Связь
По-видимому, у каждого был свой роман с Санкт-Петербургом.
В моей истории происходят странные вещи: кажется, что с каждым приездом Петербург уменьшается и уменьшается, как будто съеживается от взгляда путешественника.
В юности свое ощущение времени, и, главное, пространства. 30, даже 20 лет тому назад город ослеплял; он казался одной необозримой, от горизонта до горизонта, Дворцовой площадью, прорезанной каналами в разных направлениях.
Но чем больше расширялась моя личная география путешествий, тем меньшим становился Петербург.
Оказалось, впрочем, что достаточно за несколько дней до поездки туда побывать немного южнее, в Москве — и сразу вспоминаешь, за что любишь Питер, этого причудливого худощавого деда в пестрой каменной шинели. Вот за то, чего нет там, на юго-востоке, и любишь.
За эксцентричность любишь, за неумирающий дух Гоголя — улицы имени которого в городе нет. За то, что можно выйти из удушливого фестиваля «православной музыки», где на все лады прославляют Ивана Грозного и проклинают Украину, и попасть в Эрмитаж на выставку современного искусства, где целый зал занят роскошными фотографиями с Майдана.
Или за то, что в 11 вечера прямо на Дворцовой, под патетической Александровской колонной, голосистый парень поет «Группу крови» Цоя под гитару, а вокруг сидят и лежат, просто на площади, обычные петербуржцы, молодые и старые, с велосипедами и без. И светло, как днем, потому что белая ночь.
Или за то, что неподалеку по каналам плавают корабли с названиями: «Касатик», «Ижора», «Пиета», «Пурга», «Шустрый», «Боливар», а рядом с гостиницей «Москва» (а какая же еще гостиница здесь должна быть?!) висят два транспаранта на расстоянии буквально сотни метров один от другого — «Взятка лишает тебя свободы» и «Свободу можно купить».
За то, что здесь даже в глухую ночь на улицах полным-полно горожан и городских сумасшедших, а особенно за то, что разница между первыми и вторыми, по сути, незначительна.
Питер становится меньше, но в то же время глубже. И дышится в нем почти так же свободно, как 20 или 30 лет тому назад.
И я его люблю, перегретого на солнце, перемороженного зимой, безумного, рационального, окаменевшего, высокомерного, уютного, прежнюю столицу империи, нынешнюю столицу Ленинградской области, вероятную столицу независимой Ингерманландии.
Да и как его не любить.
Дмитрий ДЕСЯТЕРИК, «День», Санкт-Петербург — Киев
