Улас Самчук как европейский мыслитель

Однако его размышления, его философская концепция были и есть для нас, украинцев, очень важны. Это было не последней причиной того, почему в СССР книги У. Самчука находились под запретом. Улас Самчук (1905—1987) является автором эпических романов-трилогий «Волынь» и «Ост», ряда других прозаических крупноформатных произведений. Хотя стилистически эти произведения далеко не совершенны и вызывают определенный скепсис у литературоведов, однако их сила — в проникновенной наблюдательности автора и в своеобразной идейности, философии, которые красной нитью проходят через эти произведения.

Родился Улас Самчук в селе Дермань неподалеку от Острога. Это село, несмотря на многие перипетии, продолжало сохранять сильные культурные традиции, которые в своей основе были украинскими. В Дермани прошло детство писателя. Когда ему было восемь лет, родители переехали в село Тылявку неподалеку от местечка Шумск, поскольку могли там относительно дешево приобрести землю.

Родители У. Самчука принадлежали к зажиточным крестьянам. Правда, эта зажиточность далась им тяжелым трудом. Писатель стал певцом сельской жизни, особенно это проявилось в его эпических произведениях. Однако он был далек от идеализации села. Считал, что село должно стать на путь модернизации, не отказываясь от своих культурных традиций.

Среднее образование получил в Кременецкой частной украинской гимназии. Тогда, а также ранее, в годы Гражданской войны, испытал влияние большевистской пропаганды. Даже хотел эмигрировать в СССР, надеясь получить там высшее образование и стать советским писателем. Но был задержан при попытке нелегально перейти границу.

В 1927 г., находясь на службе в польской армии, бежал в Германию. Поселился в Бреслау (Вроцлаве), где прожил около двух лет. Здесь начался его путь как «человека Европы». В Бреслау он имел возможность не только ознакомиться с достижениями западноевропейской цивилизации, но и заняться своим образованием. В частности, изучал немецкую классическую философию. Кумиром У. Самчука становится И. Кант. На этого философа он часто ссылается в своих работах.

С 1929-го по 1941 год У. Самчук жил в Чехословакии, где продолжил получать образование. Там он сблизился с представителями украинской эмиграции и окончательно принял позиции украинского национализма. Сотрудничал с донцовским «Літературно-науковим вісником». В 30-х годах У. Самчук становится известным как писатель благодаря трилогии «Волинь», романам «Марія», «Кулак» и другим произведениям.

Во время немецкой оккупации 1941—1944 гг. возвращается в Украину, на свою родную Волынь. Поддерживая тесные контакты с украинским националистическим подпольем, все-таки решает действовать легально, надеясь, что такая деятельность станет полезной для украинского народа. В Ровно издает газету «Волынь», много путешествует по Украине, выступает в разных городах с лекциями и чтением своих произведений. Конечно, У. Самчуку приходилось идти на сотрудничество с оккупантами. Однако на первое место в своей деятельности писатель ставил интересы украинской нации. На этой почве у него не раз возникали недоразумения с немецкими властями. Писатель даже был арестован. Его могли расстрелять, как и многих единомышленников-соратников Самчука.

По окончании Второй мировой войны У. Самчук оказывается в лагере для перемещенных лиц на территории Западной Германии. Здесь становится организатором украинской культурной жизни, в частности, такой организации, как «Мистецький український рух» (МУР). В 1948 г. эмигрирует в Канаду. Там продолжает активно работать как писатель и публицист. Хотя понимает, что его творчество, оторванное от родной земли, в некоторой степени ущербно. Умер в далекой Канаде. На его надгробной плите, рядом с именем и датами жизни, было написано название трилогии «Волинь» и ее первой части «Куди тече та річка».

Художественную литературу У. Самчук трактовал как «популярную философию». Он рассматривал собственные эпические произведения как изложение определенных философских идей. Писатель исходил из того, что жизнь — это со-игра ее элементов, очень часто взаимно противоположных. Вместе с тем У. Самчук считал, что «борьба является подлинным феноменом жизни». И она «должна быть управляема не только слепым инстинктом как анархия действия, но и сознательной волей, как организованная функция». «Приблизительно в русле такого идейного наставления, — писал У. Самчук, — я строил свои творческие замыслы, их типаж и их философию. Первая книга моей трилогии «Волинь» имеет произносимое название: «Куди тече та річка». Река судьбы, река познания, река жизни. И хотелось сказать это устами самой жизни, устами детей, устами матери, отца, устами неба, земли, птиц, зверей. Вторая книга называется «Війна і революція», то есть борьба и утверждение себя на планете, а третья — это «Батько й Син», иное продолжение рода человеческого. А все вместе — это «Волинь», то есть земля предков, история, место на планете, любовь сердца, мистика души и часть народа — под чужим захватчиком...»

