Сухой закон для чужих

Небольшое волынское село уже несколько лет живет по своеобразному закону чести: хоть водку здесь и делают, и покупают в магазине, однако ни за какие деньги не продадут ее из-под полы ни местному пьянице, ни заезжему человеку. Так селяне в полесской глубинке сами избавились от подпольных спиртовых точек, с которыми в целой Украине не могут справиться ни власть, ни милиция. За чем можно идти в предобеденное время в холодный магазинчик? Только за необходимым. Но майдановские женщины в магазине сильпо явно организовали здесь посиделки: за грибами уже не пойдешь, гуси также не нужно пасти. В магазинчике хоть и холодно, зато весело. Время от времени забегают мужчины: конечно же, за ней, за бутылкой...

В село Майдан-Липненский нас привели слухи, что здесь люди сами ликвидировали подпольные точки, в которых продается не качественная водка, а чистый суррогат. Но заедьте в любое село на Волыни (Ровенщине, Львовщине, Хмельнитчине и тому подобное) — и уже утром, когда магазины еще закрыты, встретите на улицах толпы захмелевших «менов»!.. Чем же взяли своих спиртовиков майдановцы? Гораймовский сельский голова (а Майдан принадлежит к Гораймовскому сельсовету) Анатолий Иванович Снитко был одним из невольных инициаторов этого процесса.

— Несколько лет назад мне в очередной раз пожаловались женщины из Майдана, чьи мужья выпивали на точках. Взял участкового, и поехали по домам. Одного штрафанули, второго... Зашли, в конечном итоге, в дом к третьему. Сидим, пишем акт. Ну, прекрасный же тракторист, хороший же человек, а бес попутал! Просит, чтобы его не штрафовали...

— А как не оштрафуешь, если столько свидетелей?!

— Оштрафовали и его, и, знаете, с тех пор в отношении людей, в мышлении что-то круто изменилось. Недавно лесники делали у нас облаву: майдановцы же, чего греха таить, выживают и за счет лесокрадства и браконьерства... Просят вечером подсказать, где здесь можно купить «для сугреву», так как намерзлись. А в Майдане, говорю, никто вам водки ни за что не продаст! Не так, к сожалению, как в Гораймовке...

То, что в его родном богатом селе никак нельзя избавиться от нелегального спиртового бизнеса, Анатолий Иванович, видно, воспринимает очень болезненно. Говорит, что существующая законодательная база абсолютно не способствует вытеснению из быта селян зеленого змия-нелегала. Известно же — чтобы доказать факт продажи спиртного на дому, нужно трижды составить акт о нарушении, сделав контрольные закупки. А кто же в селе согласится свидетельствовать?!

В арсенале борьбы с гораймовскими пьяницами Снитко есть и оригинальные ноу-хау.

— Как-то пожаловалась женщина, что муж отнес на точку мешок комбикорма. Чем скот кормить? Поехали с участковым к нему. Клянется, что одолжил комбикорм брату. Берем его с собой, едем к брату. Тот, ясное дело, ни сном ни духом. Находим мешок там, куда отнес — на точке. Конфисковываем. Вот, говорю, бери на плечи и неси по селу, и подумай, дорогой, над своим поведением! Куда денется — несет. А мы с участковым сзади на машине едем и сигналим! Одна женщина со двора выглянула, вторая, третья: набрался же он стыду! Правда, я ему «похмельный» маршрут значительно сократил, так как он должен был полсела обойти! — смеется голова. — Потом две недели со мной не здоровался, но на точку ходить перестал.

В майдановском магазине людей появляется все больше и больше. Из того, что значительно активней, чем хлеб, крупы или мороженную сельдь, покупают водочку (преимущественно родного, луцкого производства), становится понятно: о сухом законе здесь если и слышали, то он существует только для чужих.

— В Майдане водку на дому вам все же не продадут, — заверяет Люба Корнийчук. — Но рядом же село Осовая уже Костопольского района Ровенской области, где людей живет меньше, а точек предостаточно. Наши мужчины туда несут все, что плохо лежит: картофель, сало, лук... И почему государство ничего с этим не делает? Народ же спивается!

