Зерно отдельно от плевел
или Как противодействовать щупальцам «русского мира»
Эмоциональная дискуссия, импульс которой дал блог в Фейсбуке директора Украинского института национальной памяти Владимира Вятровича (для упрощения назовем ее «дискуссией о Высоцком, Булгакове и Цое» – надеемся, что читатели поняли о чем, собственно, идет речь), – кажется, эта дискуссия не только начинает стихать, но, по крайней мере, переходит в более рациональный режим. Это хорошо, ведь сторонники противоположных позиций имеют возможность несколько «охладеть» и «сверить часы». А речь, между прочим, идет об очень важных вещах, и как раз здесь будет весьма уместно вспомнить слова Гете: «Говорят, что между двумя крайними позициями, посередине находится истина. Это – не так, там находится проблема». То есть, нужно копать «глубже».
О чем спорят? Во втором, несколько смягченном, заявлении Владимир Вятрович акцентировал на том, что он не призывает к запрещению Высоцкого, Булгакова, Цоя или других известных деятелей российской культуры (кстати, как убедился автор этих строк, в «сети» несколько похожие призывы уже есть – потому что идет война с Россией, поэтому все российское является априори враждебным…»). Вятрович только обращает внимание общества на то, что упомянутые имена могут быть инструментами российского имперского идейного влияния в Украине, стать щупальцами «русского мира», что опасно для народа, для нашей национальной идентичности. Следует сказать, что это вещи очень серьезные. И здесь нужно тщательным образом разобраться, несмотря на то, что в «сети» есть и такие отзывы: «О чем вы спорите, идиоты?! Экономика в таком кризисе, а вы…»
Может ли творчество Булгакова, Высоцкого, Цоя стать орудием российских идеологических манипуляций в условиях войны? Следует быть честным – да, вполне может! Так же, как и творчество Шиллера нацисты в 30-х годах стремились поставить на службу «арийскому миру» (какие роскошные костюмированные фильмы тогда снимались о жизненном пути этого гения!). То же делали они и с творчеством Вагнера, Ницше и Гегеля (стоит признать, что эти великие, однако… так сказать… «неоднозначные» в своих взглядах люди давали для этого определенные поводы – это тема отдельного разговора). А разве не использовали наследие знаменитого Редьярда Киплинга для пропаганды величия «Британского мира» (он таки был величественным, только, боюсь у ирландцев, достаточно большой части шотландцев и индийцев – несколько другое мнение). А разве величайший норвежский писатель, Нобелевский лауреат Кнут Гамсун не пропагандировал в свое время идею Третьего Рейха?
Следовательно, выход здесь очень простой и в то же время сложный: взрослеть, читать и изучать творчество выдающихся деятелей культуры из первоисточников (!), а не на основе стереотипов, часто крайне примитивных. Тогда мы поймем, что наследие действительно выдающихся людей нельзя возводить только к политической составляющей, хотя и она очень важна (между прочим, замысловатые советские литературоведы когда-то писали так: «Конечно, Достоевский – реакционер, но мы берем его творчество себе, потому что объективно он...»). Тогда нам станет понятно, что Цой – никоим образом не только «игла, наркотики, надрыв»; лучше вспомним его знаменитую песню – призыв времен Перестройки «Перемен, мы ждем перемен», и что Булгаков – более сложное явление, чем стереотипный «Мастер». Можно не воспринимать его роман, однако страницы, посвященные духовному поединку Понтия Пилата и Иешуа, – это глубоко и серьезно; при этом, да, действительно, Булгаков был украинофобом, и на этом играли, играют и будут играть.
Отдельно стоит сказать о Высоцком. Знают ли все, что перу этого «барда», «любимца судьбы», (заграница, концерты, машины, деньги, женщины…) «наркомана», даже «агента КГБ» (пишут и такое) принадлежат такие беспощадные, к себе в первую очередь, строки:
Я никогда не верил в миражи,
В грядущий рай не ладил чемодана.
Учителей сожрало море лжи –
И выплюнуло возле Магадана.
И я не отличался от невежд,
А если отличался, очень мало.
Занозы не оставил Будапешт,
А Прага сердце мне не разорвала.
Это написано в 1979 году, за одиннадцать месяцев до смерти. В определенном смысле, итоговое стихотворение. Не правда ли, читатель, что именно из этой исповедальной поэзии понятно, можно ли считать Высоцкого орудием пропаганды «русского (а точнее «рашистского») мира»?
