Призрак
Вид за пределами дома содержит ловушки воспоминаний, рассчитанные только на тебя — замаскированные временные пробоины. Это может быть дом или деталь одежды прохожего, запах в холодном воздухе, отрывок мелодии из окна автомобиля, фраза, выскользнувшая из не предназначенного для тебя разговора.
Мой случай — едва заметная, уже закрашенная надпись на стене, мимо которой я хожу, как минимум, раз в неделю, направляясь в магазин за продуктами. Очень странно, как я не замечал ее раньше. Но, видимо, эта ловушка была запрограммирована, чтобы сработать именно сейчас, ранним вечером 30 марта 2016 года.
«Русским города, хохлам села». Собственно, вторую часть закрасили полностью, и я этот лозунг не распознал бы, если бы не видел раньше и неоднократно.
Они появились в моем районе еще в начале 2004-го. Немного, но крупными буквами, выведенные баллончиками с черной краской, на видных местах: в частности, на вентиляционных шахтах метрополитена — крепких бетонных тумбах, торчащих на газоне посреди Оболонского проспекта.
Коммунальщики не могли этого не заметить, но не сделали ничего. А когда через неделю кто-то возле одной из тех оскорбительных максим приписал «а ху-ху не хо-хо?» и этот ответ был моментально закрашен, причем в тон (!) основному зеленому цвету поверхности, стало понятно, что это хамство одобрено и оплачено сверху.
Такого же свойства были и пресловутые карты с делением Украины на три сорта. Причина очевидна: надвигались президентские выборы, которые власть поставила целью выиграть любой ценой. Результат все помним: рванула помаранчевая недореволюция, которая прошла более-менее мирно, за исключением двух городов, где на майдановцев нападали, причем не силовики, а перевозбужденные рядовые граждане — Луганская и Донецкая.
Те, кто санкционировал эту «политтехнологию»; кто координировал размещения карт о трех сортах и надписей о «городах-селах», кто следил за тем, чтобы все это как можно дольше мозолило глаза — неужели не понимали, что действуют не просто как обезьяны с гранатами, а как обезьяны с гранатами в пороховом погребе? Неужели сидение в высоких кабинетах того стоило, чтобы натравливать людей друг на друга? И на что надеялись? Что пусть украинцы друг друга немного поубивают, а потом мы всех помирим и будем править вечно?
И что все они, начальники, политтехнологи, исполнители говорят себе сейчас — не прессе, даже не друзьям, а самим себе?
