Голодомор: трагедия или геноцид?

6. «АВТОГЕНОЦИД»

Среди историков пользуется популярностью компаративный метод: поиски похожих явлений, чтобы глубже понять суть исследуемого. Сутью Великого голода был геноцид, но не все с этим согласны, потому что сталинская команда искусно растворила его в общесоюзном голоде. Однако в богатой массовыми репрессиями истории СССР есть еще одна вершина — Великий террор. На семинаре в Москве это явление сравнивалось с Голодомором. Тем более, что российские эксперты, за исключением В. Кондрашина, были лучше осведомлены не о 1933 г., а именно о 1937 г.

При последней встрече, незадолго до своей кончины, патриарх российских историков-аграрников Виктор Петрович Данилов вручил мне лист с таблицей национального состава людей, арестованных НКВД СССР с октября 1936 по июнь 1938 гг. Потом таблица была напечатана в его предисловии к пятому тому документального сборника «Трагедия советской деревни» (М., РОССПЭН, 2006). Количество арестованных русских составляло 658 тыс. (46,3% от общего количества), а украинцев — 189 тыс. (13,3%). Вручение таблицы Данилов сопровождал таким комментарием: «Вот вы выделяете украинцев, а не замечаете, что жертвы 1937 года наполовину состояли из русских!».

От государственного террора страдали все народы. Украинцы больше пострадали в 1933 г., русские — в 1937 году. Если бы Великий террор был признан актом геноцида, то в России исчез бы психологический барьер для признания таким же актом украинского Голодомора.

Насколько россияне готовы признать Великий террор геноцидом? В отличие от Голодомора, контуры которого нужно искать внутри общесоюзного голода, намерение высшей власти уничтожать сотни тысяч людей в ходе Великого террора не маскировалось. Напротив, оно ежедневно освещалось средствами массовой информации. Жертвам предъявлялись бессмысленные обвинения, с которыми они должны были соглашаться под пытками. Их родные либо уничтожались вместе с ними, либо попадали в лагеря ГУЛАГа. Устанавливались контрольные цифры на аресты и расстрел, а местные органы власти должны были выдвигать встречные планы. Если это не геноцид, то как выглядит геноцид, отличающийся от Холокоста?

Массовые репрессии были осуждены людьми из окружения Сталина сразу после смерти диктатора. Они принимали активное участие в репрессиях, но сохраняли в своих руках власть, а потому осуждение произошло в парадоксальной форме «реабилитации». Государство, уничтожавшее граждан по диким обвинениям, теперь милостиво признавало, что жертвы не имели перед ним вины и были расстреляны или репрессированы другим образом безвинно. Вдуматься только: термин «реабилитация» до сих пор сохраняет официальный характер! Никто не хочет признать, что сталинская власть совершала геноцид, когда уничтожала как отдельных людей, так и целые группы — социальные («кулаки», «бывшие люди»), политические (контрреволюционные, то есть, все остальные, кроме большевиков; партии, фракции или течения в самой большевистской партии — троцкистов, национал-уклонистов, боротьбистов и т.д.), профессиональные (священников, работников Китайско-Восточной железной дороги — так называемых харбинцев и т.д.).

В декабре 2008 года гостем газеты «День» был моральный лидер российских «голубей» Юрий Афанасьев. Когда журналисты Ольга Решетилова и Игорь Сюндюков брали у него интервью, они не могли обойти тему Голодомора. Отвечая, Ю.Афанасьев объединил Великий голод с Великим террором и всей террористической политикой сталинской власти, но уклонился от определения ее как геноцида. Свое понимание произошедшего он выразил так: «В мясорубке Советского Союза, когда в ходе так называемой перестройки социализма были уничтожены миллионы, еще сложнее посчитать тех, кто уничтожал. Сложность в том, что за советскую историю несколько раз менялись местами палачи и жертвы. Один и тот же человек мог побывать и в той, и в другой роли, причем даже неоднократно. Так что же это за население такое? Если назвать всех жертв и палачей по именам, получится половина на половину. Взять всех сексотов, тех, кто выносил решения, кто обслуживал лагеря, — это все тоже советские люди...» (2008, 11 декабря).

Интервью с Ю. Афанасьевым вспомнилось мне, когда на московском семинаре И. Щербакова делала доклад «Историческая память и роль свидетеля». Она вспомнила случай, когда сотрудница «Мемориала» вела экскурсантов по лагерю ГУЛАГа. Один из экскурсантов внес поправку в рассказ, и сотрудница спросила: «Вы здесь сидели?» Тот ответил: «Нет, я здесь стоял». Напомнила И. Щербакова и крылатое выражение Лидии Чуковской о разделении России на две: ту, которая сидела, и ту, которая сажала.

