Эшафот президентского большинства
Любовь, в смысле страсти, чувство не стойкое. Особенно в политике, и особенно у граждан Украины, склонных эмоциональным подъемом заменять экономический. Мы верим ушам больше, чем всем другим составляющим органолептики, и не склонны противопоставлять разум эмоциям. Пятнадцать лет назад, лучшие из нас скандировали «Кучму— геть!», имея в виду не рыжеволосого красного директора «Южмаша», ставшего главным в стране, а систему, где один человек наверху значит больше, чем все остальные внизу. Десять лет назад мы еще с большим энтузиазмом «такали» Виктору Ющенко, пока он не профукал достояние оранжевой революции. А где было наше зрение, обоняние и осязание, не говоря уж о мыслях, когда на матче между «Юлей и Витей» все стали болельщиками, а судей не пустили на поле? За В.Януковича, подмявшего под себя право и собственность от Донецка до Карпат, пришлось заплатить уже не крахом иллюзий, а кровью сограждан. Казалось бы, нет страшнее и результативнее урока! Но жизнь не учит. Тот, кто в начале столетия пришел в политику с «кучмойгеть» в сердце, сегодня продолжает дело с «дазравствуетпорошенко» в устах. Имею в виду Юрия Луценко, агитирующего сегодня за увеличение пропрезидентского большинства в парламенте до максимально возможного числа.
Идут годы, рецессия сменяется агрессией, все трансформируется в стране, кроме главного занятия исполнительного органа в законодательном. Он, как слепой плотник, сколачивает подиум для собственного восхождения, не принимая во внимание, что работает по чертежу эшафота. Этот опасный процесс поддерживается, казалось бы, прагматичной логикой, которую сформулировал один из моих уважаемых коллег, написавший мне, что он за «необхідність створити лідеру, від якого чекаєш реформ, сприятливі умови для їх проведення. Зокрема, союзні йому парламентську більшість і уряд. Щоб він отримував підтримку, а не спротив».
Логично? Логично, но некстати вспоминается «За ЕдУ», «Наша Украина», «Партия регионов», и всевозможные коалиции, как сказочные рукавички для парламентариев. В них находили приют мышки-шкряботушки, жабки скрекотушки и зайчики-побигайчики разных убеждений, объединенных единым желанием поддержки самого влиятельного человека в стране. Большинство в парламенте удавалось обеспечить почти всегда, но не получалось выполнить большинство из обещанного избирателям. Сплоченность вокруг лидера не превращалась в монолит поддержки значимых идей. Во-первых, никто эти идеи, не формулировал, полагая, что абстрактных сентенций, вроде борьбы с коррупцией и движения в Европу, будет достаточно для симпатий электората. Во-вторых, политики всегда договаривались по ходу игры, а не накануне. Поэтому политический процесс всегда превращался в бои без правил, где мобилизовать электорат удавалось собственным или чужим разбитым лицом. Важно было кулаком попасть в тренд и большинством задавить меньшинство. В-третьих, договорное единство пропрезидентских сил, не означало общих интересов всех участников. Голосуя «за» члены коалиции нередко поступали «против». И это мягко говоря. Каждая пропрезидентская сила генерировала в себе альтернативу первому лицу. По нашему «ветхому завету» Л.Кравчук сотворил Л.Кучму, Кучма родил В.Ющенко, а Ющенко произвел на свет В.Януковича, который дал жизнь П.Порошенко. То есть лояльное к президенту сообщество не делало из него политического долгожителя, а скорее, дискредитировало и калечило институт и персону. Поэтому, первый и последний из них воспринимаются обществом лучше остальных.
Норму парламентской поддержки исполнительной власти мы позаимствовали у развитых демократий, перенеся ее на скудную почву веками насаждавшегося единомыслия. Ни общество, ни политическая элита не воспринимали плюрализм, как естественное состояние идейной жизни. Расхождение во взглядах всем казалось не только преградой для сотрудничества, но и признаком непримиримости. На этой почве выросло дерево вражды в стране, где политические противники становились непримиримыми врагами, готовыми к взаимному физическому уничтожению. Президентское большинство в этих условиях служило инструментом разделения парламента по мировоззренческому принципу, а потом и общества, на своих и чужих. Даже после оранжевой революции, выдвинувшей во власть силы демократической ориентации, парламент рассредоточился между двумя силовыми центрами. Одни поддерживали президента, другие — премьер-министра, хотя коалиция была формально единой.
Сегодня на лицевом счету пропрезидентского большинства разных лет остались стыдные воспоминания из разряда уотергейта. Подкупы и скандалы с прослушиванием, заказными убийствами и странными самоубийствами, сговоры по изменению конституции и разрушение правовой системы. Все зарождалось в кулуарных глубинах близкого круга. Дорогу к такому аду вымостили благие намерения дать президенту больше власти для перелома ситуации в свою пользу. Ведь реформы всегда непопулярны и осуществление их требует крепкой руки. Но реформы заменяло конституционное чистописание, а рука не дрогнула, наводя оружие на собственный электорат. Все завершилось печально. Активисты сотворения большинства — в розыске, входившие в него рядовые члены, как школьники двойки, стирают из дневников упоминание об идейной близости к сбежавшим.
Не думаю, что нашему новому парламенту следует перенимать печальную традицию по подчинению воле и прихотям одного лица большинства депутатского корпуса. Идея себя изжила. Президент избирается прямым голосованием народа. Он его — твердая почва под ногами и главное большинство. Парламентское же, не в состоянии отразить многомерность электорального моря. Опираясь на основную силу, которая привела его к власти, то есть, принимая во внимание волю избирателей, президент демонстрирует свою политическую силу и ведет реальный процесс преобразований. Он олицетворяет исполнительную власть, и призван к действиям, а не к документальному оформлению желаний. Другое дело, что президентский институт в Украине пока не обладает навыками прямого общения с обществом. Нет у него всех инструментов и каналов изучения социальных процессов и апеллирования к общественному мнению. Именно потому, что долгие годы поддержка послушного большинства заменяла диалог со строптивым избирателем. Словом, президенту не следует при помощи технологий и авторитета создавать численный перевес своих сторонников в парламенте. И в парламенте не за чем создавать пропрезидентское большинство, если не выработана программа реформ, не определены цели и сроки их достижений. Иначе вновь возвратимся во времена отчаянной борьбы за власть и деградации ее институтов. Пусть уж принципы собирают своих приверженцев, и большинство формирует сознание, а не гравитационное поле первого лица.
До сих пор практика собирания пропрезидентского большинства в парламенте была издевательской по форме и сути. В ней использовались средства принуждения, подкупа и угроз, о которых сообщала пресса и пострадавшие в процессе. Эта практика повлияла на поведение законодательной власти. Как только обнаруживались противоречия во взглядах на жизнь между Банковой и Грушевского, парламент разбивал паралич кризиса. Потому, что большинство не желало обращать внимания на требования не президентского меньшинства. А значит, украинская демократия не избавилась от вируса большевизма, который быстро проявлял себя в условиях диктатуры.