Приблизительно в таком же философском ключе трактует У. Самчук и свою «позднюю» трилогию «Ост». Интересно, что первая часть этого эпического произведения называется «Морозів хутір». Хутор становится «символом действующих деловых, хозяйственно активных людей», однако «разбитых и не сориентированных национально, социально и политически». В определенном смысле это символ Украины ХХ в. Такой подход словно дает основания видеть в лице У. Самчука продолжателя «хуторской философии» Пантелеймона Кулиша. На самом деле это не так. Писатель не идеализирует ни хутор, ни село. Хотя именно сельская (хуторская) жизнь среди природы привлекательна для него больше всего.

У. Самчук выдвигает значительные претензии к украинской литературе, в том числе к ее классикам. По его мнению, в ней необходимо «обратиться к психологии и философии». Беда украинской литературы — в ее слабой философичности, а также в восхвалении сомнительного этического идеала «униженных и оскорбленных». «...Литература на украинском языке, — по его словам, — поражала также определенной односторонностью понятий философских проблем своего пространства. Во-первых, она была высказана преимущественно языком поэзии с ее лирической, очень чувствительной концепцией действительности, в которой все сводилось к единому фокусу эмоций, боли, сочувствия, сожаления, жалоб и нареканий... Из такого сенсуального наставления создался культ малых и убогих с априорным осуждением всего значительного и богатого, и тем самым создана очень тенденциозная концепцию добра и зла... Это разделение социальных добродетелей превратилось в основную заповедь нравственных основ едва ли не всей литературы на украинском языке, питая в своей основе неприятие и отвращение к человеку творческого и сверхактивного плана. Ощущение порабощения возведено в добродетель добра, а поскольку объектом этого состояния было село, из него создан также своеобразный идеал добра в противопоставлении городу, где, очевидно, сосредоточена квинтэссенция зла...»

Вообще У. Самчука можно считать сторонником «прогрессивного национализма», сориентированного не на традиции, а на достижения мировой культуры. Это должен был быть действенный, динамичный национализм, который помог бы украинскому народу преодолеть отсталость и выйти на передовые рубежи в Европе и мире. Правда, сам У. Самчук полагал, что его философия не вписывается ни в какие идеологически очерченные доктрины, в том числе и национализм. По этому поводу писал: «Определить идейные направления этих моих соображений общими, стандартными терминами, как национализм, социализм, реализм или романтизм, или даже идеализм, было бы не очень точно. Должен признаться, что, как говорил Сковорода, «от юных дней я не знал любви» к таким же названным, определенным понятиям, как доктрины одного некоторого определенного сорта. Мне всегда казалось, что жизнь не имеет точно определенных категорий человеческого поведения и что каждый людьми выдуманный «изм», безразлично какой окраски, будет лишь частью, а не целостью требований и нужд жизни человека». Такой подход определялся мировоззренческими ориентирами писателя. В частности, он отмечал: «Мне казалось, что в природе Божьей и человеческой есть такая огромная шкала отличий, что выбирать из них лишь какое-то одно, как единственно неопровержимое, было бы противно той самой природе Божьей и неразумно природе человеческой». Поэтому У. Самчук предпочитает объединять доктрины, создавать из них эклектику: «Консерватизм плюс прогресс, национализм плюс социализм, реализм плюс романтизм, материализм плюс идеализм — вместе это формула, это синтез, равновесие, баланс плюса и минуса, а также и добра и зла».

Можно даже говорить о «постмодернизме» У. Самчука. Писатель готов признать, что каждая доктрина по-своему истинна — правда, лишь частично. Однако он против того, чтобы делать доктринам алтари, а тем более убивать за них «людей другой веры». Отсюда идеологическая терпимость писателя.

