Превращение страны в медведя
Короткий период русской демократии породил такого тоталитарного монстра, которого еще не знала история
Сказанное Путиным в Сочи, конечно, можно изучать с лупой, как в советские времена. Искать подтекст, намеки, повороты. Только вот пустое это дело. Как и в советские времена. Важнее контекст. Подтекст можно измыслить, а контекст — вот он перед глазами. И вообще...
И вообще вектор движения России определен. Это уничтожение России, ее растворение в некоем странном образовании, которое в данный момент уже является антиУкраиной, но еще не стало окончательно антиСША, с тем, чтобы в дальнейшем превратиться в антимир. Говоря о нынешних русских делах, часто вспоминают Кафку, который становится в России былью. Как правило, это отсыл к «Процессу» или «Замку», а мне вспоминается «Превращение». Рассказ о том, как обычный человек превратился в огромное мерзкое насекомое.
Сразу такое не совершается — по потолку вождь русского народа еще не бегает. Но медведем себя уже именует. И сообщает, что медведь ни у кого не будет спрашивать разрешения ни на что.
Надо понять, что это вольный перевод на условно дипломатический язык сообщения о том, что пахан на зоне — медведь. А зона — это, собственно, весь мир. Впрочем, похоже, американцы поняли сразу: заявление госпожи Псаки можно перевести так: мужики все поняли, надеются, что до беспредела не дойдет.
Надеяться им, однако, не на что, разве что на сучью войну, но таковая не предвидится: одни воры не собираются резать других. На зоне, правда, недоумевают и повторяют: Путин слабый, Путин слабый. Сравнивают экономические показатели: вон у США сколько! а у России? Цифры, цифры, господа, свидетельствуют об обреченности русской экспансии. А состояние дел в России совсем дрянь.
Вспоминается, однако, ода Бродского на смерть Жукова:
Воин, пред коим многие пали
стены, хоть меч был вражьих
тупей...
Меч и сейчас тупей. Но сила Путина в том, что у него есть политическая воля, которой нет ни у одного политика в мире. Плюс абсолютная поддержка населения, консолидация элит и полная независимость от выборов и прочей демократической мути, и даже от положения дел в экономике и социальной сфере. И очень умная и сильная команда, вырабатывающая нестандартные решения. Это перевешивает все. Он же еще толком народ не поднимал. А поднять может. Траву жрать будут, но Америке нагадят. Вот она — сила. И вот оно — долгожданное гражданское общество, точнее, его тоталитарный аналог-антагонист. Те самые 86 процентов, о которых все говорят.
Еще раз повторю. В тоталитарном обществе духовность заменяет гражданственность. Ведь духовность, как и культура, эстетика — понятия безоценочные, они разными бывают. Например, культура хамства, эстетика фашизма, бесовская духовность. Все это изучать надо и оценивать адекватно, а не называть бескультурьем, уродством, глупостью и безумием
Да, вот так: превращение страны не в насекомое, а в медведя, полагающегося только на силу, явление, прежде всего, духовное. Нет никакого прагматического обоснования для того, чтобы быть страной-антимиром. Не «впереди планеты всей», как в советские времена, а «супротив планеты всей». Так и уголовный антимир держался на идеалистических понятиях и обычаях. Он не был звериным, несмотря на все сходство, — звери до такого, как урки, не опускаются. Это именно человеческая общность, созданная и поддерживаемая людьми с определенными представлениями о добре и зле, о морали и нравственности.
И именно потому, что эти представления лежат в основе путинской политики, он и его окружение не воспринимают ничего из того, что может быть названо гуманитарным знанием и гуманитарным развитием. Благотворительность для них, прежде всего, способ ухода от налогов (цитаты и ссылки имеются), никакая философия для управления государством не нужна (это из одного послания Федеральному Собранию), и вообще отстаньте со всем этим. Слабых бьют — вот это известно точно. Покажем силу — отберем Крым, разорим Украину и Грузию, прищучим Молдову — тогда нас будут уважать. И ничего другого для этого не нужно. Ни науки, ни культуры, ни образования. Ничего.
Превращение страны в медведя — это не только агрессия и территориальные захваты. Это вполне сочетаемая с ними деградация нации, общества и культуры. И экономики — тоже. Рассуждения о вырождении и развале России, превращении ее в социальную пустыню, культурное гетто, экономического инвалида точны. Но все это только усилит внешнюю экспансию. Одно подразумевает другое. Внешняя агрессивность прямо пропорциональна внутренней деградации, из коей вовсе не следует делать вывода о скором избавлении мира от имперского монстра.
При этом самому монстру весьма полезно, ежели его считают слабым и нежизнеспособным. В советские времена разговоры и слухи о всемогуществе и вездесущности КГБ были выгодны самому КГБ, им самим поддерживались и распространялись. Нынче разговоры и слухи о слабости и скором падении путинского режима выгодны самому режиму, им самим поддерживаются и распространяются. Это тоже убийство мысли, разрушение способности общества к рефлексии, создание ложных надежд и ожиданий, побуждение к бездействию.
По критериям того мира, которому противопоставляет себя Россия, дело дрянь. В ее внутренней, медвежьей, а не человеческой, системе ценностей, все идет как надо.
Не стоит называть правителей России безумцами. В этой стране во власти абсолютно здоровые и нормальные люди. Они — как все. Но когда они очутились наверху, стали казаться психами. Хотя и остались, как все. А когда точно такие же рядом с вами на улицах, о них этого никак не скажешь. Обыденное сознание русских, перенесенное во власть и легшее в основу ее действий, и стало идеологическим наполнением — если вообще можно в данном случае говорить об идеологии — политики России.
Безумием же это кажется потому, что обыденность во власти есть основа всех видов тоталитаризма, сколь бы изощренным — интеллектуально и эстетически — он ни хотел бы казаться. Валдайская речь Путина в Сочи — есть полное выражение русской обыденности и обыкновенности, что страшнее любого мессианизма и стремления к великим целям.
Преступные сообщества начинают перерождаться, когда стремятся интегрироваться в резидентный социум (придумал я такой термин, когда писал о миграциях и социальной мобильности), в легальные институты и законопослушные общности. В России произошло иное. Преступное сообщество само стало резидентным социумом, заполнило легальные институты и сделало ничтожными общности, не признающие криминальных понятий.
Так уже было, но в прежнем тоталитарном изводе Россия пыталась интегрироваться во внешний мир, признавая многое из его законов, правил и обычаев. Многонациональный характер СССР способствовал странному, своеобразному имперскому плюрализму. Ничего этого сейчас нет. Есть долгожданное освобождение от прежних условностей, которые сковывали всех предыдущих правителей тоталитарной России. Короткий период русской демократии породил такого тоталитарного монстра, которого еще не знала история. Хотя внешне он гораздо безобиднее своих предшественников.
Дмитрий ШУШАРИН, историк, публицист; Москва, специально для «Дня»
