Пусть до Киева ведет не язык, а мова
Для распространения национальной культуры лучше действовать, чем говорить
Каждый раз, когда в стране забрасывают экономику, поднимается вечно злободневная тема: как украинцам заговорить на одном языке, чтобы чувствовать себя настоящими — вот в чем ее стержень.
К большому и всеобщему сожалению вышло так, что более трехсот лет мы пахали на чужом лингвистическом поле. Время, охватившее десять-двенадцать поколений, обернулось парадоксом. Многие этнические украинцы считают русский язык своим родным. На нем прозвучало первое услышанное слово, первый выученный наизусть стих в школе, первое признание в любви. Но настала пора возвращения к своему... Не мы первые оказались в ситуации возрождения затравленного империей национального языка. Каждая страна, обретя независимость, начинала с установления лингвистической иерархии. На первом месте всегда выходит свой, исторически и ментально коренной. Он получает статус государственного (в мире принят термин «официальный»), который используется в международном общении, административной работе, правовой сфере, то есть во всех финансируемых государством институтах. В 200 странах мира признается такой порядок вещей. В 110 из них существует более одного официального языка. Мир слишком сложен в речевом измерении, чтобы найти единый стандарт общения. Есть страны с главным языком коренного народа (endoglossic) и есть такие, где официальный язык был импортирован (exoglossic). Есть страны, боровшиеся за превосходство своего языка веками, и есть никогда не знавшие этой проблемы. Есть и такие, где говорят на двух десятках официальных языков, и есть единственный национальный и официальный, но на нем почти никто не говорит. Все это означает только одно: у каждой страны свой путь и каждая должна выработать собственную языковую политику. Важно только придерживаться норм лингвистического равенства. Из 6000 существующих на планете языков, все уникальны. По своей природе прекрасен каждый, и нет среди них лучшего, чем остальные. Основное право человека использовать язык, с которым он себя идентифицирует. Все это можно прочесть в международных правовых актах о языках.
За 30 лет независимости украинский язык значительно расширил свою географию и сферы применения. Благодаря настроениям людей, гражданским движениям, возрождению литературы и законам в поддержку языка, периодически принимаемых правительством. Однако общественный конфликт на этой почве не снят и продолжает вспыхивать по естественным и надуманным причинам. Одних не устраивают медленные темпы украинизации физического и медийного пространства страны, других — быстрое изменение укоренившихся речевых привычек, третьих вмешательство государства в их частную жизнь. Есть и четвертая группа, откровенно враждебных к украинскому языку граждан, которая в силу своих убеждений или под действием кремлевской пропаганды отрицательно воспринимает все украинское, кроме советского прошлого и гастрономических блюд. Считается, что эта группа довольно внушительна, соразмерна аудитории, голосующей за пророссийские партии в парламенте. Думаю, это не так. Украинские антинациональные силы, как и в каждом этнически неоднородном государстве, объединяют от 3 до 8% населения. Против украинского языка заставляют выступать не столько прокламаторы из ОПЗЖ, сколько невнятная и китчевая языковая политика государства.
Во-первых, потому, что все проблемы с языком рассматриваются исключительно в политической плоскости и всегда служат фактором мобилизации электоратов либо «за», либо «против». Во-вторых, общественные дискуссии на эту тему переносятся из профессиональных аудиторий носителей и распространителей языка в бытовые сферы его пользователей. Вот почему русскоязычный официант в частном ресторане, не ответивший «державною» украиноязычному клиенту, вызывает большее общественное возмущение, чем преподаватель государственного вуза, читающий лекции на языке официанта. В-третьих, в нашем стремлении украинизировать страну, слишком много архаики, словно мы идем след в след за функционерами коренизации 100-летней давности, полагая, что крепкой административной воли достаточно для устного и письменного изменения облика страны.
В обществе язык (включая диалекты) играет две роли: объединяющую и дезинтеграционную. Он может сплотить страну, разорвать или создать. Что продемонстрировали битвы за иврит в Палестине в начале прошлого века, за гаэльский в Ирландии в течение столетий, за каталонский в Испании, а теперь и за испанский в Барселоне... Когда возникают языковые конфликты, за ними стоит нечто более серьезное, чем произношение слов. Как правило это целый комплекс проблем несправедливого устройства жизни. Уровень сопротивления, доминирования и сотрудничества среди языковых групп растет во всем мире, отмечают специалисты. Будет расти и в Украине, пока мы не найдем формулу согласия по одному из самых очевидных признаков идентификации.
Язык является частью культуры, в ее антропологическом смысле, но не просветительном и мировоззренческом, как принято считать. Человек, знающий язык своей страны, не всегда посвящен в духовное, моральное и философское наследие кровных предков. Для того, чтобы язык стал в гуманитарном смысле функциональным, ему необходимо образовательное приложение. Здесь уровень знаний важнее речевых предпочтений. Особенно в наше время, когда научные и литературные произведения издаются на сотнях языков и есть почти неограниченная возможность онлайнового перевода. Писатель мировой известности Джеймс Джойс был ирландцем, любил и прославил свою родину, но жил преимущественно в Европе, а дома говорил по-итальянски. Далеко не исключительный пример сложных взаимосвязей между родиной, языком и творческими способностями человека.