Философские взгляды У. Самчука в значительной мере определялись его взглядами на человека. Как видно из вышесказанного, он рассматривал его в разных аспектах. Однако это не означает, что при характеристике человека У. Самчук не выделял каких-либо приоритетов. Дискутируя с писателями социалистического направления, отмечал, что разделение «бедный — богатый далеко не все», это лишь «узенький» и «далеко не существенный фрагмент одной большой целости человеческого Я». «Человек, — отмечает У. Самчук, — действительно творение также социальное, но, прежде всего, творение Божье, с очень многочисленными, сложными задачами и приметами. Человек не только бедный или богатый материально, он может быть также бедный или богатый духовно, физически, биологически. И не только социальный климат влияет на его формирование, но и географический, а также и то, в первую очередь, именно то, что зовем духовным. Наше сознание только тогда себя оправдает, когда оно охватит все те сложные процессы взаимоотношений процессов человеческих, которые наполняют универс живой и безжизненной природы».

Находясь в разнообразном мире, где идет игра разных элементов, человек оказывается в круговерти борьбы. Собственно, борьба — это жизнь: «...не что иное, как война, характеризует суть жизни. Борьба — это первая предпосылка жизни вообще». Однако понятие борьбы трактуется писателем очень широко. Собственно, борьба — это действенность. И к тому же действенность разумная, что дает возможность человеку утверждать себя на земле. У. Самчук пишет: «...нужно одно: сознательный, разумный, инициативный человек. Да. Человек и больше ничего. Нам иногда говорят: нет капитала, тяжелые обстоятельства. Отговорки. Капитал есть вещь, которая не падает с неба. Капитал приобретается. Условия нигде не бывают легкими». Дальше писатель продолжает: «Наша Америка у нас под носом. На каждом шагу у нас источник, из которого можно черпать золото.

Взглянем на наши дороги. Это не дороги, это рвы, полные ухабов, которые вы встретите разве в Абиссинии. Гляньте на наши реки. Это болота, которые забирают нам сотни тысяч плодородной земли, так как они не урегулированы и не осушены. Гляньте на наши сельские хозяйства. Это преимущественно примитивные огнища, где худо-бедно существует такая-сякая жизнь». Казалось, немало времени прошло с тех пор, когда были сказаны эти слова. Но мало что изменилось.

В контексте такого понимания борьбы интересными представляются размышления У. Самчука о героизме: «Действительный героизм жизни — выдержать и победить во всех обстоятельствах. Без оглядки на то, как и где они складываются. Действительный героизм — прежде всего, холодно взвешивать события, надлежащим образом их оценивать и соответственно этой оценке действовать, иначе говоря, действительный героизм — не утратить той основной черты, которой является наше внутреннее равновесие». Собственно, писатель ведет речь не об эмоциональном героизме, а о героизме разумном.

Однако не только действенный, разумно-героический человек является идеалом У. Самчука. Этот человек должен иметь еще такие важные характеристики, как чувство достоинства и национальное сознание. Собственно, эти черты характеризуют европейца: «Чувствовать себя человеком, — пишет У. Самчук, — чувствовать себя тем, как еще когда-то говорили, первым творением Наибольшего Творца, чувствовать себя сознательным во всех своих поступках и продвижениях — вот основная заповедь человека-европейца. Сломать эту заповедь — значит сломать самих себя, это значит утратить основной стержень бытия, это значит перечеркнуть свое моральное лицо». Что касается национального сознания, то это, по мнению У. Самчука, «...первая предпосылка широкого сознательного и творческого действия вообще... Денационализированный человек не может быть сильным, не может иметь крепкого морального хребта, не может быть полным характером...»

Собственно, У. Самчук осмысливает человека как представителя национального сообщества: «...каждая личность — это лишь звено большой национальной цепи, которая, будучи сама собой, не представляет никакой ценности». Масса, не имеющая национального сознания, это — «чернью... безликая, безъязыкая толпа».

В своих размышлениях о национально сознательном человеке У. Самчук был далек от консерватизма и показного патриотизма, чем зачастую грешили украинские политические и культурные деятели. В этом контексте следует привести одно соображение писателя: «...никогда не надо нам таких, которые берут действительность не действительную, а из мечтаний, чтобы после стать перед лицом настоящей действительности, разбить себе об какую-нибудь стену лоб и выпустить все из рук. Это не те люди, на которых можно положиться. Они могут быть патриотами. Могут быть максимально честными и порядочными. Но всех этих добродетелей слишком мало, чтобы охватить жизнь в его разной целости. Все эти хорошие добродетели — никакое творчество. Это лишь определенный трафарет». Это вам ничего не напоминает?

