Они из будущего. Из чьего?

Между тем в дискуссии о том, стоит или нет выпускать сей опус — «Мы из будущего-2» — на экраны, потерялись некоторые важные детали, в частности, касательно того, кто делал фильм, а также — кто отказался в этом принимать участие.

Основной сюжетный прием известен. Так, в первой части четверо «черных археологов» с кличками Борман (Данила Козловский), Чуха (Дмитрий Волкострелов), Череп (Владимир Яглыч), и Спирт (Андрей Терентьев), занимавшихся незаконными раскопками на местах боев Второй мировой, в реальности оказывались на передовой летом 1942 года. Далее зритель мог наблюдать за процессом перевоспитания беспринципных молодых людей, которые, совершая подвиги в рядах Красной армии, становятся великими патриотами. На эту пропагандистскую поделку можно было бы и не обращать внимания, ибо такого добра в российском кинопроизводстве хватает, но продюсеры, получив прибыль более 3 млн.дол. (при бюджете 5 млн.дол.), решили снять вторую часть.

И вот уже четверка в заметно измененном составе занимается более благородным делом: участвует в игре-реконструкции событий Второй мировой, на сей раз — в Западной Украине. Место действия слишком красноречиво с учетом нынешних российских политических реалий, так что развитие событий предсказать нетрудно: молодые украинцы своих сверстников не любят, размахивают фашистским флагом, да еще и пьянствуют — не то, что русские сверхчеловеки. Ну, а потом, естественно, двух украинцев и двух русских выбрасывает в 1944-й, прямо в лапы к кровожадным бандеровцам. Людоеды с трезубцами на фуражках хотят пришельцев немедленно расстрелять, но подобно богу из машины вмешивается Красная армия, и далее все развивается по накатанной сюжетной стезе перековки юношества в боевых условиях.

Интересно, однако, то, что из четырех актеров, исполнявших главные роли в первой части, в продолжении остался только один. Чухи и Спирта на экране нет, а главного героя, Бормана, вместо Козловского играет Игорь Петренко.

Причины таких странных, как для успешного проекта, трансформаций недавно прояснило независимое российское издание The New Times. О том, что происходило вокруг съемок, журналистам рассказали актер Данила Козловский и его агент Дмитрий Савельев.

Обе части «Мы из будущего» продюсировала компания «A-1 Kino Video», последние семь лет руководимая некой Людмилой Кукобой. Компания в основном работает по госзаказу, названия продуктов говорят сами за себя: документальные сериалы «Оружие России» и «Все золото России», фильм «Российский бокс». А вот, собственно, рассказ Савельева о встрече с руководством компании (далее все отрывки из интервью цитируются по тексту в The New Times):

«Всерьез я к этому (идее продолжения. — Д.Д.) не относился. Однако в феврале прошлого года мне звонит знакомая ассистентка по актерам и делится радостью по поводу того, что мы с ней поработаем вместе, потому что ее позвали кастинг-директором на «Мы из будущего-2». Я осторожно заметил, что ничего о проекте не знаю. «Будем считать, что узнали сейчас, — заявила она. — Сценарий уже готов. Сюжет отличный, диалоги остроумные, и главная мысль очень важная: мы и украинцы — братские народы, делить нам нечего». «Хорошая мысль, — согласился я. — А что с персонажами происходит?» — «Из прежних останутся Борман, Череп и медсестра Нина». — «Постойте, какая Нина? Она же погибла». — «В том-то и дело, что выжила, и это одна из главных пружин действия». Тут я попросил поскорее мне этот сценарий прислать. Получаю его, читаю и прихожу в ужас: безобразная и драматургически беспомощная смесь дешевой мексиканской мелодрамы, псевдопатриотической агитки и злой антиукраинской карикатуры. Знаю, что потом ассистентке влетело от продюсера Кукобы: зачем, мол, послала первый, еще сырой вариант? Недавно я посмотрел готовый фильм: явная дичь в нем действительно вычищена. Скажем, исчез эпизод, где Борман во время войны попадает в плен к украинцам-фашистам. Конвоир ведет его на допрос, подталкивая в спину дулом автомата, и по пути интересуется: «Ты коммунист?» — «Скорее, демократ, — отвечает ему Борман и после паузы добавляет: — В хорошем смысле этого слова». Спасибо, что не сказал «суверенный». Впрочем, даже после сценарной «чистки» украинские персонажи — отъевшийся студент-националист и сопливый мажор — в начале фильма предстают какими-то человеческими отбросами. К финалу они немного исправляются, но исключительно под благотворным воздействием безупречных российских парней с прочной идейной платформой. Я уж не говорю о том, что в фильме в качестве пропагандистского приема используются националисты из дивизии «Галичина», которые расстреливают мирных соотечественников, а в свободное время подкрепляют силы салом и горилкой. В общем, одолев сценарий, я переправил его Даниле, не скрыв от него брезгливых чувств. Он, прочитав его, сказал, что участвовать в этом категорически отказывается».

Козловский, со своей стороны, допускал, что проект может его увлечь. Когда прочитал сценарий, мнение изменил:

«Передо мной был пошлый, неталантливый текст с развивающимся против всякой логики сюжетом, к тому же приправленным ксенофобией. У меня не было ни малейшего сомнения в том, участвовать ли в этой «игре».

