Уроки «котлов»
Обучены ли украинские военные успешно воевать в окружении?
Пошел уже второй месяц с момента объявления на Донбассе «перемирия». О том, что это «перемирие» очень и очень условное, не говорит и не пишет только ленивый — ведь средние ежесуточные потери украинских воинов достигают двух убитых и двенадцати раненых. Но речь сейчас не о том, а о выводах, которые сделало командование Вооруженных Сил и Нацгвардии из не слишком удачных боев против российских войск и группировок террористов в августе и в начале сентября. Более того: о том, сделаны ли вообще хоть какие-нибудь выводы.
И дело не в насыщении частей, особенно добровольческих батальонов, тяжелой техникой и противотанковыми средствами — здесь, кажется, лед тронулся (хотя за промедление в этом со стороны руководства АТО, министерства обороны, правительства в целом и самого Верховного Главнокомандующего украинские бойцы заплатили сотнями жизней). И не в обеспечении теплой одеждой (здесь есть проблемы, главным образом с обувью, и о них откровенно говорят политики и эксперты). Дело в оперативно-тактической подготовке войск — и прежде всего их командного состава. Судя по сообщениям в масс-медиа и в социальных сетях, именно здесь самые большие сложности, и в первую очередь — с преодолением возникшей, похоже, у многих бойцов и командиров после трагедии под Иловайском так называемой «котлобоязни», то есть страха перед возможностью внезапно оказаться в окружении.
Проанализируйте информационные сообщения с момента установления этого весьма условного «перемирия» и записи за это время в социальных сетях — и вы увидите, что словосочетание «угроза окружения» и «нас окружают» встречаются там довольно часто, бывает, даже в панической тональности.
Такой страх возник не на пустом месте. Появление Иловайского «котла» произошло приблизительно через месяц после того, как начались окружения на Донбассе в результате массированных обстрелов и атак позиций наших войск вдоль границы с российской территорией, когда возникали своеобразные «огневые котлы». В них попадали в основном пограничники и десантники. Попадали не случайно, а закономерно. Так какая же им была поставлена цель? Окружить банды «Лугандона», отрезать их от российской границы, разбить на части. Но... «Если хочешь зайти противнику в тыл, хочешь его окружить, ты должен знать, что будешь обязательно сам окружен». Это не Сунь Цзы, не Клаузевиц, не де Голль и даже не Жуков. Это слова маршала Семена Буденного, сказанные им на совещании высшего командного состава Красной армии в конце декабря 1940 года. Несмотря на то, что из Буденного был плохой стратег, он был рубакой-практиком, который прошел всю Первую мировую, став полным Георгиевским кавалером (встретившись с которым, император России должен был становиться по стойке «смирно» и первым отдавать честь), а затем — всю гражданскую, польскую и среднеазиатскую войны. Поэтому об окружении и боях в окружении он знал не из учебников. Однако те, кто планировал операции против террористических банд (еще до массированного вторжения россиян), вероятно, не читали из военного дела вообще ничего и никогда.
Из тех, первых котлов украинские воины по возможности прорывались с боем, потеряв перед этим всю тяжелую технику и расстреляв почти все патроны, из них — когда уже и патронов не хватало — переходили на российскую территорию, у них оставались сражаться до последнего — и попадали в плен или погибали. Однако, несмотря на многочисленные факты окружений и не всегда удачных прорывов из них, похоже, что ни в Генштабе Вооруженных Сил, ни в Министерстве обороны, ни в президентской администрации должных выводов не сделали. Между тем было необходимо проанализировать ситуацию — и донести до войск (в соответствии с уровнем компетенции командиров) разработки на случай окружения и круговой обороны — ради того, чтобы офицеры быстро, но тщательно поработали с сержантским и рядовым составом.
А для начала, пока обобщался бы современный опыт, стоило хотя бы придерживаться требований Полевого устава Красной армии 1939 года. Цитирую: «Основой обороны на широком фронте является батальонный район. Оборона батальонного района должна быть построена таким образом, чтобы она обеспечивала батальону успешную борьбу даже при полном его окружении на протяжении всего времени, необходимого старшему начальнику для организации контратаки. Борьба батальона в окружении при обороне на широком фронте — частое явление, поэтому для придания обороне большей устойчивости и самостоятельности целесообразно усиливать батальон дивизионной артиллерией, орудиями пехотной артиллерии, инженерными и химическими подразделениями».