Очень интересны размышления писателя о селе и городе. Ведя речь о консерватизме украинских крестьян, он оценивает его положительно в том смысле, что тот помогает удерживать народные традиции на селе. Но, с другой стороны, консерватизм ведет к хозяйственной и бытовой отсталости. «Наши хозяйственные орудия часто совсем примитивные, — пишет У. Самчук. — Мало машин, мало моторной силы. Наш скот — рогатый и тягловой — преимущественно плохой расы, плохо ухоженный... Наши сельские дороги и улицы, как правило, сплошные топи, или рвы, по которым в определенные время года тяжело пройти. Гигиенические условия нашего села исключительно мизерные».

У. Самчук настаивает: село надо менять, модернизировать, европеизировать. Однако это далеко еще не все. Если украинцы стремятся стать полноценной нацией, они должны «завоевать города»: «Прежде всего, должны завоевать и психологически освоить наш город. Город — это разум народа, и этот разум должен быть наш».

Писатель, кстати, критически относится к тому, как подаются образы села и города в украинской литературе. Эти образы, по его мнению, не являются конструктивными. «...В воображении украинского поэта, — отмечает он, — только село является местом, «где сердце отдохнет», так как оно «наше», а город «немецкий, или турецкий, а может, то московский...» Однако здесь имеем дело не с категориями чужого или своего, а с самим духовным наставлением, этическим мерилом и нравственной ценностью. Это выражение идеала, по которому должно формироваться мое эго, человеческое «я», а тем самым мое социальное, политическое и хозяйственное кредо, то есть верование. В общем, это выражение философской концепции нашего человека».

Как видим, позиция У. Самчука относительно оппозиции село-город заметно отличалась от них представлений, которые существовали в украинской литературе и украинской культуре. Даже сегодня эти соображения о «завоевании» украинцами городов не утратили своего значения.

Еще один аспектом, где проявляются антропологические взгляды У. Самчука, — его критика большевистской доктрины. Как уже отмечалось, писатель пережил «соблазн коммунизма», находясь определенное время под влиянием этой идеологии. Он критикует большевиков, прежде всего, за то, что они «одномерно» понимают человека, не принимая жизнь как игру элементов. «Беда коммунизма, — утверждал У. Самчук, — не в том, что он существует в «Капитале» Маркса и мавзолее Ленина на Красной площади Москвы, а в том, что его исповедники убеждены, что это исключительность и вместе с тем спасительные рецепты на все человеческие недуги. И именно в этом их слабость, их несостоятельность и убожество. Отрицая инакомыслящих, они тем самым отрицают и самих себя, так как отбрасывают со-игру творческих элементов целости жизни. Они не видят цели жизни вообще, так как они свели ее к мизеру, пятилеткам, жилплощади, а в случае отчаяния — к пуле в затылок. Террор заменяет им веру, так как без террора они не верят, что их идеалы способны победить. А кто и как долго захочет верить в террор?» Это вам тоже ничего не напоминает?

Большевистская практика, по мнению писателя, делает человека «безликим», «обезличенным» существом, которое не имеет развитого чувства достоинства. Неудивительно, что большевики ориентированы на показную гигантоманию, которая игнорирует элементарные жизненные потребности человека. «Конкретная большевистская сатрапия, — считал У. Самчук, — постоянно, систематически и почти целенаправленно создавала сама для себя замкнутый круг определенной культурно-цивилизационной действительности, и та действительность никоим образом не была Европой, как не была и Азией. Полу-Европа, полу-Азия... Раздвоенный психологический комплекс и такая же его жизненная практика... Стремление «догнать и перегнать», воздвигать пирамиды, великие китайские стены... Потребность в показухе, без конкретного представления о жизненной мудрости, эффективности... Там не было подлинного желания лучше и разумнее жить. А если и было, то затемнялось множеством удивительных предрассудков, задачей которых было изувечить лучшие начинания. Не было там ни здравого смысла, ни житейской мудрости, характеризующих европейца с его убежденностью в том, что все, что делается, должно делаться разумно и с определенной целью. Иногда представляется странным: зачем создавать гиганты, если все население страны лишено каких-то самых элементарных вещей, комфорта в быту...» Гигантомания, кстати, имела свой выраженный антропологический аспект. Ее задачей было «поразить» и «сокрушить» человека, чтобы тот ощущал свою никчемность перед «великими творениями».

Итак, У. Самчук пытался осмыслить актуальные проблемы, стоящие перед украинской нацией, те вызовы, с которыми украинцам пришлось встретиться в ХХ в. Это осмысление, как видно и сегодня, по-прежнему остается для нас актуальным.