Ракка. Год после освобождения
Сложный, многокомпонентный конфликт в Сирии, которой мы по привычке называем гражданской войной, еще очень далек от своего завершения. Ситуативное уменьшение интенсивности боевых действий в отдельных местах еще не значит, что скоро в стране воцарится мир. Появление некоторых зон и островков относительной безопасности преимущественно обусловлено тем, что мощным системным внешним силам удалось упорядочить враждующие вооруженные группировки и избавиться от наиболее одиозных внесистемных сил. Но и противоречия, которые были двигателем конфликта пока остаются нерешенными, и на ресурсе оккупационных контингентов нельзя строить устойчивую безопасность.
Поэтому сирийцы пытаются воспользоваться малейшим шансом, чтобы начать строить новое общество там, где это сейчас возможно. Это непростая задача, потому что социальный капитал сирийского общества за семь лет войны критически уменьшился, а территория страны претерпела ужасные разрушения.
Со времен Вьетнамской войны западная коалиция не наносила столь массированных ударов по селитебным территориям, а со времен штурма российскими войсками Грозного ни одна значительная городская застройка не подвергалась бомбардировке столь интенсивно, как города Мосул, Алеппо, и особенно Ракка во время ее штурма в период с 6 июня по 17 октября 2017. Это привело к тому, что город - один из важнуйших региональных социальных, экономических и культурных центров - стал практически непригодным для жизни, и требует кардинальных системных мер для своего восстановления.
В начале гражданского конфликта в Сирии населения Ракки увеличивалось за счет перемещенных лиц из других регионов, и в 2013 достигло почти миллиона человек. После того, как город захватило ИГ, а затем начались операции по его освобождению, почти все население оставило Ракку. В октябре 2017, сразу после освобождения города от ИГ, здесь проживало всего около 4 тысяч человек. Сегодня, спустя год после освобождения, в городе насчитывается от 80 до 100 тысяч жителей - менее трети довоенного населения.
Столь низкие темпы возвращения населения обусловлены тем, что большинство домов и инфраструктуры остаются разрушенными. Во время штурма было полностью разрушено более 11 тысяч домов, многие улицы остаются заваленными, несколько кварталов просто превращены в щебень и мусор, руины в основном требуют разминирования, более 70% города не имеют канализации и водоотведения, вода в городе не пригодна для употребления, энергообеспечение осуществляется при помощи автономных генераторов, муниципальные службы в городе фактически не работают.
Но главной проблемой остается безопасность. После захода солнца город погружается во тьму и хаос, и оказывается во власти многочисленных бандитских группировок, действующих под видом «добровольческих отрядов местной самообороны». Местные службы охраны правопорядка пока не могут справиться с этой проблемой. Поэтому люди обычно не выходят из своих убежищ по ночам.
Днем жители Ракки заняты тем, что разбирают завалы и продают щебень и арматуру, которыми изобилуют руины города, на местные строительные заводы. При этом существует большой риск попасть на неразорвавшиеся боеприпасы или бомбы-ловушки, оставленные ИГ. Отряды внутренней безопасности проводят разминирование, но оно требует много ресурсов, времени и усилий.
Промышленная зона в восточной части города была полностью разрушена во время боевых действий. Сейчас там началось постепенное восстановление - открылись многочисленные мастерские по изготовлению дверей, окон, мебели, замков, запущено несколько заводов по производству стройматериалов.
В городе работает только одна муниципальная больница, но уже есть и несколько частных клиник. Впрочем, врачей критически не хватает. Также не хватает школ и учителей. Большинство жалоб жителей связано именно с нехваткой врачей и особенно - квалифицированных учителей. «Отсутствие школ и подготовленных учителей - это залог будущей катастрофы» - говорят местные жители, воспитанные в традициях уважения к образованию и знанию, которые хорошо помнят уничтожение системы образования при власти ИГ и ее замену на конвейер по подготовке молодых фанатиков.
Также большой проблемой является отсутствие моста через Евфрат, который был уничтожен боевиками ИГ во время осады. Мост всегда играл значительную роль не только в жизни города, но и всего региона. На месте моста уже год работает переправа, которую местные называют «паромом смерти» из-за высокого процента аварий судов на переправе. Впрочем, власти начали строительство моста аль-Мансур, хотя и очень медленными темпами.
Местный орган самоуправления - Гражданский совет Ракки - пытается оптимально распорядиться деньгами, поступающими в «Фонд восстановления Ракки» от международного сообщества. Среди главных приоритетов Совета: расчистка завалов в городских кварталах и на дорогах, восстановление водоснабжения и канализации, а также поиск и захоронение останков бойцов, которые до сих пор в большом количестве скрыты под руинами.
По мнению председателя комитета Совета по восстановлению Абдулы аль-Арйяна, основные работы могут быть выполнены к середине 2019, но по мнению местных жителей, полное восстановление города потребует не менее 10 лет при условии сохранения финансирования, которое сейчас является иногда нечетким и непоследовательным.
Финансирование восстановительных работ зависит от общей воли международной коалиции, возглавляемой США. И американская администрация настаивает, что участие в финансировании должно принимать как можно больше стран, в частности арабские страны, а распределение финансирования должно быть более равномерным. Политические споры между участниками программы по восстановлению приводят к задержкам в финансировании и, в конце концов, отражаются на состоянии местного населения.
Сегодня в восстановлении нуждаются не только инфраструктура и экономика региона, но и социальная структура Ракки. Настоящий мирный процесс и основанная на нем реконструкция Сирии, должны базироваться именно на создании новой социальной структуры, которая бы адекватно учитывала интересы всех разнообразных социальных групп, представленных в регионе, и позволяла решать присущие этому обществу противоречия бесконфликтным способом. И на этом пути приходится преодолевать последствия не только многолетнего катастрофического господства ИГ, но и многолетнего воздействия авторитарного режима Асадов, который, собственно, и накопил противоречия, приведшие к текущему разрушительному конфликту.
Сегодня процесс социального восстановления в Сирии происходит «снизу вверх», через создание органов местного самоуправления на основе принципов, по которым местные сообщества функционировали много веков. Это позволяет создать условия для дальнейшего бесконфликтного сосуществования всего многообразия местных общин. Пока новые структуры власти лишь пытаются заслужить доверие всех слоев общества и избавить жителей от страха. А после года власти аль-Каиды и четырехлетнего господства ИГ страх стал имманентной чертой и важным фактором поведения местных жителей. Теперь, например, люди, которые тем или иным образом сотрудничали с ИГ в 2014-2017, боятся мести со стороны новой власти. И таких немало среди жителей Ракки, но они также сегодня является частью мирного процесса.
Впрочем, как ни странно при всех этих обстоятельсвах, местные смотрят в будущее с философским оптимизмом. Единственным серьезным опасением, которое выражают многие жители, является возможность возвращения «старой власти», то есть режима Асада. Ведь именно в этом и заключается смысл революций: они не дают быстрого материального улучшения и даже уменьшают благосостояние, но возвращают человеку чувство собственного достоинства. И это важнее всего, именно ради этого стоит жить, умирать и строить новое будущее.
