Трусы судят патриотов
Благодаря усилиям журналиста Юрия Бутусова судебный процесс на солдатом Госпогрансужбы Сергеем Колмогоровым стал топ-темой в социальных сетях. К обсуждению подключились генпрокурор Юрий Луценко и военный прокурор Матиос, а общество уже разбирает их комментарии на цитаты. «Дело беспрецедентное – за выполнение прямого приказа командира вместе с личным составом подразделения судят одного из бойцов этого подразделения», - пишет Бутусов. «Не все так линейно. Приказ остановить машину - не означает стрельбу», - пишет Юрий Луценко. Итак, по порядку.
Вечером, 7 сентября 2014 года, 79 отряд Азовско-Черноморского регионального управления Государственной пограничной службы Украины, который патрулировал прифронтовой Мариуполь, заметил на берегу моря машину. Как показалось пограничникам, машина подавала фарами световые сигналы в море. А дальше произошло то, что произошло. Примерно в 21.30 машина отъехала от берега и направилась в город. Пограничники попытались остановить машину для проверки документов. На что водитель только увеличил скорость и пошел на прорыв. Тогда бойцы открыли огонь. Находящаяся в машине женщина погибла. Могли ли бойцы остановить машину без стрельбы? Правомерно ли применялось оружие? Законным ли был приказ? На все эти вопросы должен был ответить суд. Очевидно, что имела место трагическая случайность, обусловленная обстоятельствами и общей нервозностью тех дней. Вместо этого Приморский районный суд Мариуполя 15 ноября 2016 года признал Колмогорова виновным в предумышленном убийстве и осудил его на 13 лет тюрьмы. 7 февраля 2017-го Апелляционный суд Донецкой области оставил приговор в силе. Стреляло 9 бойцов. Но на скамье подсудимых оказался только Сергей Колмогоров.
Дело это, как сказал Юрий Луценко, «нелинейное». Первая странность - гибридный блок-пост. Погранслужба на своем сайте разместила сообщение, что автомобиль пытался проехать мимо блок-поста, не остановившись на требование отряда погранслужбы, поэтому был расстрелян. Более того. В их версии событий упоминаются, что были произведены предупредительные выстрелы, на что автомобиль только ускорился. В тот же момент генпрокурор рассказывает, что огонь на поражение был открыт без всякого предупреждения, что никакого блок-поста не было, что пограничники открыли огонь без весомых оснований. Нас пытаются убедить, что отсутствие блок-поста автоматически означает, что гражданские могли и не выполнять требования об остановке. Но разве боевое дежурство, обход территории в поисках диверсантов - это не основание для того, чтобы бойцы использовали оружие, в случае опасности? Так был блок-пост, или нет?
Второй странный момент - экспертиза. Супруг погибшей Евгений Рожков говорит, что они с женой приехали из оккупированного Донецка к родителям в Мариуполь обкатать новую машину и отвести ребенка к бабушке. На берегу моря они оказались потому, что «решили заняться любовью». Юрий Луценко подчеркнул, что на это даже справка имеется - данные экспертизы, подтверждающие, что близость была. Однако в деле нет баллистической экспертизы о том, из чьего собственно автомата была выпущена смертельная пуля. Да, вы не ослышались. Суду не интересно чья пуля убила женщину. Зато есть справка о том, что новая машина потерпевшего автоматически моргает фарами, когда водитель заводит двигатель. К тому же, в решении суда первой инстанции есть строки о том, что пограничники были одеты в форму разного образца без знаков различия. Поэтому водитель мог не понять, что перед ним украинские военные. Здесь стоит признать, что разношерстное обмундирование - привычное для сентября 2014 года дело. Волонтеры тогда одевали военных кто во что горазд. Вопрос в том, зачем эти пояснения фигурируют в приговоре Мариупольского суда? Не для того ли, чтобы оправдать странное поведение водителя, показать, что в его действиях не было ничего подозрительного? И тут вопрос. А кто собственно обвиняемый в этом деле?
Водитель автомобиля утверждал, что он не пытался бежать, не слышал окриков пограничников и не видел выстрелов. После дачи показаний об обстоятельствах гибели жены, он выехал на территорию Российской Федерации. Имеет ли этот факт отношение к делу? Нет. Но к делу также не имеет отношение и справка об интиме в машине. Обвиняемый, потерпевший и их адвокаты, конечно же вольны представлять в суд любые доказательства в свою пользу. Вот только суд, если он действительно суд, не может осудить человека за преднамеренное убийство, не получив доказательств, что стрелял именно он, а не кто-то другой. Важно подчеркнуть – командир Колмогорова Нагорный отдал приказ и подтвердил это в судебном заседании. Почему в таком случае судят солдата - одного из 9 стрелявших - ни прокуратура, ни суд объяснить не могут.
