Люди из прошлого
Переговоры, завершившиеся согласием Украины на присутствие России как наблюдателя в Донбассе, — первый шаг к выходу украинской элиты из-под общественного контроля
Понять суть происходящего вокруг так называемых мирных переговоров, вызывающих восторг западных политиков, раздражение и недоумение украинского общества и полное безразличие в России, можно лишь в большом историческом контексте. Иначе: заклинания, восклицание, пустословие.
Именно российское безразличие — незначительное число шумных приверженцев «русской весны» не в счет, может быть первым шагом в понимании происходящего в концептуальном, в историческом контексте. С конца позапрошлого столетия идея нации-суверена стала распространяться по Европе, составляя ядро нового этапа модернизации. В ответ Россия навязывала свою модель народа-подданного всему континенту. Иногда это делалось гибко и с умом, путем договоров с элитами, даже согласием на конституции и самоуправление, как это случилось на Ионических островах, в Финляндии и в промежутках между польскими восстаниями. Но в 1848 году русские войска зашли слишком далеко в спасении Австрийской империи, и четыре года спустя две наиболее развитые европейские нации остановили Россию.
Однако русская модель отношений между властью и населением, хоть и была чужда европейской идентичности, но никуда не делась, вместе со своим демонстрационным эффектом. Россия первой опробовала модель тоталитарную, оказавшуюся притягательной как для левых (что было наиболее заметно), так и для правых (что было не столь явно) сил в Европе.
Нынешний кризис европейской идентичности проходит в условиях становления в России нового тоталитарного строя, который весьма активен и успешен в европейской экспансии, в усилении влияния на европейские элиты. Успех право-популистских, националистических, евроскептических партий на выборах в Европарламент — это еще и продвижение кремлевского лобби, его модели отношений между властью и обществом.
Слова «народный» и «национальный», присутствующие в названиях этих партий, не должны вводить в заблуждение. Это такой же тоталитарный популизм, что у Муссолини, голым по пояс — на молотилке, и у Путина в таком же виде — на рыбалке. Это «Тагил рулит» на разных европейских языках. И главное — нацеленность на разрушение традиционных государственных и межгосударственных институтов, в которых воплощен принцип народного суверенитета, склонность к так называемой прямой демократии, которая является первым шагом к тоталитаризму.
Другой путь к разрушению этих институтов — сведение их к обслуживанию нынешних элит, превращение их в механизм несменяемости, в конечном счете, достижение независимости элит от этих институтов, их приватизация. Примером такой приватизации является нынешняя Россия. И это очень привлекательно для элит европейских и для элиты украинской.
Донецкие переговоры, завершившиеся согласием Украины на присутствие России как наблюдателя в Донбассе, — первый шаг к деинституализации украинской элиты, а значит, выхода ее из-под общественного контроля. Об этом свидетельствует донельзя странный состав переговорщиков с обеих сторон, появление там фигур из прошлого, ныне находящихся вне властных институтов, в качестве личных представителей Президента Украины, да еще по просьбе Ангелы Меркель, очевидно передавшей пожелание Владимира Путина.
Ни демонизировать, ни унижать этого человека и его окружение не стоит. Необходимо определение их системы координат с целью выработки ответной стратегии. Оставаясь в позиции «мы умные, а они — идиоты и психи», только себя потешишь. Это же, в сущности, нарциссизм — называть их дураками и ничтожествами.
Люди, пришедшие к власти в последние годы прошлого века, не преследовали безумных целей. Владимир Путин был гомункулусом, выращенным в политтехнологической колбе. Никто и не хотел, чтобы он развивался в тоталитарного вождя, но критерии выбора были тоталитарными — идеальным казался человек без свойств. И это полностью соответствовало духу и содержанию тогдашних политтехнологий, тоталитарных по главному признаку — для российский политтехнологов всегда лишними, ненужными, элементами были человек и общество.
