Турция и будущее Европы
Это моя последняя статья на некоторое время. Я покидаю эту колонку, т.к. стану председателем Доверительного фонда Би-Би-Си — стратегического органа одной из крупнейших вещательных организаций мира. Так что в течение срока моего председательства мне придется дать обет молчания сродни сицилийской омерте по спорным вопросам. Напрашивается скучный комментарий: лучше мне отложить ручку в сторону.
Сейчас она в моей руке: я смотрю на пролив Босфор великолепным мартовским утром. Вчера в Стамбуле шел настоящий снегопад. Но сегодня солнце сверкает на воде до самого азиатского побережья города, чайки парят на ветру, большой лайнер величаво плывет на север к Черному морю. Это такой день, когда понимаешь, как хорошо жить.
Правда, я всегда чувствую себя так в Стамбуле — величественном городе, в котором было создано так много мировой истории. И, возможно, это город, в котором формируется будущее Европы, — в Стамбуле, а не в Брюсселе, Париже или Берлине. Сейчас объясню.
Сегодняшняя политическая идентичность Европы возникла из ее недавней истории. В ХІХ веке доля Европы в мировом населении увеличилась с 1/5 до 1/4. Это помогло европейским странам доминировать в качестве экспансионистских колониальных держав. Но это также создало конкуренцию за жизненное пространство. Причем, значительная борьба кристаллизовалась в соперничестве Франции и быстро развивающейся Германии.
Результатом стали три войны за 70 лет. Их последствия можно увидеть на огромных кладбищах северной и восточной Франции, а также на приграничных землях центральной Европы. Мы втянули и других в свои войны. Посмотрите на индийские имена, высеченные в мемориальных арках в провинции Пикардия, Франция. Я вспоминаю военный мемориал в небольшой деревеньке к северу от Квинстауна в сердце страны «Властелина колец» на Южном острове Новой Зеландии. В тысячах километров от кровавых полей Франции память о 26 молодых новозеландцах, погибших здесь, осталась на гранитном кресте.
В дни, когда Европа поклонялась Марсу, богу войны, остальной мир часто втягивался в наши местные сражения. Мы, европейцы, были опасными друг для друга, и часто было еще опаснее быть нашими друзьями.
Создание Европейского Союза было нашей попыткой предотвратить очередную войну. Франция и Германия объединились во время бедственного положения: расчет был сделан на то, что экономическое сотрудничество приведет к близкому политическому союзу. Вокруг данного исторического компромисса объединились и другие страны, в том числе такие страны, как Великобритания, которые первоначально скептически отнеслись ко всей этой затее. Мы все приняли в этом участие, и наш мир и благосостояние укрепились.
Все получилось намного лучше, чем представляли себе скептики, и даже лучше, чем ожидали основатели ЕС. Был создан огромный единый рынок. Суверенитет был распределен и преображен в таких областях, как торговля и окружающая среда. Союз, обладавший 7% мирового населения, производил 22% мировой продукции, — больше, чем США, почти вдвое больше, чем Китай, и в 4—5 раз больше, чем Индия.
Европейский экономический гигант стремился к мировой политической роли, но здесь вмешалась действительность. Марс ХХ века стал гораздо менее уверенным в себе, чем в ХХІ веке. До интервенции в Ливию, санкционированной ООН, ЕС все больше казался сторонним наблюдателем в международных делах, и даже его участие в военной операции в Ливии является, в основном, французско-британским; Германия же отказалась от участия и предпочла спокойную жизнь.
Так в чем же смысл ЕС сегодня? Скажите моим детям, что ЕС нужен для того, чтобы предотвратить войну между входящими в него странами, и они ответят с удивлением: «И так понятно, что мы не станем воевать друг с другом». Все европейцы должны задуматься над вопросом смысла существования ЕС: «Какая у нас сегодня нравственная цель?»
Я нахожу ответ в Турции. Европа с Турцией в своем составе будет, естественно, более динамическим экономическим образованием. Турция является региональным энергетическим центром. Она обладает большим влиянием и уважением в своем регионе, а также внушительными вооруженными силами. И, прежде всего, Турция является сейчас моделью для подражания для других исламских обществ, стремящихся к демократии, гражданским свободам, верховенству закона, открытой экономике, плюрализму и религии.
Как член ЕС, Турция привнесла бы новое измерение огромной исторической важности. Европейцы показали бы, что могут объединиться с исламской демократической страной, и построили бы крепкий мост между Европой и Западной Азией.
Это, в свою очередь, создало бы новую европейскую идентичность и цель — новую причину существования ЕС в этом веке, способ отказаться от прежней, разделяющей политики. Надеюсь, что, когда я снова возьмусь за ручку, мы будем на пути к данной цели. Если нет, то многим из нас будет все труднее воспринимать ЕС как нечто большее, чем просто восхваляемый таможенный союз с политическими амбициями, значительно превышающими его возможности.
Крис ПАТТЕН — последний британский губернатор Гонконга и бывший комиссар ЕС по иностранным делам. В настоящее время является ректором Оксфордского университета.