Играть в намечавшемся «шедевре» отказались Дмитрий Волкострелов и Андрей Терентьев, а также исполнители ролей второго плана Игорь Черневич и Даниил Страхов.

Впрочем, наиболее показательная часть всей истории была впереди. Вскоре — в конце февраля прошлого года — продюсеры предложили Савельеву встретиться. Дальнейшее стоит того, чтобы процитировать без изменений:

«Я /.../ приехал на «Мосфильм», там сидели Кукоба и две ее помощницы. «Дмитрий, — начала Людмила Сергеевна, — мне сказали, что Данила отказывается работать на нашем проекте. Вам это известно?» — «Разумеется, — говорю, — я ведь его директор». — «Что вы по этому поводу думаете?» — «То же самое, что и он. Мы вместе принимали это решение». — «Ваши аргументы?» Я объяснил продюсеру, что Данила не успевает по срокам: Малый драматический театр (руководитель — известный российский режиссер Лев Додин. — Д.Д.), где он служит, как раз выпускал спектакль «Повелитель мух», и предполагавшиеся в мае съемки в Белоруссии приходились на время предпремьерных репетиций в Петербурге. «Если вас смущает театр, Швыдкой позвонит Додину, и мы все уладим, — снова взяла слово Людмила Сергеевна. — Дмитрий, я позвала вас на серьезный разговор. Вы читали сценарий?» — «Само собой», — ответил я. «Вы понимаете, какие люди заказали нам фильм?» — «Имею некоторые предположения». — «Вам понятно, что этим людям не отказывают? Они этого не поймут. Эти люди не знают слова «сиквел» и не должны его знать. Они и кто такой Козловский не знают. Его фамилия стала им известна по одной-единственной причине: он снимался в первом фильме. Значит, должен сниматься и во втором». — «Кому должен, Людмила Сергеевна?» — «Должен, Дмитрий! Премьера назначена на осень (тогда были такие сроки), накануне выборов в Украине. Вы вообще понимаете, какие времена наступают?» — «Какие? Надеюсь, вы не имеете в виду тоталитарные». — «Именно они! — неожиданно ворвалась в разговор одна из помощниц Кукобы, до того напряженно молчавшая. — Как реакция на тот беспредел, который творился в стране в девяностые годы!» В этот момент в комнату вошел среднего роста мужчина в костюме. Сел в дальнем углу за стол и принялся сверлить меня глазами. «Это Дмитрий, директор Данилы Козловского», — пояснила, указывая на меня, Кукоба. Вошедший кивнул и тихо, как бы с ленцой, произнес: «Вы тут, конечно, можете обсуждать что хотите. Но кино должно быть сделано. И оно будет сделано». Встал и вышел из комнаты, не попрощавшись. «Кто этот господин?» — поинтересовался я. «Считайте, что представитель заказчика, — ответила Кукоба и продолжила: — Понимаете, Дмитрий, фильмов сейчас снимают мало, а будет еще меньше. И все будут такие, как наш. Так что отказываться — значит оставаться вообще без работы. Кроме того, Козловский может перечеркнуть свою карьеру. Если он сам этого не понимает, то вы понимать должны». — «Надеюсь, это не угроза?» — спросил я. «Нет. Дружеское предупреждение».

Конечно, все происходившее меня впечатлило. Я начал злиться. Скрывать причины нежелания иметь дело с проектом уже совсем не хотелось. «Людмила Сергеевна, неужели вы не понимаете, что актер просто не хочет сниматься в вашем фильме? И ничто не заставит его это сделать». — «Зачем заставлять? — удивилась Кукоба. — Данила должен искренне захотеть. И ваша задача как директора ему в этом помочь». — «Кстати, он член «Единой России»? — поинтересовалась вдруг другая помощница. «Нет», — ответил я. «Значит, вступит. Я бы попросила вас не спешить с ответом и еще раз подумать». Я сказал, что решение окончательное. На этом мы попрощались».

Думается, все читатели, хоть немного жившие при Советском Союзе, сейчас могут ощутить острое дежа вю. Обязательное партийное членство, проработки по партийной же линии, безымянные командиры кинематографа, некие господа в штатском со сверлящим взглядом... Одним словом, совдеп во всем его великолепии.

Наиболее досадно не это. Российские актеры, на которых могут надавить, которым действительно могут уничтожить карьеру, проявили твердость, тот же Козловский подчеркнул: «Мне такая торговля убеждениями отвратительна». А вот чем объяснить участие в этой дешевой агитке двух известных украинских исполнителей, носящих более чем знаковую фамилию — Ступка? Ведь и Дмитрия, и Остапа точно никто в объятия к Кукобе и компании не гнал. И с голода они не умирают. И уж точно никому ничего не должны.

Остап Ступка свое согласие объяснил тем, что в Украине не снимают кино, дав одному из отечественных телеканалов невнятный комментарий:

«Все же надо работать. Ты актер, ты должен работать. А все эти идеологические нюансы — кто кому...»

И как же разъяснить вроде бы взрослому человеку, что эти самые «нюансы» вообще-то определяют судьбу, как личную, так и профессиональную. И что если Дмитрий и Остап хотят жить в том будущем, которое проектируют для миллионов людей заказчики Кукобы, — то это, конечно, их личное дело. Но пусть не тянут в этот новый 1984 год свою страну.