Преднамеренное уничтожение сотен тысяч человек по фантастическим обвинениям нужно назвать геноцидом. На семинаре этот термин прозвучал, но в странной форме: автогеноцид, то есть самоуничтожение.

31 марта 2007 года «День» напечатал мою статью «Подарок Сталина советскому электорату (К 70-летию Великого террора)». В ней устанавливалась связь между Великим террором и превращением выборов в советские органы власти по Конституции 1936 года из неравных — в равные, из многоуровневых — в прямые, из открытых — в закрытые. Вывод был такой: «В ходе террористических операций, сменявших друг друга, сотни тысяч людей были уничтожены физически, а миллионы — морально, путем принуждения к сотрудничеству с органами безопасности, публичного осуждения «врагов народа», вынужденной дачи ложных показаний против сотрудников, знакомых и даже родных. Избирательный бюллетень народу доверили только тогда, когда довели его террором до определенной кондиции». Так объяснялась задержка с выборами в Верховный Совет СССР. Как известно, съезд советов, принимавший в декабре 1936 года Конституцию, объявил, что выборы запланированы на «ближайшее время», а на самом деле они состоялись только 12 декабря 1937 года. Кабинка для тайного голосования стала тестом на лояльность для терроризируемых избирателей. Они обходили ее, когда несли к урне свой бюллетень с одной-единственной фамилией кандидата от «блока коммунистов и беспартийных».

Сотни тысяч сельских «активистов» помогали власти конфисковывать у крестьян сначала хлеб, а затем всю остальную еду во время Великого голода в регионах, где проводилась эта карательная операция. Миллионы людей стали добровольно-принудительными помощниками власти в ходе Великого террора, охватившего всю страну. Какой вывод следует сделать, изучая такое «сотрудничество» населения с властью? Мой вывод в научной статье, которая была опубликована в 2000 году и переведена на газетный формат в 2007, звучал так: «Великий террор, так же как и Великий голод, свидетельствовал о всеядности сталинских репрессий. Они были инструментом государственной политики». В геноциде советских граждан в 1933 и 1937 гг. следует обвинять политический режим, а не подневольных затравленных людей. В 1933 году это были не только подневольные, но и голодающие люди, которым что-то перепадало от конфискованной у соседей еды.

Почему люди даже либерального образа мышления не могут отделить власть от общества? Такой вопрос возник, когда у нас в институте готовилась к печати книга «Політична система для України: історичний досвід і виклики сучасності» (К., Ніка-центр, 2008, 988 с.). Проанализированные большим коллективом ученых формы политической организации общества за период в тысячу лет наталкивали на мысль об уникальности такого режима, как советская власть. Она явно выпадала из типологического ряда тоталитарных систем, потому что заполняла собой все клетки общества, превращаясь в его органическую часть. В то же время, пока продолжался массовый террор, она сохраняла полную независимость от атомизированных и порабощенных ею политически, экономически и духовно граждан. Те, кто контролировал эту власть и превращал массовый террор в основной рычаг государственного управления, могли делать с обществом все, что заблагорассудится.

7. МОГ ЛИ СУЩЕСТВОВАТЬ ГЕНОЦИД, ОТЛИЧАЮЩИЙСЯ ОТ ХОЛОКОСТА?

Все привыкли отождествлять Холокост с геноцидом. Многие считают Голодомор синонимом геноцида. Из сочетания этих утверждений следует примитивный силлогизм в виде «украинского Холокоста». До недавнего времени это выражение в Украине было официальной позицией. Теперь власть поменялась, но, как и раньше, находится под магией силлогизма, только с поворотом на 180 градусов: Холокост — геноцид, Голодомор — не геноцид, ergo, не существовало «украинского Холокоста».

Центр тяжести в этой длинной статье сосредотачивается как раз на тезисе о том, что «украинского Холокоста» не существовало, если речь идет о 1933 годе. Те, кто пользуется этим выражением, как определением украинского Голодомора, строят барьеры не только между украинцами и русскими, но и между украинцами и евреями. Ведь украинский Холокост без кавычек таки имел место в 1941—1944 гг. Гибель полутора миллионов наших евреев — разве это не он? Однако вернемся в 1933 год.

