Кашмирский кризис: кровавая ловушка популизма
Уже три недели продолжается новый кризис в Кашмире, почти незаметный для мира, погрязшего в других многочисленных проблемах и конфликтах.
В понедельник, 5 августа 2019 правительство Индии заявил об отмене статьи 370 Конституции, которая регулировала распределение полномочий региональной и центральной власти и поддерживала автономный статус штата Кашмир в составе Индии в течение последних 70 лет. Широкая автономия Кашмира была фундаментальной основой, закрепленной международными соглашениями, на которой, собственно, и основана власть Индии в этом спорном районе, большинство населения которого составляют мусульмане.
Для обеспечения выполнения этого решения правительства и избегания беспорядков, начавшихся накануне из-за слухов о возможной отмене автономии, в Кашмир были введены дополнительные силы военных, полиции и парамилитарных формирований, что сделало этот, и без того один из самых милитаризованных регионов в мире, еще опаснее. Более 4 тысяч местных политиков, активистов и общественных деятелей были задержаны, и они до сих пор содержатся под домашним арестом. Были отменены все общественные, туристические, религиозные и культурные публичные мероприятия, ограничено движение транспорта, полностью или частично заблокирована связь и интернет, взята под полный контроль деятельность учебных заведений, больниц, магазинов и рынков. Кашмир фактически замер.
Через две недели, после проведения по требованию Пакистана заседания Совета безопасности ООН, Индия частично начала ослаблять режим контроля в Кашмире, но население до сих пор остается существенно ограниченным в правах и свободах.
В ответ на многочисленные обвинения в одностороннем характере решений и действия, которые звучат с разных сторон, и в первую очередь на эмоциональную реакцию со стороны Пакистана, премьер-министр которого Имран Хан определил отмену статуса и блокирование Кашмира как «прелюдию к этническим чисткам», министр обороны Индии Раджнат Сикх сделал заявление относительно готовности его страны отказаться от доктрины неприменения ядерного оружия первыми, а также напомнил, что в соответствии с политическим манифестом правящей партии, «Индия никогда не забывала о других частях Кашмира», которые сегодня контролирует Пакистан.
Таким образом, вопрос начал быстро приобретать признаки конфликта между двумя ядерными державами. А если вспомнить, что часть Кашмира находится под контролем Китая, то высока вероятность привлечения к этому конфликту еще и третьей стороны.
Пока заложником в этом конфликте является население Кашмира, которой властями Индии превращен в самую большую тюрьму в мире - тотально контролируемый регион, перенасыщенный вооруженной охраной, блокпостами и КПП, колючей проволокой, с ограничениями общественной жизни, транспорта и связи.
История кашмирской кризиса началась не вчера - ее корни уходят в историю раздела кашмирского княжества 1947 и индо-пакистанских (кашмирских) войн 1947-49, 1965-66 и каргильской войны 1999. Поскольку, несмотря на требования ООН, референдум о статусе Кашмира так и не состоялся, этот вопрос так остается камнем преткновения в отношениях Индии и Пакистана, рычагом различных воздействий на правительственную политику и фактором избирательных стратегий. А сам регион играет роль инструмента чужой политики, и постепенно превращается в поле для радикальных воздействий.
Сегодняшняя эскалация кризиса отличается от предыдущих не так причинами, сколько движущими силами. Движущей силой этого кризиса, в первую очередь, стало изменение поведения политиков в трансформированной социальной среде.
Когда индуистская националистическая Народная партия Индии («Бхаратия джаната») шла к власти, она сполна использовала лозунги культурного популизма, добиваясь уменьшения влияния мусульманского меньшинства и ограничения нелегальной миграции, манипулятивно увязывая с этим вопросом все социально чувствительные проблемы, такие как замедление экономического роста страны или негативные демографические тенденции, перекладывая на наделеные особым статусом мусульманские общины неудачи государственной власти в развитии демократических институтов во внешней политике, борьбе с терроризмом и даже коррупцией.
Представитель «Бхаратия джаната» Нарендра Моди стал премьер-министром Индии после победы на всеобщих выборах в 2014, а в 2019 партия вновь выиграла всеобщие выборы с еще более радикальными популистскими лозунгами, в том числе и об отмене особого статуса Кашмира. Таким образом, текущий кашмирский кризис является прямым результатом выполнения правящей партией своих предвыборных обещаний.
Популистский нарратив, паразитирующий на воображаемом конфликте между «настоящим угнетенным народом» и «зловещими чужаками», обычно провоцирует реальную эскалацию уже имеющихся или появление новых, настоящих и опасных внутренних конфликтов, которые при определенных условиях могут перерасти во внешние.
История правоконсервативного политика Нарендры Моди, который для своей победы использовал популистские лозунги, основанные на «простых решениях» и запугивании общества искусственными конфликтами, ярко демонстрирует все опасности этой «ловушки популизма»: в сегодняшнем обществе популизм является относительно простым способом получить власть, но попытка выполнения популистских предвыборных обещаний угрожает не только безопасности страны, но будет иметь и международные последствия; использование инструментов популизма даже традиционными политиками приводит к тем же разрушительным последствиям, даже порой хуже, потому что традиционные политики, в отличие от популистов, склонны выполнять свои обещания.
Правоконсервативное правительство Индии в определенном смысле можно понять: чтобы снизить влияние социальных трансформаций, они делают попытки унифицировать социокультурное пространство страны, прикрываясь борьбой с экстремизмом и коррупцией. Но на самом деле происходит то, чего они не хотят понимать: общество оказалось перед вызовом подъема локальных идентичностей, что все чаще и мощнее проявляется в разных регионах страны. Противостоять этому вызову очень сложно, потому что перефразируя строки Киплинга из «Баллады о Востоке и Западе», можно сказать, что все те, кто в конце концов стал рисалдаром, вдруг вспомнил о «петле в Пешаваре», как о шансе на восстановление справедливости - как личной, так и для своей локальной группы. В этой ситуации попытки силового решения многолетнего «кашмирского вопроса» вполне могут стать триггером процессов радикализации регионалистических и сепаратистских движений в других штатах и регионах страны.
При этом в самом Кашмире сейчас, несмотря на беспрецедентно мощные меры безопасности индийских властей, проходят различные акции гражданского сопротивления, их поддерживают общественные деятели в различных частях Индии, которые считают, что решение правительства будет иметь катастрофические последствия для индийской демократии. Социальное напряжение растет. И соответствующие угрозы растут не только для мира внутри Индии и Пакистана, - эхо этого кризиса вполне может почувствовать весь мир, если вовремя не позаботится о его разрешении.
