Перейти к основному содержанию

Влюбленная и счастливая

Сегодня у народной артистки Украины певицы Марички Миколайчук — юбилей
07 апреля, 20:07
МАРИЧКА МИКОЛАЙЧУК: «ЭТА ЛЮБОВЬ МЕНЯ ПОДДЕРЖИВАЛА ВСЕГДА И ПОМОГАЕТ ЖИТЬ СЕГОДНЯ» / ФОТО КОНСТАНТИНА ГРИШИНА / «День»

Ее и сегодня все называют Маричкой. Так повелось с юности. Так звал ее муж, большой украинский актер Иван Миколайчук, друзья, коллеги. Но, договариваясь об интервью, мне было неловко обращаться подобным образом к почти незнакомому взрослому человеку, и я предпочла более официальное — Мария Евгеньевна. Однако при встрече, спросив позволения, перешла на привычное слуху Маричка, подумав, что, в противном случае, разговор получился бы совсем с иным человеком.

— Маричка, женщинам не принято напоминать о возрасте, потому предлагаю цифры не называть. Скажем так: 8 апреля за праздничным столом ваши друзья будут говорить о серьезной дате, когда уже есть что вспомнить, но еще достаточно сил думать о будущем. С каким чувством вы встречаете этот день — с грустью, с недоумением, спокойствием?

— Я не понимаю, что происходит! Просто не понимаю. Такое впечатление, будто речь идет не обо мне. И разговоры о юбилее — неправда, вранье. В эти дни часто вспоминаю, как отец говорил мне: «Марусинко, ти думаєш, що я старий?! (Ему тогда было 60.) Ні, я такий же молодий, як і ти. В мене душа молода, хіба що тіло підкачує!». Как же он был прав! Важны не годы, а то, что творится в душе человека.

— И что же там творится?

— Там все бурлит! Жизнь бурлит. По-моему, это главное. Не люблю и не умею впадать в пессимизм.

— Вы оптимистка по жизни?

— Оптимистка. И всегда ею была!

«МНЕ ВАЖНО, ЧТОБЫ ДОСТОЙНО ПРОШЕЛ ПРАЗДНИК ИВАНА»

— Но ведь у каждого человека случаются минуты, дни, когда наступает отчаяние, даже если он не показывает своего настроения на людях?

— Конечно. Я бы согрешила против истины, утверждая, что это не так. Бывали тяжелые моменты в жизни, когда не знала, что делать, где искать выход из конкретной ситуации. Но, как ни странно, они случались уже после смерти Ивана. Кстати, о юбилее. Я вообще не хотела его отмечать, для меня важно, чтобы достойно прошел праздник Ивана, которому 15 июля этого года тоже исполнилось бы 70 лет. Думала, вот тогда и обо мне вспомнят. Но взбунтовались друзья — кинокритик Люся Лемешева, председатель Союза кинематографистов Сергей Трымбач, друг нашей семьи режиссер Роман Балаян...

— Это очень похоже на вас. Во всех интервью вы переводите разговор с себя на Ивана Миколайчука. Но ведь было время, когда в вашей жизни еще не появился этот замечательный человек. В какой семье вы выросли?

— Папа был чиновником. Занимал достаточно крупный пост в Черновицком облисполкоме. Мама воспитывала детей. У меня три сестры — Галя, Люся и Люба. Я третья. Но Люсеньки, к сожалению, уже нет с нами. Кстати, папу звали Евгений Тодорович, маму — Евгения Кузьминична. И когда меня спрашивают: «Как вас по батюшке?», шучу: «Как по батюшке, так и по матушке». (Смеется).

— Родители вас баловали?

— Ни в коем случае. Они не держали нас с сестрами в ежовых рукавицах, но воспитывали строго. Дорогих подарков не делали. Отец, правда, любил покупать нам хорошую обувь (он одно время работал сапожником). Во всем остальном мы ничем не выделялись среди сверстников.

— С какого возраста помните себя?

— Лет с пяти. Стою на табуретке и пою. (Смеется). Об этом всегда просил дед. Он очень любил одну цыганскую песню, и я ему часто ее исполняла. Но сегодня уже не помню слов.

— Какие песни пели еще?

— Все, что слышала на застольях, колядки, веснянки. И еще: когда мамин брат уходил в ночь на работу, на ток, я стояла у окошка и слушала слова песен, которые доносились оттуда. Удовольствие испытывала необыкновенное!

— Существует устоявшееся выражение — запах детства. Какой он у вас?

