На велосипеде – на работу

Кальман Мижей

19 января, 12:23

Помню, как в конце 1980-х годов мой нидерландский друг из города Неймеген рассказывал мне, что бывший премьер-министр был его соседом и они часто встречались, потому что имели привычку ездить на работу на велосипедах. В то время это вызвало у меня когнитивный диссонанс: сам я любил ездить на велосипеде, но, чтобы это делал премьер-министр, меня удивило. Два десятка лет назад, когда я все еще любил ездить на велосипеде, но мои взгляды на общество изменились, я стал Специальным представителем Европейского Союза в Молдове. В 2007 году, после моего назначения на должность, я решил, что летом хорошо было бы провести отпуск, путешествуя по стране на велосипеде вместе с моим молодым советником Алексом. Остальные мои коллеги пытались отговорить меня от этого. Одним из аргументов было то, что «в этой части света тебя не уважают, если ты ездишь на велосипеде». Я из этой части света, но, очевидно, не достаточно, чтобы допустить такую ошибку. Когда ваша газета попросила меня написать о моем опыте в Украине, я вспомнил об этом, потому что, в конечном счете, вся проблема заключается в ментальности; реформы работают длительный период времени, если они вносят вклад в изменение социальных установок.

Понятно, что те люди, которые рисковали своими жизнями, выйдя на акцию протеста против откровенно клептократического и неприемлемого режима Януковича, очень разочарованы тем, что произошло после этого. Подтверждением этому является очень низкий рейтинг популярности ведущих политиков. Именно прошлое сдерживает украинские реформы. А также институционное наследие, «вертикаль власти», сформировавшаяся еще в жуткие времена Ленина и Сталина, которая стала коррумпированной, но не была реформирована. Репрессивность системы ослабилась только после 1950-х годов, и значительная свобода началась уже после распада Советского Союза, особенно в крупных городах. Однако произвол системы правосудия государства остался неизменным. Чем дальше от Киева, крупных городов и значительных социальных сетей, тем более самоуправным оставалось обеспечение правосудия.

Во время Оранжевой революции украинцы защищали свою демократию. На протяжении героических месяцев Революции Достоинства им опять пришлось возвращать демократию, а также бороться за достижение верховенства права вместо верховенства чиновников — бороться за свое человеческое достоинство, за свою европейскость. За несколько лет злоупотребления президентской властью Янукович и его семья накопили огромные богатства и тратили их безумно, в то время как в селах и небольших городах Украины, как правило, не хватало минимальной инфраструктуры. Люди боролись за то, чтобы подобная ситуация в Украине никогда больше не повторилась.

За последние два года Украина хорошо зарекомендовала себя в плане демократичности выборов, но хуже в плане того, что касается замены верховенства чиновников верховенством права. Можно сказать четко: страна и ее иностранные друзья еще не организовали окончательный переход от системы коррумпированного самоуправства к верховенству права.

Но можно отметить и определенные достижения. Украинское государство достигло двух фундаментальных целей. Обороноспособность страны улучшилась, хотя этот процесс и не был быстрым, а также здесь еще нужно провести много активных реформ. Другим крупным достижением страны стало то, что под компетентным руководством Наталии Яресько макроэкономические условия существенно улучшились, включая и банковский сектор. Эти достижения плюс стойкая демократия во время внешней агрессии — экзистенциальные вопросы для Украины и должны быть источником гордости.

Также в области образования, инфраструктуры и сельского хозяйства уже состоялись значительные реформы. Однако они не имеют правоспособности существенно изменить ситуацию, например, в аграрном секторе большой проблемой является то, что сбалансированной реформе — которая учтет потребности индивидуальных фермеров, а также направит аграрный сектор на увеличение экспорта — препятствует мораторий на продажу земли.

Наибольшей проблемой, с которой столкнулась Украина, является изменение природы, этики и практики управления. Говоря проще, клептократическое государство необходимо трансформировать в честное и профессиональное. Этого ждет население, включая организации гражданского общества и международных доноров.

