О «европейском подходе» к предателям и коллаборационистам
Тамошняя практика борьбы с общественным злом имеет такие примеры, по сравнению с которыми мусорные бачки выглядят очень невинно
Чем больше депутатов и чиновников попадают в мусорные бачки — тем более слышны голоса, что это, мол, не европейский подход, что Европа и Штаты нас не поймут, что самосуд ни к чему хорошему не приведет.
Но... Неевропейским такой подход выглядит лишь с позиции тех, кто не имеет представления о европейской истории — причем не последних десятилетий, когда после падения Берлинской стены значительное число европейцев расслабилось, когда стремления к комфорту и стабильности отодвинули на задний план умение бороться за свободу и жертвовать ради нее своими честно добытыми благами (а если нужно — то и жизнью). История Европы в ХХ веке (не будем погружаться глубже, во времена английской и французской революций с их радикализмом) убедительно доказывает, что тамошняя практика борьбы с общественным злом, а прежде всего, с идейными предателями родины и перепуганными холуями чужеземных хозяев, дает нам такие примеры, по сравнению с которыми мусорные бачки выглядят очень и очень невинно.
Так что же в Украине и вокруг нее сегодня? Имеем наступление российского коммунофашизма, который соединил в себе черты обоих ответвлений тоталитаризма прошлого века и который стремится если не к мировому, то к европейскому господству. Причем наступление это ведется одновременно на нескольких фронтах. Первый из них — на востоке Украины, где Москва еще в феврале начала «русскую весну», послав туда сотни, если не тысячи «добровольцев», которые выделялись среди местной публики непонятным даже русскоязычным украинцам словом «поребрик» на своих устах и незнанием цен на проезд в городском транспорте. Хорошо известно, во что там превратилась эта «весна». Второй фронт — на территории Европейского Союза, где на сегодняшний день более полутора сотен депутатов Европарламента демонстрируют красно-коричневый пропутинский экстаз, и где достаточно большое количество журналистов и вузовской профессуры находится на иждивении «Газпрома». А третий — в самой Украине, где когорта российской агентуры и сторонников путинского неототалитаризма среди депутатов Верховной Рады собственноручно расписалась в своей ориентации, поддержав 16 января 2014 года пакет «законов о диктатуре» (а ныне 132 таких голосующих опять баллотируется в парламент). И если бы это все ограничивалось только этими персонами, но речь идет о тысячах чиновников, политических активистов и «паркетных» военных, которые составляют мощную пропутинскую «пятую колонну» в Украинском государстве, временами скрывая, а временами и не скрывая свои интересы. И без очищения Украины от этой нечисти никакие экономические и политические реформы не будут иметь успеха — они будут целенаправленно саботироваться и срываться. Что же касается армии, то через свою агентуру в штабах и Раде Путин будет получать всю информацию об оборонных планах Украины и разрушать эти планы изнутри.
Об имманентной схожести всего этого с тем, что происходило в 1930—1940-х годах, написано немало, поэтому я не буду повторяться, а сразу перейду к главному. Итак: что в Европе делали с приспешниками на службе нацистских оккупантов и сторонников нацизма? Скажем, на Великобритании Гитлер обломал зубы, не сумев добиться преимущества в воздухе и на море, без чего вторжение не имело шансов на успех; но в стране перед войной действовали тысячи местных сторонников немецкого фюрера, объединенных в Британский союз фашистов во главе с сэром Освальдом Мосли. Почти год после начала войны британские чернорубашечники действовали легально; зато Черчилль, только став премьером, немедленно посадил Мосли с женой за решетку, бросил в лагеря несколько сотен фашистских активистов, даже не ожидая формального запрещения этой организации. Впрочем, когда выяснилось, что абсолютное большинство боевиков Мосли во главе с ним самим, несмотря на свои довоенные взгляды, стремятся воевать за свободу родины против нацистов, их начали выпускать из тюрем и из-за колючей проволоки, давая возможность делом доказать свой патриотизм.
Согласитесь, мусорный бак для сторонников и откровенных агентов новейшего «великого вождя» — куда более гуманная вещь, чем колючая лагерная проволока...
Но в Британии не было оккупантов, поэтому потенциальные коллаборационисты (не только из числа фашистов) не смогли себя полностью проявить. Поэтому им очень повезло. Ведь в тех странах, где больший или меньший срок правили нацистские оккупанты и где коллаборационисты и просто слабодушные в разных формах сотрудничали с гитлеровцами, творились не слишком симпатичные, но закономерные вещи. Скажем, во время оккупации подпольщики и партизаны убивали не только переводчиков или чиновников на службе нацистов, но и «немецких овчарок» — женщин, которые вступали в близкие отношения с оккупантами. Делалось это ради того, чтобы всем показать: все формы добровольного сотрудничества с нацистами — это преступление, за которое следовало тяжкое наказание, поэтому, если не удается достучаться до совести коллаборационистов, то следует напугать потенциальных предателей.