Так за что же судят солдата Колмогорова? За контекст. Обстановка под Мариуполем осенью 2014 года была критической. 5 июля диверсионная группа, высадившись с моря у села Седово, уничтожила блок-пост Госпогранслужбы Украины. Погиб прапорщик Александр Ковалев. 24 августа российская армия начала наступление, окружив группировку украинских войск под Иловайском. 27 августа регулярные российские части захватили населенный пункт Новоазовск. Фактически, мы сейчас говорим о том, что накануне инцидента было совершено успешное вторжение российской регулярной армии и высадка военного десанта на территорию, находящуюся в непосредственной близости от участка границы, который охранял отряд. А с 5 сентября бои велись уже на подступах к Мариуполю. Рассматривать действия пограничников в отрыве от контекста - значит умышленно исказить смысл произошедшего. Отряд пограничников, который гоняет влюбленные парочки с побережья - обычное для приморских городов явление. Вот только Мариуполь 7 сентября 2014 года был не курортным, а прифронтовым городом. Если бы пограничников, которые патрулировали в тот день город, не насторожил автомобиль, включающий и выключающий фары - то впору было б говорить о преступной халатности. А возможно и предательстве.
Гражданским судом судят солдата, который действовал в обстановке повышенной военной угрозы. Судят потому, что без введения специального режима военного положения все, что происходило в прифронтовом Мариуполе, рассматривается как действия в условиях мирного времени. Как тут не вспомнить вице-спикера Оксану Сыроид и ту обструкцию, которую устроили ей «знатоки» за слова о том, что без признания факта оккупации украинские солдаты абсолютно не защищены в судах в случае эксцессов. О том, что отсутствие соответствующего правового режима угрожает в первую очередь военным, говорят многие украинские эксперты. В ответ нам объясняют, что военное положение в прифронтовых районах может быть истолковано Россией как объявление войны. Хочется напомнить, что закон об оккупированных территориях не принят до сих пор. За три года войны верховный главнокомандующий не позаботился не то, что о введении соответствующего правового режима на оккупированных территориях, но и о законодательном признании факта оккупации.
На самом деле, согласно Конституции, президент имеет право ввести военное положение при наличии признаков: вторжение или нападение вооруженных сил иностранного государства; любая военная оккупация, какой бы временный характер она ни носила; любая аннексия с применением силы; бомбардировка вооруженными силами иностранного государства территории; блокада портов или берегов; нападение на сухопутные, морские или воздушные силы, морские и воздушные флоты; применение вооруженных сил одного государства, находящихся на территории другого государства по соглашению с принимающим государством, в нарушение условий, предусмотренных в соглашении, или любое продолжение их пребывания на такой территории по прекращению действия соглашения; засылка государством или от имени государства вооруженных банд, групп, иррегулярных сил или наемников, которые осуществляют акты применения вооруженной силы, носящие столь серьезный характер, что это равносильно перечисленным выше актам.
Все это на момент избрания Петра Порошенко президентом было. Он не просто мог, он был обязан выполнять Конституцию и международное право и ввести военное положение на оккупированных территориях и в зонах, прилегающих к ним. Если бы это было сделано, 7 сентября 2014 года в Мариуполе действовал бы комендантский час и режим проверки на дорогах, что исключило бы наличие случайной машины на берегу. Колмогорова осудили на 13 лет тюрьмы в том числе и потому, что имела место гибридная государственная политика обороны страны без признания факта военной агрессии. Война без военного положения. Перед нами результат юридической неопределенности правового режима и теперь именем Украины судят солдата за то, о чем не позаботился главнокомандующий, политики и генералы.
«Удивление, возмущение, боль - вот те чувства, которые испытали ветераны-пограничники, когда мы получили информацию об осуждении героя АТО старшего солдата Колмогорова Сергея Валерьевича за то, что он честно выполнил свой священный долг по защите суверенитета и территориальной целостности нашей страны. Не укладывается в голове, как военнослужащий во время не объявленной войны украинским судом признается виновным в преднамеренном убийстве. Пограничник осужден на 13 лет за то, что выполнил приказ остановить машину с пособником террористов, который действовал в интересах сепаратистов», - говорится в обращении Всеукраинской организации ветеранов-пограничников.
В этом деле невозможно однозначно утверждать, что Колмогоров невиновен, или что парочка на берегу моря - пособники сепаратистов, которые подавали сигналы российским войскам. Но тут очевидно другое. Оно стало знаковым и будет воспринято обществом в качестве символа реванша. Солдата нельзя сажать в тюрьму за то, что он выполнял свою работу. Военного должен судить военный суд с учетом всех, в том числе и тактических, обстоятельств. Дело Колмогорова создает опасный прецедент, когда бросить оружие и бежать выгоднее, чем сражаться за родину.
Есть и еще один момент, о котором хотелось бы упомянуть. Срок. 13 лет - это много. Более чем много, учитывая, что украинские суды освобождают сепаратистов прямо из залов заседаний. Еще один житель Мариуполя Валерий Кирсанов - бывший работник ГАИ, по наводке которого в городе 24 января было обстреляно 200 домов, 30 человек погибло - осужден на 9 лет лишения свободы. Разве то, что сделал Кирсанов - это не преднамеренное убийство 30 человек? При всех равных, дело Колмогорова выглядит не иначе, как расправа над украинским патриотом. Суд покрывает тех, кто трусит принять решение. И делает крайним того, кто не побоялся вступить в бой, защищая Украину.
