Пройду по Абрикосовой...

Андрій Плахонін

02 июня, 17:23

Давным-давно минули благословенные времена, когда городское пространство формировали простые функциональные — понятные каждому, названия. «Подол» — потому что внизу, «Гора» — потому что на горе, «Гончары» — потому что гончарный цех, цирюльня за Канавой, потому что за речкой (а малые речки в нашем городе, всем известно, давно уже хуже сточной канавы). Сперва князья повадились нарекать в свою честь города, а потом уже и городские районы и улицы с площадями стали называть в честь грешников и святых, причем всю нашу историю грешники от политики со временем неизбежно перемещались в категорию святых. А потом в наш огород пришли большевики. Вы, к примеру, представляете, чтобы во времена Руси назвали город в честь младшей дружины: Отроческъ? Или в честь монахов: Иноческъ. Тьху! А большевикам на традиции было наплевать — взяли, и нарекли целый город (да еще и не один) — Комсомольск.

Когда уходят в прошлое диктаторские и тоталитарные режимы, заканчиваются войны и революции, люди быстро устают от героической топонимики, их начинает тянуть к патриархальной простоте. В сравнительно благополучном и сытом СССР моего детства, когда по телевизору еще шамкал Ильич Второй, эту усталость почувствовал Юрий Антонов, чей хит воспевал Абрикосовую, Виноградную, Тенистую, но не Героев и не Жертв Революций или чего-то там Оборон. Нас же с вами угораздило жить в эпоху «декоммунизации», за считанные месяцы до неузнаваемости изменившей не только «глобус Украины», но и планы наших городов. В чем-то она обернулась возвращением к первобытной красоте Горишных Плавней, но много больше — привычной побелкой прежних грешников и маканием в деготь прежних святых. Хуже, что, вопреки первоначальным заверениям, при переименовании мало интересуются мнением местных общин, даже в тех случаях, когда они не цепляются за старые советские названия. А чего еще ждать, если авторы этих переименований такие же люди, как и мы с вами, каждый со своим культурным багажом, родимым пятном и персональным тараканом в голове. Вот, скажем, взяли, и «вернули» Бирзуле (советскому Котовску) чужое «историческое» название Подольск. И спроси их теперь, за что. Спрашивал, молчат. А название возврату и обмену уже не подлежит...

Сколько бы я ни ворчал, а сделанного, на нашем веку, уже не воротишь. Максимум, в форме пассивного протеста против лично мне не приглянувшихся названий, как моя бабушка все годы советской власти, буду и дальше называть некоторые улицы их старыми именами. Называла же она целых 70 лет улицу Ленина (теперь Хмельницкого) Фундуклеевской, неужто и я еще 70 лет не протяну! В идеале, переименование, тем более такое глобальное, как в наши дни, имеет целью подменить одну традицию памяти другой. На деле же оно лишь множит параллельные культурные традиции. Еще не одно десятилетие соседи по лестничной клетке будут жить в разных городах — в Днепре и в Днепропетровске, в Горишных Плавнях и в Комсомольске, в Котовске, в Бирзуле и в Подольске, или, в моем доме, на Красноармейской и Большой Васильковской. Кто-то скажет — конфликт культур, а как по мне — диалог, чтобы через поколение-два, на следующей высшей точке колебания исторического маятника, когда снова придет время давать окружающему нас миру новые имена, чужое, искусственное отмерло, а живое осталось или вернуло свое законное место. Процесс удивительный для консервативных европейцев, но привычный для украинцев, издревле живущих по разные стороны границы разных, сменяющих одна другую, культур. Украинский плавильный котел никогда не перестает дымить.

Как не перестают дымиться котлы по восточную сторону культурной границы. В Кремле, Останкино и Ольгино иронически комментируют украинские переименования, но и у них новая топонимика столь же беспощадно формирует свое неповторимое культурное поле. И речь даже не о деятелях советского прошлого. На картах российских городов появляются и другие, много более одиозные имена. Как расстрелянный по приговору советского трибунала в 1947-м группенфюрер СС Андрей Шкуро, или как пока еще не осужденный президент Чечни Рамзан Кадыров. Более года, и переголосование в закрытом режиме понадобились, чтобы заставить власти Петербурга принять решение о присвоении имени Кадырова мосту над Дудергофским каналом. Теперь советский Проспект Героев, получивший свое название в далеком 1978 году, нашел свое продолжение в мосте имени Кадырова. Советский вызов — и путинский на него ответ. Украинская декоммунизация, и кадыризация путинской России. Такая постановка вопроса, улица Петлюры, Бандеры, Коновальца, или Кадырова, не оставляет нам сегодня никаких альтернатив.