А после освобождения от нацистских оккупантов в той части Европы, которая не оказалась под повторной, на этот раз советской оккупацией, начался — параллельно с официальным преследованием приспешников нацизма, которые совершили уголовные преступления, — процесс, который уверенно можно назвать «народной люстрацией». Выдающемуся норвежскому писателю, Нобелевскому лауреату (и в то же время пламенному стороннику Гитлера) Кнуту Гамсуну еще во времена оккупации норвежцы начали массово пересылать по почте его книги из своих домашних собраний, что стало легальной формой протеста, а после освобождения окружили 85-летнего романиста и драматурга завесой молчания. До сих пор в Норвегии к Гамсуну относятся весьма прохладно; режиссеры отказываются ставить его пьесы, а читатели — покупать книги. В придачу, суд наложил на писателя достаточно большой штраф и отправил его доживать век в дом престарелых. Правда, это парадоксальным образом положительно повлияло на творчество писателя, который перед этим 10 лет не мог написать ничего путного. В изданной им в Швеции в 1949 году книге воспоминаний «На заросших тропинках» перед читателями возник художественный мир, наполненный, по мнению литературоведов, поэзией и очарованием жизни, юмором и иронией.
Впрочем, с 14-ю тысячами соотечественниц Гамсуна, которые позволили себе «гулять» с немецкими солдатами и офицерами, норвежцы вели себя не так либерально. Собственно, «немецкие овчарки» или «нацистские подстилки», как звали таких женщин в Европе, повсеместно стали объектами «народной люстрации». Им, как во Франции и некоторых других государствах, силой брили головы, их водили в одном белье по улицам, их отправляли на общественные работы и не давали голосовать. А в придачу по решению судов у них отбирали рожденных от оккупантов детей. Скажем, во Франции такой «народной люстрации», связанной с судебными преследованиями, было подвержено несколько десятков тысяч женщин — далеко не всегда, кстати, молодых. Жестоко? Да, безусловно. Но война вообще вещь жестокая. Примечательно то, что больше всего эту жестокость критикуют в сегодняшней России — мол, с нацистами французы и норвежцы по-настоящему не воевали, а на беззащитных женщинах выместили комплексы. Но не забываем, что норвежцы в первый день немецкого вторжения потопили крейсер «Блюхер», тогда как советские моряки и артиллеристы не смогли уничтожить ни одного немецкого тяжелого корабля. А в 1943 году заброшенные из Британии норвежские командос взорвали цех завода «Norsk Hydro» по производству тяжелой воды, сорвав этим нацистскую программу строительства ядерного реактора. Ну, а французы за месяц активных боевых действий в 1940 году сбили столько же немецких самолетов, сколько советские летчики за первые полгода войны. Да, Франция подписала летом 1940 года перемирие с Гитлером на жестких условиях — но разве не Сталин дважды, осенью 1941-го и летом 1942-го, пытался повторить то же, отдав фюреру едва не половину европейской части СССР? И только несговорчивость Гитлера помешала Советскому Союзу выйти тогда из войны...
Впрочем, это уже другие сюжеты. Здесь же замечу, что жестокими наказаниями коллаборационистов в Европе не злоупотребляли — в той же Норвегии из почти 29 тысяч арестованных за сотрудничество с оккупантами большинство было отпущено, другие отправлены на общественные работы и только 25 самых одиозных персонажей были расстреляны. Представляется, презрительное отношение к коллаборантам во многих случаях оказывалось более действенным, чем уголовное наказание.
А вот что такое справедливый суд демократического государства по делу одного из ярких представителей коллаборационистского лагеря. Во время войны Вильям Джойс с территории Германии вел пропагандистские передачи на английском языке, направленные прежде всего против Британии. На Альбионе называли этого журналиста «Лорд Гав-гав». В 1945 году он попал в руки британцев и был приговорен к смертной казни. А между тем он никогда не был подданным британской короны (родился в США, а в 1940 году бежал в Германию), не брал в руки оружие, даже был инвалидом. Этот человек просто занимался журналистикой — правда, на уровне «распятого мальчика» и «массовых захоронений беременных женщин». Этого для британского судопроизводства хватило...
Вот таким был европейский подход в годы борьбы с тоталитаризмом. Может, время отечественным политикам в борьбе с «пятой колонной» начать брать пример с Черчилля, а в наказании предателей и коллаборантов — с норвежцев?
