Не «наши»
О целях и средствах кампании по пацификации украинской журналистики
Нино Чатич был боснийским журналистом. Летом 1995 года он с помощью любительской радиостанции информировал общественность о событиях в Сребренице. Сербская армия под командыванием Ратко Младича наступала. Сребреница, которую накануне провозгласили «зоной безопасности ООН» и превратили в большой лагерь боснийских беженцев, страдала от обстрелов. Число убитых и раненых мирных жителей росло с каждым днем.
В последний раз Нино вышел в эфир 10 июля 1995 года с отчаянной просьбой о помощи Сребренице. Никто не помог. Через два дня в самой большой бойне после Второй мировой войны было убито более 8000 безоружных мужчин-боснийцев, включительно с пожилыми людьми, мальчиками и боснийцами-сотрудниками ООН.
...Мать Нино вспоминает, что в последний раз видела сына 11 июля. Он сказал ей: «Мама, ты и бабушкка, идите на Поточари, а я с друзьями через лес пойду к Тузле». После этого никто его не видел.
Останки журналиста до сих пор не найдены.
На Youtube вы можете послушать последний репортаж Нино Чатича.
И без перевода легко понять: журналист честно и достоверно рассказывает о событиях, которые он видит вокруг. Даже находясь в эпицентре ужасной трагедии, он сохраняет спокойствие и пытается быть максимально корректным. Он называет точные цифры: убитых — 17, раненых, которые умирают без помощи, — 57. Не «вокруг меня много пострадавших», не «десятки жертв», даже не «более 20 и приблизительно 60», а ровно 17 и 57. Это значит, что он узнал достоверную информацию, проверил ее, и только потом выдал сообщение в эфир. Профессиональная журналистская работа...
Но по тем «стандартам журналистики во время войны», которые международные организации продвигают в Украине, Нино Чатич должен быть предан осуждению. Он говорит о раненых в Сребренице, но ничего не рассказывает о потерях среди бойцов Ратко Младича — это недопустимо. Он просит о помощи боснийцам, но ничего не говорит о необходимости поддержки наступающей сербской армии — это «нарушение баланса». Вообще его просьба спасти Сребреницу, которую он сделал в канун своей гибели — это включение в материал своего личного виденья и оценки ситуации, чего в любом случае допускать нельзя.
Что должен был бы говорить журналист в Сребренице согласно «стандартам», которые сейчас навязывают Украине?
Наверное, он должен был бы спросить у Ратко Младича (например, по телефону): каковы ваши планы? о, всех убить!.. а как, будете стрелять, из пушек? нет, выстрелами в упор? благодарю за ответ!
Потом он должен был узнать у боснийских лидеров, сколько боснийцев уже удалось убить солдатам Младича, сколько еще осталось. Так, чисто для фактажа — потому что просить у мирового сообщества о помощи даже перед лицом неминуемой гибели тысяч людей он бы ни за что не стал бы. Не разрешено.
Набор стандартных требований к журналистским материалам во время войны приобретает ужасную абсурдность, потому что эти рамки и советы разработаны ТОЛЬКО ДЛЯ РАБОТНИКОВ СМИ ТЕХ СТРАН, КОТОРЫЕ НЕ ЯВЛЯЮТСЯ СТОРОНОЙ КОНФЛИКТА. Никто в здравом уме не может требовать от представителей одной из воюющих сторон (!), которые находятся в зоне конфликта (!), шизофренической отстраненности от событий. Но если кому-то это удается, это просто значит, что такой человек выбрал нейтральность — не только на поле боя, но везде в своей жизни.
У нас не расовый, не этнический и не религиозный конфликт, поэтому сделать это очень легко — достаточно собственного мгновенного решения человека.
Очевидно, что для введения стандартов нейтральности украинские журналисты должны отказаться от любой идентификации себя как гражданина Украины — не по паспорту, а по сути. Гражданская нейтральность — это та единственная позиция, с которой можно абстрагироваться от страданий страны, народа и людей вокруг и позволить себя готовить сбалансированные материалы в любой ситуации.
Отказ от понятий «своей» страны, «своего» народа и «своей» армии — является базовым понятием для введения «журналистских стандартов нейтральности» в Украине.
Причем — и это самое важное — такие правила вводятся не только для зарубежных СМИ, но и для внутреннего потребления.
По замыслу, журналисты должны отказаться от своей гражданской принадлежности и отразить это в своих материалах. СМИ должны прекратить фокусироваться на страданиях Украины от российского нашествия и безобразиях сепаратистов-террористов. Зато должно больше появляться сообщений о недопустимых действиях ВСУ. «Герои АТО» должны исчезнуть с экранов и страниц. Журналистам нужно наконец избавиться от «вредной привычки» называть украинскую армию «нашей» и они должны будут в каждый материал с фронта добавлять позицию «ополченцев».
И ни в коем случае нельзя допустить появления журналистов типа Нино Чатича, которые до конца были бы на стороне своего народа.
Гражданская нейтральность с помощью медиа должна, по плану, распространяться в обществе. Таким образом, все больше людей перестанет идентифицировать себя с Украиной и проникаться интересами государства, будет все слабей сопротивление агрессии, которую вообще прекратят так называть... И так, постепенно, никаких ментальных преград для российской инвазия не останется.
Это и является целью кампании по пацификации украинского общества, одним из этапов которой является пацификация украинской журналистики.
Эта кампания, безусловно, выгодна России. Почему ее поддерживает ООН и ОБСЕ? Потому что правда в том, что для мира, по большому счету, не имеет значения, кто на кого напал, кто прав, а кто виноват, кто проигрывает, а кто победит. Главное — быстро прекратить войну, любой ценой. Пусть и ценой поражения более слабого.