— (Оживленно). Запах леса, грибов, прелой листвы. У бабушки в конце огорода текла небольшая речушка и была рощица. Я любила ходить туда и петь. Какое это было наслаждение! Так что первые мои слушатели — они. А когда познакомилась с Иваном, стали ездить на его родину в Чорторыю. Там лесные места, мы часто ходили за грибами, просто гуляли... Я вообще люблю природу, а лес особенно.

«СУДЬБА БУДТО НАМЕРЕННО ОБЪЕДИНЯЛА НАС С ИВАНОМ»

— И как же Иван появился в вашей жизни?

— В студии при черновицком театре. Правда, когда я поступила туда, он лежал в больнице, ему вырезали гланды. У меня почему-то спросили: «Ты что, сестра Миколайчука?». Я ответила: «А кто это?». Кстати, уже позднее нам часто говорили, что мы с ним похожи. А первый раз я увидела Ивана в компании студийцев в театре — он стоял, высокий-высокий, как жердочка, а рядом все такие маленькие...

— Он и тогда уже был хорош собой?

— (Грустно). Да. Да... Особенно глаза. Момент, когда я увидела их, решил все. Поняла, что со мной что-то происходит, и чувствовала — Иван также испытывает подобные эмоции. Затем режиссеры стали нас ставить играть в паре в эпизодах, оказалось, что мы живем на одной улице, ходили вместе домой. Иван провожал меня, и затем уже шел к себе. Судьба будто намеренно объединяла нас.

— Первый поцелуй помните?

— (Смеется). Это случилось через год после нашего знакомства. Причем раньше я никогда не целовалась. И не думала, что это так приятно!

— А как Иван сделал вам предложение?

— Это действительно интересно. Иван только начал сниматься в «Тенях забытых предков», и у него выдалось несколько свободных дней. Он поехал к себе на родину. Там, в селе Чорторыя, жила ясновидящая. Умела гадать на картах, предсказывала судьбу. Кроме того, у нее была хорошая библиотека. И Иван бегал к ней, брал почитать книги. В тот приезд он также зашел к гадалке, и она произнесла непонятные ему слова: «Уезжаешь один, приедешь вдвоем». В Черновцах Иван позвонил мне с переговорного пункта и заявил: «Приезжай замуж выходить». Я в то время работала в хоре Веревки, и наш коллектив должен был гастролировать в Югославии. Уже оформлялись документы, мы проходили разные собеседования. Напомнила об этом Ивану. А он: «Выбирай, или замуж или Югославия». Я не колебалась ни минуты: «Конечно замуж!». Пошла к Веревке, сказала об этом, не зная, как он отреагирует на мое сообщение. А Григорий Гурьевич благословил нас. Я вылетела из его кабинета счастливая, меня стали поздравлять, думая, что решился вопрос с поездкой. А я говорю: «Нет, я еду замуж выходить!». День нашей свадьбы помнила всегда. А 29 июля 1987 года, за несколько дней до смерти, Иван утром позвал меня звоночком (он уже не вставал с постели) и прошептал: «Нам сегодня 25!». Попросил меня нагнуться и поцеловал. Не могу передать, что это был за поцелуй — жгуче-горячий и в то же время ледяной... Он как будто прощался со мной.

— Правда, что после свадьбы вы какое-то время жили в коридоре женского общежития?

— (Смеется). Истинная правда. Я жила в общежитии хора Веревки. Иван — в общежитии института (он в то время еще учился). Когда поженились, сказала, что негоже мужу и жене быть не вместе. О съемной квартире даже не думали: у меня зарплата 60 рублей, у Ивана стипендия — 28. Отдельных комнат у нас в общежитии не было, вот мы и поставили кровать в коридоре. А когда на съемках фильма «Сон» Ивану сожгли глаза, ослепили его, включив мощные осветительные приборы, он некоторое время не мог работать. Из-за этого на киностудии, по сути, простаивали две съемочные группы — «Сон» и «Тени забытых предков». Его решил навестить Ивченко-старший. Когда Виктор Илларионович увидел лежащего в коридоре Ивана, воскликнул: «Из-за этого парня стоит целая кинофабрика. Да дешевле дать ему квартиру, чем терпеть такие убытки!». И действительно, нам через некоторое время предоставили однокомнатную квартиру на Жилянской. 26 квадратных метров. С гаком. На что Брондуков сказал: «И не надейтесь, что будете царствовать в таких хоромах, а мы в общаге!». Распределил места в квартире — себе и Лене Осыке. И они практически переселились к нам. Но мы не жаловались. Да и вообще на Жилянской вечера не было, чтобы кто-то не приходил в гости. Весело жили, дружно.

