Не знаю, как там у них, на Каннщине...

В одном автобусе дальнего следования наши места оказались рядом. Тогда еще не знала, что попала в плен, что встречаются птички еще болтливее, неисчерпаемые по запасам легких знаний, запоминающихся исключительно из-за их доступности. В этом трепе не было и грамма чего-то завораживающего, бодрящего, удивительного, (что бывает в беседе с человеком, наблюдательность которого избирательна, и применяется элементарная прополка увиденного). Тут все шло в дело, вернее, на язык. Складывалось впечатление, что родственники моей соседки, имеющие какую-то недвижимость поблизости французских Канн, подарили ей все туристские справочники — и она их выучила наизусть. Одно меня, пожалуй, немного заинтересовало, правда, с определенной долей недоверия. Из ее рассказа выходило, что разные бывшие наши там чуть ли соревнуются в том, у кого вырастут лучшие овощи на их кокетливых игрушечных огородиках. Зачем им садоводческие товарищества... Но выходит, кому-то интересно и земное. Ведь понятный язык: «Money, money...» и роскошный цвет лица (цвет евро) — это скорее из романов нынешних молодых писательниц-хищниц, которых расплодилось видимо-невидимо.

Тетенька, сидевшая рядом, не понимала, почему самое важное о Франции (как ей казалось) мне не так интересно, как ее сезонная работа в саду. Просто я сравнивала — у меня на Канщине тоже самое. Конечно, правильно не пропускать нужную букву, но у нас в Каневском районе берегут свои силы и охотно, опуская подробности, сокращают для удобства. Вот и звучит Канщина почти так как их французская Каннщина. Всего ничего — лишняя «Н». Слушая ее провинциальную болтовню (ведь она ничего так и не успела увидеть, кроме своей работы в саду за деньги), невольно получала удовольствие от узнаваемости. Чем же, интересно, овощи каннские краше моих канских? Женщине-болтушке была даже обидна моя настырность. Она мне о туристских заморочках, красотах заморских (которые я видела в более качественном варианте), а ее снова на землю опускают. «Да что вам эти овощи? — удивилась она. — Мои выращивают их для аромата и еще, пожалуй, для забавы. Утренний запах только что сорванного базилика да того же укропа душу греет. Да и овощи там такие красивые выходят».

Меня все это уже порядком утомило, так как прекрасно понимаю, что красивые — не всегда здоровые, и вдруг не удержалась и начала листать свой мобильник, ища фотографии моих домашних овощей. Впрочем, не совсем моих, вернее, моих, за деньги купленных на сельском уютном базарчике. Как-то в очередные домашние каникулы, сдав наперед все тексты, слиняла на пару-тройку деньков в свою родненькую, никогда не изменяющую тебе дачную благодать, в сад, не очаровующий своим стандартным, богатым минимализмом с обязательными садовыми скульптурами, а слегка стильно полузапущенный, с недостроенной деревянной терассой (уже два года морочит голову мастер-зазнайка), откуда обязательно когда-нибудь откроется дивный вид на затоку, а за ней совсем на горизонте — гряду каневских круч. Впрочем, видом пользуюсь и сейчас. Вот на Каннщине бы посмеялись, как взбираюсь по стремянке на верхние бревна-кругляки и там, как ворона, сойка или простая курица, слившись с деревом, чтобы не упасть с 4-метровой высоты, сижу часами, как завороженная. Прицепилось ко мне сравнение — называю это моей Швейцарией, моей Норвегией. Почему, не знаю, ведь есть в этом что-то вторичное, а мой вид самый что ни на есть неповторимый. Видала, конечно, и поэкзотичней, но это твое, всегда дома, и уже давно оплачены счета. Вот тут слегка лукавлю — сижу на бревнах как бы в кредит, вернее, если это кто-нибудь поймет — в депозит. Деньги мои депозитные застряли где-то в цепких ручках одной кредитной спилки, так что стройка в вечном процессе. Впрочем, это так молодит — сидеть на одном бревне и мечтать, что ты все-таки обязательно расплатишься.

На этих самых домашних каникулах люблю уже в шесть часов быть на сельском небольшом рынке. Овощи тут здоровые и добротные, но только у одной Светы они необычайно элегантны. Если капуста-пекинка, то завита так кокетливо, если любимые пикантные травы, то такие аристократичные, а ее салат «Нежный»... Ну из него просто хочется пошить нарядное платье: этот цвет, эта шелковистость. У Светы овощи совершенны, как бы из другой спальни, чем у ее товарок. Если говорят, что нельзя складывать в один сундук тряпки и салфетки (при том, что и те, и другие — чистые), то у Светы овощи как нарядные салфетки. Когда утром возвращаюсь и несу в плетеной корзине свои сочные лакомства, то зарываю нос в это зеленое кружево, и все становится нипочем: и проблемы, и недоразумения. Как-то эти овощи утром и сфотографировала, а моя соседка-болтушка, увидев их, поразилась — такие овощи в Европе стоят дорого, а у вас в селе? — спросила она. И еще более была поражена весьма скромной суммой. Вот так у нас, на Канщине!

На бывшую сельскую жительницу вид моих овощей подействовал до некоторой степени провокационно, будто вино на зрелые дрожжи легло. Она начала вспоминать, какие у нее были раньше восхитительные огородные шедевры да фрукты. Зимой откроешь банку, где запечатано лето, и такой аромат в доме, — призналась она.

А в Каннах что, не пахнет? — съехидничала я, не сдержалась. Она посмотрела на меня как дотошный филолог на студентку, употребившую неправильное ударение, и замолчала. Уже я пыталась ее разговорить, но она будто приказала себе — гони природу в дверь. Недовольна, видимо, была, что ударилась в воспоминания. К чему душу травить? К тому же любой запах доступен — вон сколько ароматизаторов.

Чтоб как-то разрядить обстановку, я возьми да и спроси.

А как там, в Каннах, с комарами? Она взглянула на мои искусанные местными кровопийцами плечи, руки, даже на правой щеке полыхало расчесанное огромное красное пятно, и снисходительно бросила: «В Европе? Все, что мешает зарабатывать и не покрывается страховкой...». Она вроде даже поумнела на глазах, видимо, ощутив разницу между собой — европейкой и мной — деревенщиной.

Эх, махнуть бы на Каннщину! Да светит этим летом разве что кормить комаров и других кровососов в штатском. На лишнее «н» еще заработать надо.

Так что я «на сидале сижу и на солнышко гляжу». И так хорошо...