Социальные коммуникации как ресурс
или Наука и СМИ
Отзыв на публикацию «Антинаучная журналистика. Почему украинские ученые вынуждены защищаться от клеветы «(«День», №51-52 от 24-25 марта с.г.)
Должны ли ученые способствовать популяризации науки? Вопрос выглядит абсурдно, потому что в действительности никто, кроме ученых, этого сделать не может. Но этот вопрос существует, и его существование свидетельствует о больших проблемах в наших социальных коммуникациях, во взаимоотношениях между обществом, научным сообществом и СМИ, в определении учеными и научным сообществом собственной позиции в обществе по отношению к гражданским институтам и власти.
Вообще-то, согласно Уставу НАН Украины, ученые могут и даже должны это делать. Это входит как в основные задачи академии (в частности, п. 2.1.9. Устава предусматривает «популяризацию науки и научных достижений отечественных ученых в стране и за ее пределами с целью повышения престижа научной деятельности в обществе, формирования научного мировоззрения, укрепления интеллектуального потенциала общества, развития просвещения, повышения международного авторитета Украины»), так и в перечень инструментов, с помощью которых обеспечивается реализация этих задач (п. 2.2.26 Устава предусматривает необходимость»осуществления пропаганды достижений науки и техники, распространение научных знаний, деятельность научных организаций; систематическое освещения результатов своей деятельности через средства массовой информации и другие источники»).
Другой вопрос — как? Какими инструментами, средствами и путями конкретные ученые НАН Украины в современной украинской социальной среде могут и должны реализовывать положения Устава? Могут, возможно, по привычке полагаться на руководство академии, но очевидно, что в НАН Украины примитивно не хватает ресурса, так что большинство задач решаем мы — «солдаты науки».
Собственно, ученые, как и любой человек, не обладают монополией на истину. Ученые отличаются от любого другого человека тем, что они имеют, во-первых, инструментарий для изучения, систематизации и интерпретации данных (условно говоря, для поиска истины), а во-вторых, взаимно признанную методологию применения этого инструментария и проверки правильности своих выводов. Это не лишает ученых права на ошибку, не делает ученых абсолютными арбитрами, и главное — не выводит их из поля общественной дискуссии, но требует иного отношения к их дискуссиям и выводам. Потому что ученые, как отдельноесообщество, которое владеет специфическим инструментарием, методологией и действует в рамках особой этики, могут найти, обосновать и предложить пути реализации правильных решений и исправление ошибок.
Впрочем, чтобы общество смогло выработать это отношение, научные дискуссии должны стать частью общего общественного дискурса. Другого пути не существует: эгалитарное общество не предполагает закрытых сообществ. Таким образом, если ученые хотят выжить, они должны жить и работать не для «правительства» или кланов по интересам, а для общества, прислушиваясь к запросам и требованиям людей, отвечая на эти требования и формируя эти запросы, воздействуя на культурную эволюцию общества не директивно, а через активную дискуссию равных субъектов.
Четыре года назад, осознав, что десоциализация ученых и академической системы грозит в первую очередь самим ученым и академии, я решил попробовать делать это со своего места, освещая свои взгляды и свои мысли, со всеми присущими мне ошибками, проблемами и надеждами.
Так у меня возник опыт если не научной журналистики, то научной публицистики уж точно. За неполные четыре года я написал 115 статей, обзоров и колонок в несколько украинских изданий. Среди них 55 на научно-популярные темы (преимущественно, в области космических исследований, экологической и социальной безопасности), 14 на темы образования и социальных коммуникаций, а также 46 на общественно-политические темы. Кроме того, у меня взяли около 70 интервью национальные и зарубежные информационные и аналитические агентства. Таким образом, ежемесячнопо крайней мере одну чисто научно-популярную статью в общенациональном ресурсе я продуцирую. Как для рядового научного сотрудника рядового исследовательского центра нашей академии это вполне приемлемо.
Вместе с тем за эти четыре года я опубликовал 30 научных работ в различных национальных (8 работ) и международных (22 статьи и разделы монографий) изданиях. Конечно, 7—8 публикаций в год — это не очень много для должности ведущего научного сотрудника, но более-менее приличный показатель для вовсе не выдающегося уровня нашей науки.
Итак, я сделал для себя вывод, что публичная активность не является существенным препятствием для профессиональной научной деятельности. Хотя, конечно, проблемы она порождает, но предоставляет и неожиданные ресурсы. Например, именно публичное обсуждение одной идеи в редакции Ежедневной всеукраинской газеты «День»положило начало научной работе, которая в итоге позволила получить несколько интересных результатов и вылилась в несколько докладов на серьезных международных форумах и публикаций. Сотрудничество с журналистами Ежедневной всеукраинской газеты «День»», Радио Свободаи редакцией журнала «Миротворец»позволила запустить и отработать несколько научно-методических подходов, которые переросли в научные проекты в области военной безопасности и анализа террористических угроз.
Именно на этом пути — взаимного сотрудничества ради взаимного роста и общего блага — я вижу ресурс взаимодействия науки и общества, науки и СМИ, и даже больше — развития роли науки и образования как коммуникативного инструмента общества.
Писать о науке нужно. Потому что без этого мы быстро деградируем: либо ученые станут частью общества, либо превратятся в подвид отделенного от людей чиновничества — постоянную цель для критических атак СМИ, насмешек общества и афер околовластных мошенников.
