О новом русском пантеоне и пандемониуме
В начале этого года на открытии Сочинской олимпиады миру была явлена официальная мифологема русской истории. Текст об этом я написал, а газета «День» его опубликовала 11 февраля. Тогда нам продемонстрировали варварское историческое самосознание, в котором вообще нет истории. О каком бы значимом историческом событии речь ни пошла, оно воспринимается как происходящее здесь и сейчас. Лучше всего это видно на отношении ко Второй мировой войне — русские политики до сих пор обретаются в этом эпосе и живут этими мифами.
В принципе, к ноябрю, к выступлению Путина перед молодыми историками, ничего не изменилось. Кроме того, что мир стал иным, а потому эпос потребовал корректировки.
Собственно, так было и в совке. По мере развития тоталитаризма менялось и отношение к истории. Сначала историческую науку вообще отменили и почистили. После чистки, в 1934 году, восстановили истфаки и призвали историю изучать. К 1938 году была утверждена официальная история партии, изложенная в «Кратком курсе», где заодно закрепили трактовку важнейших событий истории вообще. И даже определились с содержанием философских основ советского строя.
По мере становления новой державности переписывалась и история. Например, трактовка кавказских войн и роли Шамиля менялась несколько раз. Про европейские и особенно центрально-европейские дела и говорить нечего.
Так что совершенное Путиным — обычное дело. Не совсем обычно другое — президентский формат корректив, вносимых в мифологему. Просто журнал «Корея»: «Товарищ Ким (первый, второй, третий — неважно) руководит на месте выведением нового сорта риса». И аудитория обращает на себя внимание. Это уже «завтра принадлежит мне» — все поручения даны молодежи, в чем есть нечто педократическое, хунвэйбинское. Разумеется, все это не без участия проверенных кадров, но, тем не менее, вождь доверяет молодым. И правильно делает. Кадры, помнящие бурную перестройку с ее историческими прозрениями, ненадежны.
Стоит ли разбирать по косточкам сказанное Путиным? Да, конечно. Желающим рекомендую воспользоваться стенограммой на официальном сайте kremlin.ru, а не отыскивать выдержки в разных СМИ. Скучновато, но полно. Однако и увлекаться не следует. Последнее дело — отлавливать проколы Путина. Он еще и не такое говорил. Попытаемся суммировать главное.
Итак, Крым — русский со времен Херсонеса. Похоже, придется пересматривать историю русскогоэтногенеза. Как-то была бредовая идея вывести русских из этрусков. Теперь она столь бредовой не кажется.
Раздел Польши в союзе с нацистской Германией, вместе с которой СССР развязал Вторую мировую войну, совершенно нормален. Вот это новое. Раньше оправдывался пакт Молотова — Риббентропа и вскользь признавались захваты. Теперь последние должны быть не просто оправданы, а провозглашены нормой. После аннексии Крыма в свете дальнейшего расчленения Украины это совершенно неудивительно.
Параноидальный тон выступления и рептильного бэк-вокала молодых историков очевиден и в комментариях не нуждается. Остановимся на главном. А главным всегда было, есть и будет удержание, утверждение, укрепление власти и свобода ею распоряжаться. Именно поэтому столько и говорил Путин не только о единстве и централизации, но и о преемственности власти. И не потому, что он собирается ее передавать. А потому, что он стремится утвердить свое абсолютное право распоряжаться ею на правах частной собственности, ни перед кем не отчитываясь. Jus utendi et abutendi.
И, знаете, разбирать дальше по деталям, по частям, все это утомительное многословие не стоит. Всем все ясно. Русские — древнее всех, они имеют право на захваты чужих земель, источник и цель власти — власть. У русских монополия на изучение собственной истории. Детали будут уточняться. Другое дело, где механизм внедрения всего этого в массы. Что-то не видно прежнего идеологического аппарата.
А он и не нужен. Есть энтузиазм молодых, пришедших на встречу с Путиным. У них получится то, что надо, — не порно, но задорно. Не совсем уж дико, с некоторым даже академизмом. И в их распоряжении будет вся образовательная система и огромный потенциал массовой культуры.
Последнее очень важно, чтобы понять отличие от советских времен, когда в народ с партийного Олимпа спускались формулировки и трактовки. Народ был другой, особенно до массовых чисток и большого террора. Да и потом надо было избавляться от остаточных явлений. Сейчас все наоборот. Речи Путина стоит изучать не для того, чтобы понять хитроумие идеологического аппарата, а чтобы иметь представление о представлениях массы, толпы. Даже не обывателя — это все-таки уже индивидуальная характеристика. Масса видит историю такой. И не хочет ничего другого.
То есть никакого марксизма или нацизма, никакой расовой теории или учения о классовой борьбе. Хотя уже в рассуждениях о Херсонесе, который Севастополь и который русский, есть претензия на нечто большее.
И все же в центре — власть. Поэтому я позволю себе порассуждать о перспективах новой мифологии. О новом русском пантеоне и пандемониуме.
Все более и более очевидным становится, что всей той дозированной, куцей, короткой свободой, которая доставалась людям за последние шестьдесят без малого лет, мы обязаны одному человеку и одному событию — Никите Хрущеву и Двадцатому съезду.
Один раз один человек совершил поступок, никак не совместимый со всем тем, что было до того и после того в его жизни. Один раз система дала сбой — признала, что не безупречна, позволила себе рефлексию и соотнесение себя и своего лидера с ценностями, несовместимыми с ней самой.
Ненависть нынешних вождей и проводников генеральной линии к Хрущеву очевидна. Она прорывается постоянно, хотя именно Хрущев был первым настоящим русским империалистом, беспощадным карателем, гонителем свободы творчества и свободы слова, инициатором политических убийств за пределами страны. Он добился военного паритета, открыл дорогу в космос. Он консолидировал элиты и общество, развернул мощную экспансию в третьем мире, создал новый, весьма располагающий имидж СССР в западных странах.
Но Двадцатый съезд ему никогда не простят. После него ни у одного правителя России не будет такой власти, какая необходима рвущемуся к ней. Сколько бы ни называй Путина святым, надругательство над святыней власти, произошедшее почти шестьдесят лет тому назад, превращает все это в труху. Из-за Хрущева и Двадцатого съезда все теперь не по-настоящему, как сетовал Шариков.
Новый русский пантеон возглавят те, кто был во власти, не допуская ни малейших игр в демократию и открытость. Поэтому в нем почетное место займут Ленин и Сталин. Хрущев же возглавит новый русский пандемониум. Не поможет ему ничего. Даже то, что он был первым настоящим империалистом, превратившим СССР в сверхдержаву. И даже то, что он отдал приказ об убийстве Степана Бандеры.
Уверен, что в новом пантеоне, пусть и где-нибудь во втором ряду, найдутся места таким деятелям, как генерал Власов и Бронислав Каминский, харбинские фашист Радзаевский и Сергей Эфрон с Мариной Цветаевой. Но это все не самое главное. Нам предстоит наблюдать омерзительный процесс внедрения новой мифологии не только в массовое сознание, но и в науку, в среду интеллектуалов. Мы уже наблюдаем это на примере «крымнаша», отношения к Украине, Польше, всему цивилизованному миру. Тем более что ломать привычные клише, в отличие от времен «Краткого курса», постановлений ЦК и идеологических кампаний, не придется. Власть будет лишь распространять и закреплять уже существующие стереотипы и штампы массовой культуры и массового сознания.
Интеллектуалам же останется самая малость — быть как все. Слиться с массой.
Дмитрий ШУШАРИН, историк, публицист; Москва, специально для «Дня»