Правители России не ставили перед собой тоталитарных сверхзадач. Но и других тоже не ставили. Все, что им нужно, — их пожизненная несменяемость во власти и ее конвертируемость. Человеческого измерения политики, государственной деятельности, общественного служения для них просто не существует. Они даже не отрицают мораль, не говорят о химере совести — они просто рассуждают и действуют вне этих категорий, считая их пригодными лишь для политической демагогии.
И потому по внутренней природе своей, по сущностному своему содержанию нынешняя русская власть тоталитарна. А главная задача власти — несменяемость и конвертация — решаема только тоталитарными методами. Путем разрушения государства, партий, любых форм общественной автономии, атомизации общества и превращения его в массу. И тут уж без осажденной страны, колец враждебности, двухминуток ненависти и прочих способов консолидации и мобилизации масс не обойтись.
Нынешний этап развития режима, условно именуемого путинским, определяется именно задачей мобилизации масс. Консолидация элит Путину уже удалась. Теперь необходимо консолидировать население с целью его дальнейшего отчуждения от политики и усиления его управляемости.
В этом отношении Путин уже получил от конфронтации с Украиной почти все. С ходу захватить восемь вожделенных украинских областей, где сосредоточен основной экономический (во всех смыслах этого слова в эпоху высоких технологий) потенциал страны, не удалось. Ну, и ладушки, можно подождать с Новороссией, закрепившись в Донбассе и интегрируя в украинскую правящую элиту тамошних политиков. Гиркин с компанией — расходный материал.
Но согласие украинской элиты на такой сговор означает, что для нее таким же расходным материалом станут те, кто почти добил сепаратистов, и те, кто погиб в этой войне. Понятное дело, что разгром террористов был бы не очень приятен Путину, но и их победа не была бы ему на руку. Популярные полевые командиры захотели бы интеграции не в украинскую, а в российскую элиту.
По той же причине полная победа в Донбассе не вполне отвечает интересам правящей украинской элиты. Она бы не только ввела новых людей в политический истеблишмент, но и весьма бы повысила самооценку всей украинской нации, что тоже могло бы сказаться на механизме кооптации новых членов правящей элиты.
Окончательное поражение сепаратизма невыгодно и евробюрократии, кормящейся и растущей вокруг любых локальных конфликтов. На ней во многом лежит ответственность за трагедию Югославии девяностых годов. Точку в той бойне был вынужден поставить Билл Клинтон, по стране, развязавшей многолетний и многосторонний конфликта. Обама вряд ли может считаться достойным продолжателем президента-однопартийца.
Свою долю ответственности несут и лидеры европейских государств, которым не так уж и нужна сильная и уверенная в себе Украина. Подозреваю, что некоторые из них считают гарантом стабильности в Восточной Европе Владимира Путина, и готовы бесконечно его умиротворять. Украинская нация в качестве нации победителей не очень нужна Европе, потому и не стоит абсолютизировать евроассоциацию. Ведь это будет союз с Европой, находящейся под сильным влиянием комплексной кремлевской политики.
От того мира, который будет заключен по образцу замирения Южной Осетии и Абхазии, то есть с участием российских наблюдателей, быстро превращающихся в оккупантов и важнейшую часть системы социальных отношений на мятежных территориях, следует ждать еще больших жертв и бедствий. Об этом предупреждает Михаил Саакашвили, участь которого незавидна, — Россия добилась его изгнания из Грузии и разрушения созданного им. Этот парадокс никогда не поймут пацифисты — военная победа над террористами остановила бы кровопролитие. Замирение будет иметь обратный результат.
Национальная трагедия — это не только человеческие жертвы, которые могут быть и не напрасными. Гораздо страшнее потеря национального и человеческого достоинства. У украинской нации есть силы, есть вдохновение, но есть угроза их невостребованности, потери механизмов реализации общественного потенциала. Если эта тенденция возобладает в Украине, то она сформирует единое политико-культурное пространство с Россией и Беларусью, несмотря на евроассоциацию. Противоречия нет — Европа тоже вовлекается в этот процесс.
Не будет и противоречия в противостоянии с Россией. Только для украинской нации оно потеряет прежнее содержание. Это будет склока элит, свободных от обязательств перед собственными нациями и вышедших из-под их контроля.
