Парижская встреча в нормандском формате, как и ожидалось, завершилась достаточно обтекаемым коммюнике, внешне похожим на протокол о намерениях, поскольку никаких юридически оформленных обязательств стороны на себя не взяли. В нем стороны выразили свою приверженность установлению прекращения огня в Донбассе и проведению нового обмена пленными между Украиной, Россией и сепаратистскими республиками до конца 2019 года, осуществлению разведения войск на трех новых участках до конца марта 2020 года, а также воплощению пресловутой «формулы Штайнмайера» в Конституции Украины. Следующую встречу в нормандском формате намечено провести через четыре месяца, очевидно, в расчете, что к этому времени состоится запланированное разведение войск.
К очевидной уступке, на которую пошел президент Владимир Зеленский на встрече в Париже, следует отнести его отказ обсуждать на ней тему Крыма. Это вполне может оживить давнюю надежду Путина обменять возвращение Донбасса, да еще на своих условиях, на признание Украиной российской аннексии Крыма. На пресс-конференции после саммита Эммануэль Макрон заявил, что «наши министры иностранных дел и наши дипломатические советники в течение четырех месяцев должны работать над усилением безопасности и поиском политических решений в целях организации местных выборов», и пригрозил на новом саммите через четыре месяца «финализировать» эту работу.
Ангела Меркель также выразила благое пожелание, чтобы «контроль за прекращением огня сохранялся в течение 24 часов, а не 12-ти», а также в течение всех семи дней недели, без перерыва на выходные. Это пожелание, очевидно, обращено к наблюдателям ОБСЕ и мало что значит, поскольку эти наблюдатели на самом деле ничего толком не контролируют ни 12, ни 24 часа в сутки. Еще Меркель говорила о продлении закона об особом статусе отдельных территорий Донбасса, чтобы «иметь возможность провести местные выборы в соответствии с требованиями ОБСЕ», хотя признала, что «реализация этой задачи не очень проста». Она также сообщила, что за четыре месяца «советники и министры иностранных дел обсудят условия, как политические, так и условия, касающиеся безопасности, и проработают необходимые условия для проведения выборов на местном уровне». Звучит обтекаемо и конечного результата не предрешает. Очевидно, в конечном счете, все будет зависеть от позиции украинской стороны: какие именно условия безопасности она сочтет подходящими для проведения местных выборов на Донбассе. Если подход будет достаточно строгим, в обозримом будущем эти выборы проведены не будут.
Владимир Зеленский на пресс-конференции выражался несколько замысловато: «Со своей стороны я чувствую стремление к справедливости и миру в моей стране». Не очень понятно, чем это отличается от простого стремления. А вот еще замечательное: «Довольно долго длилась наша встреча, но все проходило в очень конкретном ключе». Создается впечатление, что они там с Путиным все по-пацански перетерли чисто конкретно. Позднее итог своей встречи с президентом России Зеленский оценил как «ничью». На переговорах он, по его словам, указывал на важность обеспечения допуска миссии ОБСЕ на всей территории Донбасса и на необходимости расширения мандата ОБСЕ в целях круглосуточного наблюдения за соблюдением режима прекращения огня. Но это как раз то, на что Путин вполне может согласиться. Во-первых, значительная часть миссии на самом деле состоит из россиян. Во-вторых, другие члены миссии по большей части заняты обеспечением своей безопасности от боевиков «ДНР» и «ЛНР» и им все равно не до реального наблюдения. В свое оправдание Зеленский робко заявил: «Я несколько раз возвращался к необходимости обеспечения вывода всех иностранных вооруженных формирований, а также настаивал на полном разоружении регионов Донецка и Луганска». Однако остальные участники переговоров почему-то об этом не обмолвились ни словом.
Зеленский, по его словам, также настаивал, чтобы «выборы на спорных территориях проводились по законодательству Украины и с соблюдением норм ОБСЕ». Употребление термина «спорные территории» иначе, чем ошибкой недостаточно опытного в вопросах внешней политике президента Украины назвать трудно. Но хорошо, что он, по крайней мере, ясно обозначил те «красные линии», которые не намерен переступать: «Мы не допустим изменения Конституции Украины по поводу федерализации ее структуры. Мы не допустим какого бы то ни было влияния на политическое развитие, политическое управление Украиной. Украина – независимая страна, которая сама определяет свой политический путь. Это делает украинский народ. Сама возможность компромисса по урегулированию вопросов восточных территорий невозможна путем отторжения территорий. Мы повторяем в очередной раз: Донбасс, как и Крым, являются украинскими территориями».
Владимир Путин потребовал «синхронизировать процесс достижения перемирия с проведением на Украине политических реформ, предусмотренных Минскими соглашениями». На практике это может означать, что реальное прекращение огня последует только в обмен на значимые политические уступки со стороны Украины. И Путин конкретизировал, о чем идет речь: «В первую очередь, речь идёт о внесении в Конституцию страны, изменений, закрепляющих особый статус Донбасса на постоянной основе. Необходимо, конечно, продлить срок действия договора об особом статусе отдельных регионов Донбасса и, в конечном итоге, придать этой норме постоянный характер, как это и предусмотрено в Минских соглашениях, о которых я упомянул в начале, начать работу над внесением в его текст поправок, прежде всего связанных с имплементацией так называемой «формулы Штайнмайера». Не следует затягивать и с выполнением других обязательств, а именно об амнистии и законодательном запрете уголовного преследования лиц, участвовавших в событиях на юго-востоке страны».
Если все это будет выполнено в той форме, в какой предлагает Путин, Украине придется распрощаться со своим суверенитетом. И насчет прекращения огня Зеленский признался: «Я пока не знаю, как мы сможем контролировать эту ситуацию». Путин же утверждал: «Ни один конфликт в мире не решался без прямого диалога между конфликтующими сторонами». Это намек на необходимость прямого диалога Украины с марионетками из «ДНР» и «ЛНР», на что Зеленский ни в коем случае не должен соглашаться. А еще Путин ясно дал понять, что не собирается передавать контроль Украине над границей с Донбассом до проведения выборов. Нетрудно понять, какие выборы будут проводиться в таких условиях.
В целом можно констатировать, что пока никаких принципиальных и необратимых уступок Зеленский Путину не сделал. Сама по себе «формула Штайнмайера» до сих пор не имеет точной, юридически оформленной формулировки. Поэтому вопрос ее имплементации в украинское законодательство, в том числе в Конституцию, это целиком вопрос украинских законодателей. И от них, а также от гражданского общества в Украине зависит, до каких пределов Киев готов будет уступить Москве в вопросе урегулирования конфликта в Донбассе.
Убитого в Берлине Зелимхана Хангошвили Путин на пресс-конференции после саммита назвал одним из организаторов взрывов в московском метро. Думаю, что эту версию он придумал перед самой встречей в Париже. Никогда ранее Хангошвили в причастности к этим преступлениям, по крайней мере, в открытых источниках, не обвинялся. И уж если у России действительно были веские доказательства на сей счет, почему же, спрашивается, Москва не обратилась к Берлину с запросом о выдаче преступника, а предпочла послать в Берлин киллера-уголовника, да еще столь незадачливого, что он сразу после исполнения заказа ухитрился попасться с поличным, к явному неудовольствию не только российских, но и германских властей. Этот эпизод еще раз доказывает, что Путину верить нельзя.