— Иван вам снится?

— Очень редко, но снится. Например, мы с девочками из трио «Золотые ключи» поехали на гастроли в Польшу. И вдруг там мне каждую ночь стал сниться Иван. Спрашиваю у них: «Что это значит? Может, его что-то беспокоит?». Они говорят, мол, лето, грядет день рожденья Ивана, день памяти, давай помянем его. Я устроила обед, мы посидели, вспомнили Ивана. Потом пошла в костел, там священником был украинец, он знал, кто такой Иван Миколайчук. Рассказала, что меня мучает, спросила, если мы православные, могу ли я поставить свечку в костеле. Ксендз ответил: «Конечно, ведь Бог — один», — сказал, что будет молиться за Ивана. Я сделала все, что посоветовал священник, но Иван продолжал мне сниться. Через несколько дней мы вернулись в Киев, мне позвонила Мирослава Гаврилюк и говорит: «Поздравляю заслуженную артистку Украины с присвоением ей почетного звания!». Я никак не отреагировала, стала рассказывать о гастролях. А она вновь: «Ты что, не поняла, о чем я только что сказала?! Тебе и Вале (Валентине Ковальской. — Авт.) дали звания заслуженных!». И тогда я поняла, что Иван радовался за меня и хотел сказать об этом. Вот как объяснить такой феномен?.. Думаю, он меня видит, он вместе со мной.

А один сон приходил ко мне несколько раз. Будто мы с Иваном встречаемся. Я упрекаю его: «Где ты ходишь? Мы так давно не виделись!». Обнимаемся, целуемся, и Иван такой довольный — всегда молодой, лет 28—30... Тогда я задумалась над фразой «молод душой». Наверное, душе Ивана именно столько лет.

«НАЗЫВАЛА ИВАНА ЧУЧЕЛОМ, ЧТОБЫ НЕ ГОВОРИТЬ, ЧТО ОН КРАСАВЕЦ»

— Вы прожили вместе четверть века и уже почти столько же (на год меньше) без него. Другую жизнь. Когда утихла боль утраты, не задумывались о том, чтобы вновь выйти замуж?

— Нет. Не могла. Я продолжала любить Ивана. И сейчас люблю. Он для меня живой. Эта любовь меня поддерживала всегда и помогает жить сегодня.

— Но за 25 лет наверняка случались и обиды, и ссоры?

— Конечно, но посуду мы не били. Ругаться не умели. Чаще всего, отмалчивались.

— Кто первый шел на примирение?

— Всегда я. Мне чужда игра в молчанку. И Иван все равно не мог устоять передо мной.

— Когда вы чувствовали себя абсолютно счастливой?

— Безмятежно счастливыми были дни, когда я приезжала откуда-то с гастролей. Иван меня встречал, и, естественно, мы уединялись. Он в такие моменты говорил: «Не знаю, что делать с тобой, миця (это «киса» по-буковински). Отвык». (Улыбается). Мы могли никого не видеть целую неделю. Даже есть не хотелось. И нам было хорошо. Это моменты такого счастья, такого откровения!.. Мы много разговаривали с ним — обо всем. И нам никогда не бывало скучно.

— Кстати, а как вы называли Ивана?

— (Смеется). Чучело. Чтобы не говорить, что он красавец. Даже фотографии подписывала: «Дорогому моему Чучелу».

— Маричка, извините заранее, если причиню вам боль этим вопросом. Но ведь у красивого и талантливого актера наверняка были поклонницы. Может быть, он увлекался сам... Что давало вам силы столь жертвенно любить Ивана?

— Всякое бывало. Покоя не давали. Даже по ночам звонили домой, беспардонно, обращаясь ко мне на «ты», требовали позвать Ивана. Но он научил меня не обращать на это внимания. Говорил: «Никогда не делай поспешных выводов. Никого не слушай. Надумаешь невесть что, и может произойти трагедия. Лучше спроси у меня, я расскажу сам». И действительно рассказывал, хотя иногда мне было не очень приятно что-то слышать. Зато не существовало кривотолков. Порой «доброжелатели» на киностудии пытались вложить мне в уши какую-то новость, а я говорила, что знаю о ней. Их разочарованию не было предела.

— А что не могли бы никогда простить мужу?

— Конечно, предательства. Но, в принципе, Иван меня не предавал. Иногда я что-то надумывала себе, но он раскладывал все по полочкам, объяснял свои поступки, и я его понимала. А буквально перед смертью сказал: «Я никого так не любил, как тебя. Раз и навсегда запомни это. И никогда не сомневайся во мне».