Обратите внимание: несколько месяцев командиры добровольческих батальонов и частей Нацгвардии требовали такого усиления, но «паркетные генералы», унаследованные с советских времен (пусть они тогда были еще майорами, но уже пропитались «паркетным» духом), по-видимому, не читали советские военные уставы.
Однако продолжим знакомство с Полевым уставом-1939: «При обороне на широком фронте особо большое значение имеет создание сильной ударной группы в полку, дивизии и резерва — в корпусе. Ударная группа полка, располагаясь в 5-6 км за батальонами первой линии на наиболее опасном направлении, должна обладать постоянной готовностью оказать им поддержку... Ударная группа полка в обороне на широком фронте в целях наиболее успешного отражения неожиданных налетов противника, особенно ночью, свое расположение при всех условиях оборудует для круговой обороны. Из тех же соображений штаб полка располагается вместе с ударной группой. Ударная группа дивизии должна обладать высокой подвижностью и располагаться в одном или нескольких пунктах, но обязательно вблизи узлов дорог, выводящих ко всем или к наиболее важным участкам фронта обороны. В состав ударной группы дивизии следует включать пехоту на автотранспорте, артиллерию, танки и конницу». Положение о коннице, разумеется, устарело, но главная идея — что мощная ударная группа соединения (дивизии или корпуса) должна быть высокомобильной и оснащенной мощными огневыми системами, — отнюдь не устарела. Более того: есть в этом уставе и интересная вещь, которая может пригодится даже в нашу информационно-компьютерную эпоху, — о том, что «основным средством связи в условиях обороны на широком фронте будет радиосвязь, дублируемая голубиной, оптической и собаками». Ведь если мобильные телефоны или радиостанции террористы легко — при российском содействии — могут зафиксировать или заглушить средствами радиоэлектронной борьбы, то с почтовыми голубями справиться намного сложнее. Как и с беспородными, но сообразительными псами, которых хватает практически во всех батальонах, армейских или добровольческих, осталось только хорошо вымуштровать этих собак, и в условиях окружения цены им не будет.
Вместе с тем не следует забывать, что военная теория и даже положение Полевого устава — это одно, а реальная практика — другое, иногда абсолютно другое. По известным причинам сложилось так, что уставы Красной армии разрабатывали одни люди, а в бой ее вели другие, для которых даже вдумчивое чтение этих уставов было непосильным делом. Реально к бою в окружении и прорыву враждебного кольца в 1941-42 годах немногие оказались готовы. Один из этих немногих — полковник, а затем и генерал Родимцев, который со своими десантниками делал то, чего не могли сделать другие, — и выходя из окружений, и прорываясь малыми группами во враждебный тыл, чтобы захватить и уничтожить там ключевые объекты. Поэтому когда речь идет об изучении опыта Красной армии относительно боя в окружении, круговой обороны, прорыва враждебного кольца, то здесь позитивного материала немного. А вот у немецкого Вермахта есть чему поучиться. И у американцев — сама лишь оборона Бастони в декабре 1944 года, которая сделала невозможным успех последнего немецкого наступления на Западном фронте, многого стоит...
Разумеется, опыт боевых действий середины ХХ века не может быть собранием аксиом для настоящего. Я акцентировал на нем внимание потому, что украинские «паркетные» генералы и полковники-штабисты должны были его изучать — но, как видим, не слишком хорошо изучили и усвоили. Можно упрекнуть их и в другом — скажем, выход из окружения под Иловайском в «режиме молчания», очевидно, стал импровизацией — но не должен был ею быть. Более того: подобный выход из враждебного кольца должен был предусматривать и спецоперации прикрытия этого выхода — с применением радиоигры, фальшивой концентрации сил якобы для наступления на других направлениях, неожиданных ударов диверсионных групп и т. п. Было ли что-нибудь из этого сделано? Вряд ли — похоже, завеса тайны над Иловайским боем предназначена для того, чтобы скрыть промахи командования, списав грехи на батальон «Прикарпатье» — мол, если бы он не покинул позиции, победа была бы за нами. Однако на кого, интересно, спишут поражения и потери «паркетные» генералы, если в будущем не обученные круговой обороне и прорыву кольца окружения украинские воины, не дай Бог, снова окажутся в «котле»?