— А вы мужчин закройте в доме, прикуйте цепью возле кровати, — с иронией советует мужчина лет сорока, пряча в карман бутылку. Порог магазинчика переступил Григорий Яковлевич Сорочук, которому «на Варвары» исполнится 58. Он — своеобразная местная знаменитость. Балагур, каких еще поискать.

— Я охотник, грибник и бабник! Почему бабник? Потому что все по бабах! Там 100 грамм бабах, и там 100 грамм бабах! — сам смеется первым, потому что все в селе знают, что Грыць Пелин (так по-уличному) почти до седых волос был «трезвенником и язвенником». В больнице за 10 лет борьбы с болезнью лежал аж 75 раз! А сделали сложную операцию, удалили часть желудка — и уже выпить может. Водку, признается, не употреблял, пока не начал выдавать дочерей замуж.

— Давай пиво, потому что я вчера набрался! — покрикивает на продавца.

— А где же вы так набрались? — интересуюсь.

— Да в Черниж на мельницу ездили, а у моей родственницы дочь внука родила. Пошли в березнячок — на людях пить не будешь, да и уговорили две бутылочки на пятерых, — рассказывает так, что и не поймешь — в шутку или всерьез.

Оптимист — бесконечный. И трудяга. Летняя кухня больше, чем во многих домах.

— Когда выпью, то утром жена еще спит, еще коров не доит, а я уже прицеп навоза по полю разбрасываю: пусть водка потом выходит! После операции говорили три месяца ничего не делать, а я через две недели — за косу и пошел косить, потому что усидеть не могу! — делится рецептом бодрости.

Дружное село Майдан-Липненский, в котором из трех сотен жителей 80% носят фамилию Сорочук (а остальные — если не Шевчуки, то Корнийчуки), конечно же, «не закатало полностью губу» на водку. Было бы слишком наивно в это верить. Здесь если свадьба — то на 300—400 человек, и — целую неделю. Если хозяин свинью колет — зовет всех соседей, и эта забава растягивается уже на три дня. Все же определенная отдаленность от города, своеобразное географическое расположение (на рубеже двух областей и трех районов) способствует определенной алкоголизации села. Есть, правда, и семья, в которой пьют и отец, и мать. Но она одна. Село переполнено рабочей силой, которая больше привыкла к патриархальному способу выживания (картошка, ягоды, грибы, скот), чем к поиску современных бизнес-планов.

— Тут же до сорока парней от 30 и больше лет. Рога быкам могли бы гнуть! Привозил им солидного инвестора. Фермы же стоят пустые. Будем, говорит, делать мостовую! Будет вам робота. Не захотели. Беда в том, что майдан-липненцы — лесокрады с деда-прадеда. Слышали же, что и с убитым лосем попались?.. Зачем делать мостовую, если можно срезать втихаря сосну и иметь свежие деньги? Люди здесь по своей сути очень добрые, работящие. Но сейчас почему-то имеем еще и досадный конфликт с церковью, — размышляет сельский голова.

Небольшое село, в котором сейчас 93 двора и 301 житель и которому не угрожает вымирание, потому что только детей до 14 лет — 42, в нем никогда не было ни бара, ни церкви. Храм был в соседней ровенской Осовой, в которой людей немногим больше двух сотен. Соответственно, и батюшка из ровенской епархии, но жилье ему майдановцы дали у себя.

— Как ему здесь выжить? — рассуждает Снитко. — Какая здесь священнику прибыль? На пилораме подрабатывал... А это решил заложить солидные теплицы... Человек пять имели бы работу. Но когда в Майдане заложили фундамент нового храма, то владыка назначил сюда священника из Гораймовки. А этого уже и из хаты выгонять...

— Как же вы будете храм строить? — диву даюсь, потому что какая сила у полубезработной общины из трех сотен людей.

— Своими силами. Есть хорошие столяры, маляры. А деньги?.. По две коровы держим, по пять свиней... Справляемся, как видите, и с церковью управимся.

Вот так, выживая своим тесным семейным кругом, небольшое село и решает проблемы, наподобие водочной, на что до сих пор не способно целое государство.