— Кто из друзей помог вам пережить уход Ивана?

— Очень помогли Гаврилюки. Когда Иван уходил, понимая это, сказал: «Они не дадут тебе пропасть». Так оно и есть по сегодняшний день.

— А я слышала, что между двумя Иванами существовало соперничество...

— Ерунда. Неправда. Это придумали недоброжелатели. Мой Иван был учителем Гаврилюка. И Гаврилюк всегда говорит об этом с гордостью. Не могу не выделить Романа Балаяна. Иван перед смертью уже никого не хотел видеть, но когда приходил Балаян, очень радовался. Роман заскочит, побалагурит, расскажет, что происходит в Киеве, на киностудии. И у Ивана поднималось настроение. Балаян вообще, как говорится, вне конкурса. Он настоящий. Иногда меня просят в интервью сказать что-нибудь о нем. Но о Романе невозможно рассказывать. Он настолько чистый, откровенный и правдивый, что словами трудно передать это.

— Ваш круг общения ограничивался лишь друзьями Ивана?

— У меня были подруги — Валя Ковальская и Нина Матвиенко, с которыми я пела в трио «Золотые ключи». Оно, кстати, также состоялось благодаря Ивану.

«БОЛЬ ПО ИВАНУ ПЕРЕРОСЛА В ТВОРЧЕСТВО»

— Трио было создано уже после того, как вы ушли из хора Веревки, где проработали 13 лет. Это было ваше желание или мужа?

— Дело в том, что коллектив хора часто гастролировал, мы редко виделись, хотя я при любой возможности старалась вырваться домой. Например, когда мы переезжали из города в город, у нас выдавалось по два-три выходных. Я тут же срывалась в Киев, даже не предупреждая Ивана. И, бывало, он идет домой, слышит знакомые запахи в подъезде, думает, с чего бы это, ведь Маричка на гастролях... А я уже успела убрать квартиру, постирать, приготовить обед. И однажды он сказал мне: «Может, уйдешь из хора, а то я как соломенный вдовец. Вроде при жене, а будто и без нее». И я ушла. Лет десять не работала, но жертвой себя не чувствовала. То время, что я не концертировала, даже пошло мне на пользу. И уже после смерти Ивана, когда вновь стала петь, поняла, что делаю это абсолютно по-другому. И отношение к песне совершенно иное. Наверное, боль по Ивану переросла в творчество. Он мне помогает и здесь. Я уже выпустила три сольных альбома — «Прощаюсь, Ангеле, з тобою», посвященный Ивану, «Ой, червона калиночко», «Буковино...», в прошлом году издана книга его сценариев. К юбилею хотим сделать фотоальбом с комментариями, воспоминаниями. Думаю, это будет интересно. К сожалению, многих друзей сегодня уже нет — Осыки, Якутовича, Брондукова... Мечтаю о памятнике Ивану. Думаю, он заслужил это своим творчеством. Если власть другого мнения, можно поставить памятник казаку Василю в образе Ивана Миколайчука...

— В каком месте Киева вы хотели бы видеть его?

— Я думала об этом. На Жилянской, где мы жили, есть уютный скверик. Там мне бы и хотелось встречаться с Иваном.

— Хоть у истории и не существует сослагательного наклонения, что бы вы хотели услышать от своего любимого человека в день юбилея?

— Иван обычно делал так (прикладывает руку к сердцу). Подходил и целовал меня. И все. Любил повторять фразу: «Зачем слова, пусть губы онемеют, они порой неправду говорят»...

— А я хочу искренне пожелать вам здоровья и исполнения всех задуманных творческих планов. Поверьте, что это правда. Думаю, и читатели газеты «День» с удовольствием присоединятся к моим словам.

СПРАВКА «Дня»

Мария Евгеньевна Миколайчук (Маричка Миколайчук) родилась 8 апреля 1941 года в селе Витимовка Черновицкой области. Окончила студию при Черновицком музыкально-драматическом театре имени О. Кобылянской. Была солисткой легендарного украинского хора им. Г. Веревки. В начале 70-х вместе с коллегами по хору — Ниной Матвиенко и Валентиной Ковальской — организовала музыкальное трио «Золотые ключи», которое выступает до сих пор. Вдова великого украинского актера Ивана Миколайчука.

Delimiter 468x90 ad place

Подписывайтесь на свежие новости:

Газета "День"
читать