Честно говоря, усилия правительства в этом направлении за последние два года не были понятными. Наблюдалась определенная последовательность правительства. Правда, я несколько раз отмечал, что это наиболее нацеленное на реформы и профессиональное правительство, которое вообще было в Украине. Но если сравнить его с правительством послереволюционной Грузии, можно увидеть, что в Украине правительство недостаточно внимания уделяет реформам. В стране трижды прошли выборы, все демократические, и все равно в природе управления слишком много преемственности кадров. Революция не привела лидера, который смог бы сыграть решающую роль в стране, и никто не взял на себя эту роль — как Мазовецкий, Бальцерович или Гавел в других странах. Преступлений и игнорирование законов, как при Януковиче, уже нет, но на смену этому не пришло недвусмысленное реформаторское управление. Между основными донорами и Украиной будто идет игра в «кошки-мышки», когда кое-где происходит симуляция реформ. Не могу сказать, что все доноры хорошо понимают, какие из реформ являются настоящими, а какие — нет. В стране со слабым верховенством права простой законотворческой деятельности маловато. За последние два года можно привести два выдающихся примера. Первый — стратегия антикоррупционной реформы в октябре 2014 года. Для меня было понятным, что единственная функция этой «стратегии» заключалась в том, чтобы отложить эту реформу и выиграть время для того, чтобы ее избежать. Единственный конкретный результат принятых в октябре законов — создание Национального антикоррупционного бюро (НАБУ). В то же время, его создание проходило очень медленно, и начало его работы откладывалось, пока не была создана Антикоррупционная прокуратура. Реально бюро начнет функционировать только в этом году. Оно только будет исполнять свою роль, если останется, вместе с антикоррупционным прокурором, действительно независимым. И это общий план. Однако настоящая проблема заключается в том, что пока международное сообщество и гражданское общество боролись с заинтересованными кругами в правительстве и за его пределами, другим важным ингредиентам для становления чистого государства не уделялось достаточно внимания. Программа реформы государственной администрации не продвинулась за целый год, невзирая на то, что Еврокомиссия выделила на это 90 млн. евро. Работа по децентрализации и дерегламентации продвигалась крайне медленно, хотя это могло бы уменьшить бюрократическое вмешательство в жизнь бизнеса и общества, таким образом уменьшая возможности для коррупции. Еще одним постоянным источником коррупции является большая доля правительства в расходах ВВП. И в конечном итоге, наверное, самый важный момент — заработные платы в правительстве и в секторе правосудия (а также в парламенте) чрезвычайно низкие, что само по себе препятствует чистке государственного аппарата и аппарата органов юстиции.

Особенно разочаровывает ситуация в основной опоре криминальных компонентов государственного функционирования — прокуратуре. Вопреки всем настояниям гражданского общества и тех, кто его поддерживает со стороны, изменения в этом учреждении часто саботировались. Опять же — законодательная деятельность велась, но недостаточно решительная, активных действий за ней не наступило, и результата не видно. Поскольку ни прокуратура, ни суды не были реформированы, граждане, предприниматели и иностранные компании все так же остаются незащищенными перед самоуправством судов, как и когда-то.

В 2016 году два момента могут препятствовать реформам. Первый — экономике суждено было прийти в норму в этом году даже без реформ. Правда, она укрепится только в том случае, если будет поддержана реформами, но даже самый скромный рост вызовет удовлетворение. Второй — ожидаемо меньшее военное давление со стороны России может заставить власть почувствовать себя менее зависимой от внешней помощи, а вместе с этим и от внешнего давления.

Общая сложность в реформировании такого дисфункционального государства как Украина, где, начиная с детского садика, любые формально государственные услуги предоставляются только путем незаконной оплаты, заключается в том, что без надлежащей этики последовательная эволюция государства невозможна. Радикальные — и стабильные — изменения требуют того, чтобы реформы проводились на многих фронтах и были комплексными. И они не могут форсироваться только гражданским обществом и заграничными друзьями. (И они не обязательно осознают, что для изменения системы не достаточно посадить за решетку несколько крупных воров.) В конечном итоге, для того, чтобы реформы заработали, во главе украинского государства и правительства должно появиться решительно настроенное и умное реформаторское руководство.