Р.Конквест и Дж.Мейс не сомневались в том, что Голодомор можно назвать геноцидом. Их поле зрения фокусировалось на сталинском режиме, который решал национальный вопрос разными способами, не останавливаясь перед геноцидом. Но времена изменились, тоталитарная школа в западной науке потеряла популярность после прекращения «холодной войны». Теперь на передний край на Западе вышли ревизионисты, пересматривающие написанное ранее. Я встречался с ними на всех континентах, кроме Африки (где Голодомором еще не заинтересовались), и позиция почти у всех одна: знаем в деталях, что происходило, осуждаем сталинский режим, но не видим геноцида. Лишь некоторые ученые могут различить национальные регионы в стране, которую по традиции называли Россией, а потому соглашаются признать геноцидом трагедию украинского народа. Но и они сомневаются в том, что имел место геноцид русских. Со своей стороны, русские ученые не называют геноцидом то, что происходило во время всплесков массового террора. «Автогеноцид» — это лишь эмоциональное выражение, лишенное реального содержания.

В июле 2009 года Патриарха Кирилла спросили, видит ли он разницу между фашистской и большевистской властями? Патриарх ответил, что первая из них — человеконенавистническая, а вторая — репрессивная. В этом ответе что-то есть, но на уровне интуиции, а не рефлексии. Если принимать во внимание репрессирование людей в собственной стране, то жертвы большевистской власти измерялись десятками миллионов, тогда как жертвы нацистов — сотнями тысяч. Однако обвинять большевиков в репрессиях можно с большой натяжкой. Принадлежность к этой партии никоим образом не была охранительной грамотой, скорее наоборот: количество репрессированных большевиков измерялось миллионом. Чем можно объяснить сосуществование массового террора, который имел тенденцию переходить в геноцид, с народной в своей основе, но вовсе не демократической властью?

Историческая наука еще не может с достаточной убедительностью сказать, почему рабоче-крестьянская власть превратилась, не изменяя свою структуру, в ужасную диктатуру, которая держала в «ежовых рукавицах» все общество, и в том числе компартийно-советских деятелей самого высокого ранга. Можно ли объяснить принципиальную разницу между нацистской Германией и большевистским Советским Союзом гражданам, которые уже от рождения не знали массового террора? На уровне поверхностных обобщений я сделал такую попытку в статье «Гражданское общество в советской смирительной рубашке», которую «День» публиковал 17, 18 и 19 сентября 2008 года. Проблему взаимоотношений общества и власти в межвоенный период будет изучать большая группа специалистов в Институте истории Украины НАНУ на протяжении шести лет, начиная с 2011.

Пока еще к понятию геноцида, отличающегося от Холокоста, можно подступиться на уровне конкретики, а не теории. Изучая, как крестьян морили голодом, я вышел на формулу геноцида и построил в соответствии с ней структуру своих книг по истории Голодомора, изданных в 2007 — 2008 гг. Эта формула отобразилась в поправке Пола Роуэна, отклоненной Парламентской ассамблеей Совета Европы 28 апреля сего года. Поправка была внесена от имени комитета по правовым вопросам и правам человека ПАСЕ в такой форме: «преднамеренное лишение еды имело целью создание жизненных условий, рассчитанных на частичное физическое истребление украинского народа».

Парламентская Ассамблея отклонила поправку не из-за того, что она противоречила исторической действительности. Все объяснялось сугубо политическими причинами. Их две: противодействие представителей РФ в Совете Европы (их можно понять, исходя из навязанных россиянам представлений о «украинском Холокосте»), а также заявление новоизбранного Президента Украины о том, что Голодомор был трагедией, но не геноцидом.

Что можно сделать в ситуации, возникшей после заявления В.Януковича в Страсбурге? Можно, конечно, распространить формулу Роуэна на русских, потому что это соответствует фактам. Еще лучше было бы, если бы украинская и русская стороны вместе обратились к международным организациям с предложениями оценить отдельные эпизоды их общей истории, если бы возникла в этом нужда. Я не случайно подчеркиваю: если бы возникла нужда. Действия предыдущей администрации относительно международного признания геноцида в форме «украинского Холокоста» имели антироссийскую направленность. Общие действия Украины и России в направлении признания самых высоких всплесков террора актами геноцида будут иметь смысл только тогда, когда Конвенция ООН о геноциде будет очищена от сталинской цензуры.

