Сирия: вывод войск или имитация?
Торжественное заявление Владимира Путина о выводе из Сирии российских войск и о победе Башара Асада и его союзников в гражданской войне имеет отношение исключительно к только что начавшейся официальной предвыборной кампании самого Путина, но не к реальному ходу гражданской войны в Сирии и к присутствию там российского военного контингента.
Начать с того, что никогда не публиковалось официальных данных о том, сколько именно российских военнослужащих и боевой техники находится в Сирии. Точно так же не было информации, сколько солдат, самолетов, вертолетов танков и т. д. вводится или выводится из страны в тот или иной период времени. Соответственно, заявления российского Министерства обороны о том, что из Сирии выводится 23 самолета и 2 вертолета вместе с летным персоналом, части спецназа и батальон военной полиции, не значат ровным счетом ничего и не позволяют судить о том, действительно ли уменьшилась численность и боевая мощь российского военного контингента в Сирии. Пентагон в этом, например, усомнился. И не без оснований. Ведь речь в равной степени может идти как о реальном сокращении численности контингента, так и о простой ротации. Российские базы в Тартусе и Хмейиме остаются, и численность оставляемой там группировки неизвестна. У берегов Сирии сохраняется в неприкосновенности российская военно-морская группировка, якобы для защиты от ИГИЛ, хотя у исламистов, как известно, флота нет. Так что скорее назначение этой группировки – обеспечить доставку в Сирию новых российских контингентов. И как заявил пресс-секретарь Пентагона, «в количественном составе российской боевой группировки не наблюдается значимого уменьшения, которое соответствовало бы сообщениям властей России о свертывании сил в Сирии».
Что ж, Москва уже не впервые заявляет о выводе своих войск из Сирии. В мире к этим заявлениям уже привыкли и относятся к ним в высшей степени скептически. Думаю, что и ныне речь идет скорее о некой ротации и, возможно, изменении структуры группировки, чем о ее реальном сокращении. Начнем с того, что характер боевых действий в Сирии в самом деле изменился. После взятия Ракки и Мосула войсками возглавляемой США международной коалиции ИГИЛ, равно как и другие противники Асада, неизбежно перейдут к чисто партизанской войне, без попыток удержания в течение длительного времени крупных населенных пунктов и значительных участков территории. В такой войне для российских самолетов остается слишком мало достойных целей, поэтому их численность действительно может быть сокращена.
Тем более, что в борьбе с партизанами основное значение имеет штурмовая авиация. А с авиабазы в Хмеймиме ей достаточно затруднительно работать по целям в центральной и северной Сирии. Базировать же российские самолеты в центральных и северных регионах страны, например, в той же Пальмире, с преимущественно настроенном против Асада населением, очевидно, считается слишком рискованным с точки зрения безопасности. Поэтому российское командование предпочитало в большей мере задействовать против ИГИЛ и умеренной сирийской оппозиции стратегические бомбардировщики и оперативно-тактические ракеты из акватории Средиземного и Каспийского морей. Разумеется, все эти бомбардировки осуществлялись по площадям, и страдало от них в первую очередь мирное население. Но в Москве и в Дамаске это никого не волновало. Скорее наоборот, в подобной тактике усматривался свой резон: мирных жителей наказывали за поддержку противников Асада с тем расчетом, что в дальнейшем они поостерегутся продолжать их поддерживать. Против мелких же и мобильных партизанских отрядов самолеты не слишком эффективны, что штурмовики, что бомбардировщики. Зато в антипартизанской борьбе незаменимы вертолеты. Поэтому российская вертолетная группировка в Сирии практически не сокращается. Но для антипартизанских действий нужны самолеты-разведчики. Не исключено, что ими заменят выводимые из Сирии штурмовики.
Вывод полицейского батальона, состоявшего главным образом из кадыровцев, выглядит скорее обычной ротацией. Ведь как раз присутствие российской полиции в т. н. «зонах деэскалации» было широко разрекламировано пропагандой. Вывод российских полицейских означал бы фактический отказ от «зон деэскалации», а на это Москва, по пропагандистским соображениям, вряд ли пойдет. Также в Сирии, судя по всему, остаются бойцы ЧВК Вагнера, среди которых немало ветеранов войны на Донбассе.
Никаких новых официальных данных о российских потерях в Сирии в связи с объявленным выводом войск приведено не было. Что и неудивительно: для предвыборной кампании тема потерь, независимо от их размера, - тема проигрышная. По оценкам же экспертов, безвозвратные потери российского контингента в Сирии составляют порядка 100 человек, включая сюда потери как регулярных войск, так и бойцов Вагнера. Они могли бы существенно возрасти в случае участия россиян в сухопутных операциях, но это как раз то, чего Путин в ближайшее время постарается всячески избежать.
Однако без существенной помощи союзников Асад по-прежнему испытывает большой дефицит живой силы. На бумаге он контролирует большую часть Сирии к югу от Евфрата, но на практике, за исключением алавитского региона, правительственные войска уверенно контролируют только крупные города. И даже с помощью иранских «стражей исламской революции» и бойцов «Хезболлы» сирийская армия вряд ли сможет противостоять партизанам, если они по-прежнему будут получать помощь из Турции, США и арабских государств Персидского залива. Поэтому Россия, Иран и Асад спешат закрепить свои успехи политическим урегулированием на собственных условиях в виде сохранения у власти семейства Асада. Однако оппозиция на такое урегулирование идти отказывается. Поэтому гражданская война в Сирии может продлиться неопределенно долго.
Америка, прежде чем не разберется с ракетно-ядерной программой Северной Кореи (а войны тут, как представляется, все-таки, не избежать), не будет серьезно вовлекаться в сирийский конфликт. В Сирии будет происходить противостояние России и Ирана, с одной стороны, и Турции, Саудовской Аравии и союзных с ней государств Персидского залива – с другой. При этом ситуативно против Ирана, режима Асада и «Хезболлы» будет самостоятельно наносить удары Израиль, для которого совершенно неприемлемо укрепление в Сирии Ирана и его союзников.
Борис СОКОЛОВ, профессор, Москва