Получив язык в колыбели от своих родителей, мы считаем его родным, и если школы и университеты обучают нас на том же языке, то понятие закрепляется на всю жизнь. Иммигранты, которым пришлось изучать новый язык, полностью забыв родной во втором поколении, возвращаются к нему в третьем. Такое заключение делает современная статистика и наука. Значит, если мы хотим услышать украиноговорящую страну через 30 лет, надо, чтобы сегодня мамы пели колыбельные детям на украинском, а в школах господствовал только он. Увы, это вряд ли случится потому, что в Украине живут многонациональные громады и на нас влияет лингвистическая гравитация преуспевающих стран. В поисках высокооплачиваемой работы выгоднее учить английский, чем украинский. Однако это не фатальная обреченность украинского на малую аудиторию, а лишь стимул для его развития в принадлежащих государству средах: учреждениях, учебных заведениях, армии, милиции, театрах, СМИ и т.д. Если успешность карьеры внутри страны будет зависеть от знаний украинского, то его статус будет возрастать сам собой. Поэтому запретительные законы менее полезны для развития языка, чем стимулирующие. Будет у нас украиноговорящая элита, будет и украиноговорящий народ.
«Те, люди, чей родной язык — английский, не осознают в достаточной мере количество усилий, прилагаемых учителем и учеником для приобретения рабочих знаний английского языка», — констатирует почетный профессор языкознания лондонского университета Роберт Генри Робинс в энциклопедической статье о языке и культуре. https://www. britannica. com/topic/language/Language-and-social-differentiation-and-assimilation
В большинстве случаев трудности распространения украинского связаны не с сознательным противодействием ему, а в силу именно житейских сложностей. Эту статью я пишу украинской, на которую затратил в два раза больше времени, чем на такую же по объему на русском. Любой человек предпочитает достигать своих целей с меньшими затратами сил и времени. Это естественно.
Большинство украинцев понимает русский и прекрасно владеет им. Особенно там, где русский доминирует над украинским. Трудно перевести обычных граждан в иную среду общения просто призывами к патриотическим чувствам. Тем более, когда мы подразумеваем под использованием языка хотя бы относительный стандарт его чистоты, без суржика и вульгарных заимствований из русского, польского, венгерского. Украинский — сложнее в освоении, чем русский. В нем другой тип построения предложений, больше синонимических рядов, больше слов латинских корней, шире диапазон применения диалектов. То есть, надо изменить представление об изучении украинского, как о кратковременном курсе вроде ликбеза. Такие курсы прошли многие депутаты и политики, шокируя нас сегодня вопиюще бедной речевой культурой. Наиболее колоритным примером был в этом смысле премьер-министр Н.Азаров, коверкавший язык и репутацию государственного института. Но опасность не в конкретных нищих лексикой, а в том, что если их много в публичном пространстве, то формируется примитивный стандарт официального языка. Словом, надо начинать с качественного образования на украинском. А значит только время и последовательность наших усилий, прежде всего в образовательной сфере, способны создать необходимую массу украиноговорящих, для долговременного культурного доминирования. Парадоксально, но факт. Для распространения национальной языковой культуры лучше действовать, чем говорить. Acta non verba, как считали там, где первыми столкнулись с этой проблемой. Ни к чему не приводящие дискуссии разогревают атмосферу так, словно это действия.
Тем не менее, для академических рассуждений на лингвистические темы существует огромное препятствие, созданное за пределами нашей страны. Война РФ против Украины началась под лозунгами защиты русского языка. А значит, на Москве лежит ответственность за то, что русский стал языком агрессора. Без этого морального акцента невозможно сделать верный перевод с русского на украинский любых дискуссий на филологические темы. И можно не сомневаться, что ровер и байк в украинском предпочтительнее велосипеда, только потому, что на последнем далеко от Москвы не уедешь.
В то же время, нам не к лицу пользоваться русской матрицей, отстаивая атрибуты своей независимости. В Первую мировую войну немецкий язык приравняли к кайзеровскому штыку, а во Второй мировой его сделали синонимом фашистского духа. В 2014-ом Россия, как и сто лет назад, стала запрещать украинский, крымскотатарский и дошла до намерений исключить английский из школьных программ. Пусть такое варварское вырывание языков останется за пределами нашей культуры, предрасположенной к договорам по законам своего рождения.
Сплочение нации в конечном счете ведет к сплочению вокруг ее языка. Так было в Индии и в Ирландии, Финляндии, Балканских странах, Норвегии, Словакии, везде, где коренные народы выходили из тени империй, создавая свои государства. Но сплочение вокруг языка не всегда тождественно сплочению общества. Тут нет симметричной зависимости.