Чтобы должным образом оценить Великий Голод и Великий террор, нужно по-новому посмотреть на процесс построения в СССР государства-коммуны в 1918 — 1938 гг. В настоящее время существуют два противоположных взгляда на этот процесс. Один из них иллюстрируется трудовыми свершениями советских людей, сооружавших новостройки первых пятилеток. Атмосфера, в которой работали люди того поколения, замечательно передана в «Марше энтузиастов» (музыка Исаака Дунаевского, слова Анатолия д’Актиля). Память об этих свершениях и до сих пор живет в народе. На днях с неподдельным энтузиазмом праздновался 75-летний юбилей стахановского рекорда. Второй взгляд опирается на репрессии, в ходе которых погибали миллионы людей. Как объединить эти взгляды?

К сожалению, постсоветские историки еще не могут взглянуть на предыдущую эпоху беспристрастным глазом. Западные историки тоталитарной или ревизионистской школ тоже не могут, в полной мере, оценить специфику социально-экономических и политических процессов в государстве, которое вывело себя из круга цивилизованных стран отменой частной собственности. В советские времена между нами и Западом пролег не только «железный занавес» в виде государственной границы. Мы оказались в качественно отличных условиях повседневного существования. Переход границы означал попадание в другую цивилизационную среду. Если искать аналогию в природе, то эти среды отличались между собой не меньше, чем суша и водная стихия.

Западные ученые, изучавшие, что делается за «железным занавесом», смотрели на нас будто бы сквозь стекло аквариума. Но и тем, кто с рождения находился в Советском Союзе, было трудно осмыслить масштаб деформации общественной жизни после лишения граждан права на частную собственность. Когда я опубликовал в газете «День» статью «Частная и коллективная формы собственности в историческом измерении» (2009, 2 апреля), некоторые читатели не согласились с необычным утверждением о том, что национализация заводов и обобществление крестьянских хозяйств не ликвидировали частную собственность как систему отношений, а сконцентрировали ее на вершине властной пирамиды, то есть в руках нескольких компартийно-советских олигархов — членов политбюро ЦК ВКП(б).

Всеобъемлющая диктатура (как политическая, так и экономическая) позволила вождям выстроить междунациональные отношения в Советском Союзе как отношения между «титульными нациями». Специфика «титульных наций» остается нераспознанной в научной среде. Тут нет места, чтобы подробно останавливаться на этом понятии, использованном В.Лениным с целью укоренить (в том числе — украинизировать) советскую власть в национальных регионах многонациональной страны. Как это делалось осенью в 1919 году в Украине, было подробно проанализировано в моей статье «СССР как империя нового типа», которую «День» публиковал в этом году (23 и 30 апреля, 18 мая). Украинцы, которые уже стали государственной нацией в УНР, должны были превратиться в создаваемой вождями большевиков империи в «титульную нацию» без политических прав. Если такому превращению что-то угрожало, власть отвечала террором, в том числе — террором голодом. Своим острием он был нацелен не против крестьян — как крестьян, и не против украинцев — как украинцев, а против государственной нации, которая не желала превращаться в «титульную».

Творцы коммунистической империи опирались на русских как на государствообразовывающий народ, но тоже рассматривали их как «титульную нацию», правда, в рамках всего Советского Союза. Политические права русских, как и их частная собственность, были узурпированы кучкой вождей. Принятие Декларации о суверенитете РФ 12 июня 1990 года отмечается в современной России как государственный праздник, хоть немногие понимают (нужно в этом признаться!) глубинную природу этого события. Следует интерпретировать его не как проявление соперничества Б.Ельцина и М.Горбачева, — это лежит на поверхности, а как возвращение государствообразовывающей нацией узурпируемых у нее компартийно-советским центром государственных прав.

Исходя из сформулированных постулатов, придется утверждать, что в советском аквариуме на одну шестую земного шара не могло быть ни разделения регионов на колонии и метрополию, ни разделения народов на угнетаемых и господствующих. Несмотря на реверансы компартийно-советского центра, направленные в адрес русских или украинцев (чего стоит, например, возвращение столицы в национальный центр украинского народа сразу после Голодомора!), население СССР было одинаково бесправным перед лицом диктатора, который смог взять в свои руки все рычаги власти. Уничтожение людей по политическим, социальным, национальным и любым другим признакам стало рутинным, хотя советская власть хранила высочайшую объединенность с обществом.

Как здесь не вспомнить вывод В.Кондрашина об интернациональном характере общесоюзного голода! Нужно только так упорядочить сосредоточенный в его фундаментальной книге материал, чтобы голод, вызванный экономической политикой правительства, отделился от Голодомора с десятикратно большим количеством жертв. И тогда мы увидим, пользуясь формулой геноцида (если угодно — формулой Роуэна), что украинцы и русские совместно встретили сталинский удар.