Разговор между нами, кроликами
В сборнике совершенно безумных (это комплимент) сказок швейцарца Франца Холера «Большая книга» есть одна, в которую я просто влюбилась. У девочки после каждой стирки исчезает простыня. «Где она делась?» - спрашивает ребенок у мамы. Мама на регулярные вопросы отвечает одной и той же фразой: «Да не съела же я ее». Однажды малышка подсмотрела: мама в прачечной с наслаждением запихивается ее постельным бельем. «Девочка тихонько вернулась наверх и больше никогда не спрашивала маму о простыне. Однако с доверием к взрослым с тех пор было покончено».
Одновременно с этой книгой я читала еще одну, адресованную детям, точнее, младшим подросткам. «Об этом говорят только с кроликами» шведки Анны Хеглунд. Эти два произведения должны были стать рядом, чтобы я поняла: эти книги - об одном и том же. О доверии, которое вроде бы автоматически должно возникнуть между родителями и детьми. Причем в одностороннем порядке. И о секретах малышей, которые они имеют право хранить. И о секретах взрослых, на которые они не имеют права. И о том, как не воспитать невротика, будучи невротиком. Абсолютно безумные вопрос - им подходят эти абсолютно безумные книги (и да, это все еще комплимент).
Книга Хеглунд - монолог ребенка с гиперестезией, которого воспитывают родители и понятия не имеют, как это, чувствовать все слишком сильно. На рисунках в арт-буке эта малышня (мальчик или девочка - неясно) изображена крольчонком среди обычных людей. А все начинается все-таки с «особенного» тела. Кролик рождается с патологически чувствительным слухом - когда вата в ушах перестает спасать от агрессивного засилья чужих звуков, он начинает просто избегать людей. Уже подростком дает о себе знать приобретенная привычка к асоциальности: «Я так хорошо научился говорить "нет", что забыл, как говорить "да"». Он пытается объяснить нам, как это: если не отличаешь себя, вещи и людей, которые тебя окружают; когда видишь в зеркале кого-то другого; когда начинаешь думать так, как этот другой-рядом. Он объясняет это нам. А не своим родителям, например. Там есть сцена, когда мама-человек рекомендует ребенку-кролику не быть таким чувствительным. Но какую именно беседу завершает этот ее на первый взгляд правильный, а де-факто вовсе не полезный совет, мы не узнаем.
Беда в том, что мир, в котором живет ребенок Хеглунд, не имеет границ. Мы знаем еще из начал физики в средней школе, что все вещи способны менять свое состояние под воздействием других вещей. Что все молекулы-атомы-и-другие-частицы взаимодействуют. Что граница между, скажем, нашими кроличьими лапами и обутыми на них красными кроссовками (так в книге) - иллюзорна. Что мы непосредственно сообщаемся между собой воздухом, который вдыхаем, и теми же звуками, которые имеют физическую, материальную природу. Теоретически мы это знаем. Но когда мы начнем рассказывать, что стул, на котором сидим, и наша на нем задница - одно и то же, нас быстро адресуют к специалисту-психиатру. С момента, когда мы начинаем «видеть» границу между собой и другим, мы начинаем взрослеть.
Кролик не замечает границ между собой и окружающим миром. Зато замечает людей, которые такую границу осознают. Это его родители. Идиллическая сцена: двое взрослых моют вместе посуду после ужина. И комментарий ребенка, который это наблюдает: между моими родителями - километры расстояния. Таким образом, единственное, на что в отношениях «родители-дети» кролик способен, это искусственно воспроизводить те километры между ними. И не факт, что они - эти км - существуют в реальности. Картинки в книге выполнены в темной гнетущей гамме. Представить на мгновение другие, «бодрые», цвета, не меняя конфигурации фигур на рисунке, - и будет просто идеальная семья в рекламе сухих завтраков... Родители между тем в этой книге так и не заговорят. Они, вероятно, сохранят свое право на тайну, которой, правду говоря, нет. (Потому что просто не надо спрашивать маму, куда делись простыни, если ты каждую ночь на них спишь).
Есть в книге Хеглунд тот, кто кролика понимает. Дед. Говорит, подожди - у каждого возраста есть свои преимущества и ты смиришься со своим особым состоянием и приучишь к нему людей. Кажется, все просто: слух с возрастом ослабевает. И сложнее: осознавая границы между собой и другим, мы начинаем учиться врать. Дед тоже нарисован кроликом. Но - что забавно - подросток из книги этого не замечает. Того, что они - одной породы... Даже прямо высказанные вслух секреты взрослых лучше не слышать, да?
Эти две истории - холерически смешная и страшно депрессивная - очень непростые. Никаких ответов здесь нет. Ведь речь идет в них о мире, в котором если есть все ответы, то, вероятно, неправильно сформулировал вопрос. Очевидное: книги для детей - это никогда не книги о детях. Книги для детей пишут взрослые, исходя из каких-то своих представлений о детстве. Или из наблюдений, или из воспоминаний. Мы понятия малейшего не имеем, что значит быть ребенком. Именно эту тайну так тщательно скрывают от детей взрослые, создавая о них грустные и смешные книги. Остается разве что признать: каждый ребенок - особенный. И научиться крепко запирать за собой дверь в прачечную.
Одна из лучших книг об отношениях между детьми и родителями начинается с честной остроты. Каждый мужчина уверен: женщины в женском кругу обсуждают исключительно мужчин. А вот и нет: женщины между собой говорят исключительно о своих матерях. И что же там относительно главного вопроса: как не вырастить невротика, будучи невротиком? - Да никак.
