Тень дождя на волчьей лапе
Этим заголовком слегка интригую, как бы добавляя себе незапланированное удовольствие: представляю, как мой собеседник, собравший сотни интересностей в своей «цеглотеке», где мы и беседовали, Александр Таращук прочитав, озвучил бы, правда, деликатно и категорично, мол, журналисты частенько создают мифы, потом в них верят, а с ними и читатели. Даже при первой встрече в его экзотичной мастерской, он сразу поинтересовался, уже неосознанно утверждая — наверняка вы первым захотите увидеть знаменитый киевский желтый кирпич или спросить, где тут лапа волка, запеченная в глине. Так вот, уточню, как человек, идущий по следам фактов — знаменитый киевский был не только желтым, он умел краснеть до розового, алого и, представьте себе, бледнеть до белого. И все же, особый флер популярности выделил именно желтый, и пошло-поехало. Городские байки живучи, хоть это совсем и не преувеличение, а справедливость — элегантность желтого особая, как бы фарфоровая, а при обжиге приобретающая благородный желто-оливковый цвет, даря особую тональность строениям из него. Стремясь не увязнуть в датах, в перечислении заслуженных имен знатных киевских заводчиков, намеренно фиксирую только впечатление от момента, которое как бы тоже запечется в памяти, как в обожжённой глине, как капелька 150 летнего дождя, веточка, лапка козочки, собаки, любопытного кота, даже бывало и волка. Иногда своим неосознанным нахальством эти следы могли и перекрыть и вензель, и герб, и инициалы владельцев. Это, понимаю вторично, но употребляя слово запеченный, а не обожженный, Александр как бы консервирует, сохраняет все, что вобрал в себя кирпич как и за фиксированы в его справочнике достоверные факты о владельцах и арендаторах заводов, производивших кирпичи, о их автографах, клеймах, подчас, весьма живописных, нарядных даже залихватских, но и не всегда расшифрованными. Собиратель перелопатил гору литературы, на какое-то время и газета «Киевлянин» стала его настольной страстью — все, что мог, а работа, естественно, продолжается, занесено уже в память компьютера. Кстати, ни один не был куплен, все — из походов, путешествий, обменов с другими кирпичниками.
Предметом семейного культа кирпич стал и для меня, дочери-фотографа и сына — выпускника КПИ. Интуитивное мышление незаметно увлекло меня, начало играть в свою игру в окружении стен, увешанных не декорациями, а сейчас, вернее, уже много лет модно стилизовать под старинный кирпич стены, нет, ощущаю безошибочно трепет встречи с древним городом, а не с пестрыми домами частенько, нет, тут коллекция абсолютно ручной работы, как и глиняные бруски шести вершков в длину. Кстати, хозяин после 500-го экземпляра перестал подсчитывать, сколько их у него, главное, выйти на особый, тот, которого нет, знаки, которого надо разгадывать. Арендаторы и владельцы заводов ставили свои символы, а потом, бывало, хозяева менялись одно, к примеру, буква «Э» может принадлежать совсем разным персонам, не только известным, скажем, с 1820 года по 1925 годы в Киевском уезде работало 290 производителей, включая и казенные заводы. Слушая, понимаю, что у кирпича как бы много жизней и судьба весьма пестрая. Когда-то были они молодыми и веселыми, ловко и звонко лепились в руках мастеров, чтобы затем лечь ровными рядами, став час домов. Другие — по воле разрушений, стихий быстро становились непотребом, валялись в снегу, мокли в лужах или становились под ножкой для случайного прохожего. Некоторые же, думаю, особо счастливые, сейчас работают как бы по смежной профессии — держат фасад в этом маленьком приватном музее исторических подробностей, делясь моментами своей личной жизни, которая в этом доме тщательно систематизируется, впрочем, сохраняя романтичное дыхание ушедшего времени благодаря и воспоминаниям очевидцев-журналистов прошлых лет. Последнее напомнила собеседнику не без намека, как бы защищая коллег — голому факту очень идет, да и нужен точный взгляд, теплое воспоминание, тихая какая-нибудь непридуманная история. Конечно, захотелось узнать, как пришельцы, все новые и новые, появляются в коллекции, ведь не сами они же запрыгивали на полки, расскажите, обращаюсь, и слышу:
— Первый нашел во дворе на Большой Житомирской, известной киевской улице. Стоял как-то зимой, и вдруг, посмотрев на заснеженный лед под ногами, увидел кусочек торчащего кирпича. Кое-как отбил лед, расчистил снег и у меня в руках оказался кирпич, как я говорю периоды «ранних Советов». Ни я, ни этот кирпич, естественно, и не подозревали, что я так войду в тему, так увлекусь. Нет, конечно, постоянно вовсе не думаю о кирпичах, но и не забываю. Даже, когда смахиваю с них пыль, так бывает, зачаруюсь, что забуду обо всем. Мне интересно то, что интересно. Даже в организованных путешествиях, а не только в целенаправленных походах, ушки, как говорится, на макушке. Помню, в Австрии, ехали мы с группой в музей, но я в него так и не попал. По дороге из окна увидел, как из одного из старинных особняков выносят кирпичи. Все, я перестал слушать гида, начал лихорадочно отмечать на карте маршрут, запоминать детали, чтобы понятно, быстренько вернуться к нужному месту. Так и случилось — все — в музей, я к кирпичам. Итальянские рабочие поняли меня, правда, с трудом, и подарили три кирпича с великолепным гербом на каждом. Конечно, восстановлю постепенно и их родословную. Уверена, отмечаю, что кирпичи знают о жизни намного больше, чем мы навидали на своем долгом веку всякого, то ли застывая на столетия в одном гнезде, то ли как в Киеве, который и разрушался и горел, и в очередной раз восстанавливался, и постепенно становясь как бы путеводителем, маркером, напоминанием о событии значимом и проходном, но так или иначе — кирпич расскажет то, что знает не каждый — что дореволюционный, что после 1917, когда все заводы были национализированы и начал работать принцип «производство кирпича по рецепту Ильича». Например, как сообщают источники, на постройку здания Института биохимии имени Палладина пошло 200 тысяч кирпичей от сожженной в 1920 году мельницы Бродского на Подоле, остальные взяли из разобранной Михайловской церкви на территории Александровской больницы. Из кирпича Десятинной церкви частично построен Музей истории Украины, для Аграрной академии использовали кирпич от колокольни монастыря, пострадавшего от взрывов на Зверинце. На руинах послевоенного Крещатика собирали кирпичи и строили дома в Броварах, а когда в 1970—1980 годах сносили дома на Подоле, киевляне использовали кирпич для постройки дач. Теперь они частенько перекочевывали в дизайнерские проекты, интерьеры горожан.
Как вы думаете, напоследок желая удивить вопросом, — у кирпича есть характер, — злопамятный, или обидчивый, покладистый, или равнодушный, а может, привязчивый?
Александр, который, помним, любит только факты, не перегруженные всякими суффиксами да эпитетами, неожиданно для меня, как бы вынул из памяти, и, вспоминая начал говорить быстрее, оживленнее, интонацией подчеркивая нестандартность случая. Как-то мой приятель, — услышала, тоже собиратель, попросил найти, если получится, в своей коллекции очень нужный ему кирпич с завода владельца по фамилии Половинчик. Через некоторое время я нашел нужный ему экземпляр, и поставив его на полку, отметил себе, что этот уйдет к другому. Приятель очень долго не приходил, не звонил, собственно, я успел забыть о просьбе и вот, однажды, придя в мастерскую, в которой, замечу, никого не было, вижу — на полу валяются мелкие-мелкие осколки того кирпича — возможно переселенца. Я сразу почему-то подумал — обиделся, решил — раз не нужен, так не нужен. Вот вам и неодушевленное «дитя» Половинчика, гордый, выходит.
Погладила самый старый кирпич 1669 года, недавно привезенный семьей Таращиков из Венгрии, со слета страстных кирпичей, рассмотрела фотографии из подземелья, где с диггерами Александр с дочерью изучали кладку (естественно, ничего там не трогая) фотографировали для своего архива и, когда, узнала, что выкарабкивались оттуда из люка прямо напротив торгового центра Гулливер, поразилась — бываю там очень часто, бегаю за гречаным багетом в тамошнюю пекарню, а вот люк увидела только после этой встречи.
По сути, теперь уверена, кирпич — это всегда история, у него всегда есть тема.
И для меня, оказалось.
P.S.
Неожиданно осенило — ведь сама-то живу в доме 1901 года постройки, и он, выходит, старый кирпич, и меня охраняет. Спасибо далеким профессионалам.
Интересно, на каком заводе родились кирпичи моего дома. Теперь знаю, у кого спросить.
