, не началась ли она с искрометного описания славных подвигов троянцев — предков украинцев? Литературная вольность в духе эпохи, слишком буквально воспринятая некоторыми литераторами от истории сегодня.
В силу этих рассуждений, стоит ли удивляться тому, что накануне, на торжественном приеме в Кремле по случаю 1000-летия преставления Крестителя Руси, президент России Владимир Путин назвал крещение Руси своим венценосным тезкой «ключевым поворотом в истории российского государства и культуры». Точно таким же поворотом Владимирово крещение стало в истории украинского и белорусского народов. Точно так же крещение римского императора Константина стало ключевым поворотом для всех народов, не только населявшим Римскую империю в IV веке, но и для всех тех народов, кто пришел на их место и олицетворяет западную христианскую цивилизацию сегодня. В конце концов, мы нимало не приукрасим, если скажем, что крещение Владимира было одним из ключевых поворотов в истории человечества, что было оценено уже через несколько десятилетий в речи киевского митрополита Иллариона. — Ольга и Владимир своим выбором изменили, подобно святым Елене и ее сыну Константину, историю многих народов, а потому уже тысячу лет их именуют равноапостольными.
Ключевой поворот, в том числе, и в истории современной России? Конечно же. Российская православная церковь ведет свою историю от Крещения Владимира, а Московская патриархия — с переезда сперва в залесский Владимир, а потом — и в Москву киевского митрополита. Сердце сегодняшней России — Москва, города «Золотого кольца» — было заложено во времена Руси. Да и потомки Владимира Святого княжили потом в Москве на два с половиной века дольше, чем, скажем, где-либо на территории Украины, где находилось в древности сердце Руси. Даже больше, лишь нынешняя Россия представляет собой воплощение византийской теории симфонии — средневековый идеал гармонии и сотрудничества между государством и Церковью, провозглашенный в 2009 году совместным заявлением тогда еще президента России Дмитрия Медведева и тогда уже Патриарха Кирилла. В этом смысле Россия даже более других может претендовать на тысячелетней давности наследство не только Владимира, но и Византии, особенно в свете того, что Украина в духе западных веяний четко придерживается политики разделения между Церковью и государством.
Кто-то у нас, конечно, скажет, что связь между современной Россией и Русью притянута за уши. Но давайте-ка вспомним «Повесть временных лет». Помните первое датированное летописцем событие истории Руси? Это даже не мифическое призвание Рюрика новгородцами, а 852 год — когда, по ошибочному мнению летописца, начал править византийский император Михаил, небезосновательно прозванный в народе Пьяницей. Почему летописец выбрал эту дату, чтобы запустить отсчет временных лет истории Руси? Очевидно, он предвидел этот вопрос, потому что сам и ответил на него. Именно при Михаиле «нача ся прозывати Руская земля», громко заявив о себе походами на Константинополь. Если точка отсчета истории Руси была положена летописцем вне ее хронологических и географических пределов, точно так же и история России и Украины, и Беларуси, без сомнения, может начинать свой отсчет от их общих прабабушек и прадедушек — не только от Руси, но и через нее, в том числе и от византийского императора с презрительным прозвищем, которое, наверное, многое в нашей истории объяснило бы.
Однако, кроме этой вполне объяснимой (и в некоторой степени созвучной речам с речами украинского и белорусского президентов) части выступления Владимира Путина, в нем прозвучали и другие, ставшие уже привычными за несколько последних лет, но оттого не менее странные тезисы. Подобно своему предшественнику Иосифу Сталину, и Владимир Путин не просто живо интересуется историей, но часто отождествляет себя с историческими деятелями прошлого. В повседневной жизни это расстройство психики знакомо нам по формуле «деды воевали», когда россияне, да и адепты русского мира вне российского подданства, приписывают себе заслуги своих подчас воображаемых предков, в своем коллективном воображении переживая события прошлого, к которому сами они никакого отношения не имеют. Подобно христианам, через годичный круг праздников раз за разом переживающих основные этапы священной истории, так и в современной России формируется культ священной российской истории, ретранслятором которого стали: даже не давно уже обсуждаемый единый учебник, а средства массовой информации, и прежде всего — телевидение.
Вот и с князем Владимиром, — живое воображение его кремлевского тезки преодолело временной барьер, и в образе Крестителя, а во многом — и основателя Руси как государства — российский президент вывел самого себя: «Владимир прекратил междоусобицу... положил начало созданию единой русской нации и фактически проложил дорогу к строительству сильного централизованного Российского государства». Казалось бы, странно. Ведь Владимир Святославич, прежде чем «прекратить междоусобицу», сам ее и развязал, а к строительству нации (равно российской или украинской) и Российского государства (как и любого из ныне существующих) он имел такое же отношение, как королева кельтов Боудикка и король бриттов Артур к становлению Британского содружества. Бессмысленные, с точки зрения медиевистики, эти слова российского президента приобретают смысл лишь через призму сегодняшней России и ее сегодняшнего руководителя. Лишь заменив в тексте выступления князя на президента, можно понять, о чем шла речь на торжественном приеме в Кремле.
Если для украинцев (если судить по выступлению Петра Порошенко) крещение Владимиром Руси прежде всего первый в нашей истории прецедент европейского выбора, нынешнее руководство России пытается найти в самом отдаленном прошлом примеры самодержавного правления (вкупе с подавлением оппозиции — «прекращения междоусобицы») и властной вертикали. И плевать на историю, в которой «властная вертикаль» Владимира Святославича в итоге еще при его жизни обернулась самой кровавой в истории Руси братской междоусобицей его сыновей, а «сильная централизованная Русь» после смерти Владимира пережила лишь короткое бабье лето двух последних десятилетий правления его сына Ярослава.
Столь разный взгляд на одно и то же событие в общем прошлом двух соседних народов, и такие разные уроки, которые извлекает их политическая элита из этой общей истории, символизируют не только цивилизационный разрыв, который в последние два года, похоже, окончательно разделил россиян и украинцев. Пока наш восточный сосед раз за разом переживает однажды — тысячу лет назад — совершенный исторический поворот, украинцы идут вперед, сделав еще один, пожалуй, не менее революционный для них выбор. Выбор Владимира для россиян — это объяснение того, где они оказались и кем стали. Для украинцев это обнадеживающий пример того, как можно успешно переставить локомотив истории со старой колеи на новые рельсы; как можно из тех, кем мы были, стать кем-то еще. Пока Россия все больше ввязывается в ожесточенные бои за прошлое, украинцы на Донбассе сражаются за свое будущее. Дорогу осилит идущий, а умерший ровно тысячу лет назад князь Владимир, кажется, предпочитал не оглядываться.
