Невостребованный пророк

Психологи утверждают, что для внутреннего мира человека существование скрытых «механизмов забывания» играет ничуть не меньшую роль, чем налаженная работа «механизмов запоминания», то есть памяти как таковой. Если же применить этот вывод к историческому процессу, то можно заметить, что жестокий закон забвения может поглотить — и слишком часто поглощает! — реальный образ, духовное наследие и идеи великих людей, наделенных, как правило, пророческой способностью видеть глубже, яснее и дальше, чем обыкновенные, заурядные «простые смертные». А ведь забыть — это подчас означает интеллектуально похоронить (тем более в наш истерично-суетливый век) или по крайней мере «заморозить» пророчество; и как бы процесс воскрешения не оказался непоправимо запоздалым...

«Люди пишут, а время стирает», — сказал когда-то поэт. Иные из нынешних 20-летних, очень вероятно, даже не вспомнят, кто такой Андрей Дмитриевич Сахаров — круг интересов изменился, стал предельно прагматичным, сверхрациональным. А ведь именно жизненный путь этой удивительной личности — путь от абсолютного «секретного» физика-ядерщика, трижды Героя Социалистического Труда, одного из создателей советской атомной и водородной бомбы, выдающегося теоретика физики «ранней Вселенной» до преследуемого властью диссидента-правозащитника, сосланного властью за критику режима в закрытый город Горький, недоступный для журналистов, где он подвергался моральным и физическим пыткам, вплоть до варварской процедуры насильственного кормления — именно, употребим совершенно «немодное» сейчас слово, жизненный подвиг Сахарова показывает юным душам, очарованным «успехом» в жизни, смысл, цену и трагическую подлинность такого успеха. Именно в этом — возвышающее, вневременное значение судьбы Андрея Дмитриевича Сахарова; его имя принадлежит будущему (должно принадлежать!). И потому в 19-ю (пусть «некруглую») годовщину со дня смерти академика (в ночь с 13 на 14 декабря) будет более чем уместно вспомнить о его вкладе, в первую очередь нравственном, в очищение общества от яда тоталитарной лжи, насилия и крови.

Видимо, целесообразнее нам сейчас было бы остановиться на фундаментальных идеях Сахарова-мыслителя, а не на фактах его жизни (интересующийся читатель сможет уяснить детали биографии ученого, исходя, прежде всего, из его «Воспоминаний» в трех томах, полный текст которых впервые издан в Москве в 2007 году). Итак, какими же были высшие ценности для Андрея Дмитриевича, ценности даже не столько политические, сколько прежде всего моральные? Обратимся к первоисточнику. Еще в 1971 году в обращении к Генеральному секретарю ЦК КПСС Л. Брежневу Сахаров писал: «Основной своей целью государство должно ставить охрану и обеспечение основных прав своих граждан. Защита прав человека выше других целей и не является в современных условиях исключительно внутренним делом какой бы то ни было страны (за это власти возненавидели академика лютой ненавистью! — И.С.). Все действия государственных учреждений целиком основываются на законах стабильных и известных гражданам. Соблюдение законов обязательно для всех граждан, учреждений и организаций.

Гласность содействует контролю общественности за законностью, справедливостью, целесообразностью всех принимаемых решений, способствует эффективности всей системы, обусловливает демократический и научный характер всей системы управления, способствует прогрессу, благосостоянию и безопасности страны. Соревновательность, гласность, отсутствие привилегий обеспечивают целесообразное и справедливое поощрение труда, способностей инициативы всех граждан. Имеется определенное расслоение общества по роду занятий, характеру способностей и отношений, но должно быть и стремление к сглаживанию этих различий».

Прервемся на минутку и сделаем несколько коротких замечаний. Можно хотя бы из этого небольшого отрывка увидеть, что характер и масштаб взглядов Андрея Дмитриевича Сахарова значительно шире рамок одной лишь «правозащитности» — тут изложены его воззрения на будущий вектор прогрессивного, демократического развития общества, его понимание необратимости и неизбежности коренных политико-экономических реформ. Власть, все более косная и упрямая, приобретающая со временем еще более агрессивно-«обрюзгший» вид, ни на какие реформы по определению способна не была. Сахаров, скорее всего, понимал это, но очевидно считал своим долгом достучаться до разума и совести правителей. Впоследствии с каждым годом противостояние Андрея Дмитриевича Сахарова и режима однопартийной бюрократической деспотии становилось все драматичнее и острее (смотри все те же «Воспоминания» академика).

И еще один интересный момент. Четыре года назад автору этих строк довелось принимать участие в известной телепередаче «Я так думаю» (канал 1+1), специально посвященной судьбе идей Сахарова на постсоветском пространстве. В частности, ведущая Анна Безулик задала присутствующим такой вопрос: «Случайно ли, на ваш взгляд, что основополагающие мысли Андрея Дмитриевича оказались как бы на периферии, в «тени» современного общественного сознания? И в чем причина этого?». Ваш покорный слуга (несмотря на безусловное несогласие ведущей) ответил на этот вопрос в том смысле, что ни о какой случайности и стихийности в данном случае не может быть речи, что можно говорить о продуманной, умышленной политике замалчивания идей великого гуманиста — в интересах тех, кому это замалчивание выгодно. И прошедшие четыре «постмайданных» года только подтвердили, что это именно так: ведь обратим внимание на то, что реальная политика и то, о чем писал Сахаров, соотносятся «с точностью до наоборот» — академик выступал за максимальную гласность, а у нас, как, впрочем, и в России, все значимые решения принимаются узкой группой лиц за плотно закрытыми дверями; Сахаров подчеркивал жизненную важность равенства всех перед законом — наши олигархи ограничиваются лишь тем, что одна из провластных партий идет на парламентские выборы под лозунгом «Закон для всех един» (о реализации лозунга на практике умолчим!); Сахаров говорил о недопустимости для общества чрезмерного разрыва в уровне жизни между самыми богатыми и остальной частью социума — у нас этот разрыв является самым вопиющим в Европе... И так далее.

Но продолжим, однако, анализ написанного Андреем Дмитриевичем в письме генсеку Брежневу (на дворе еще март 1971 года!). «Общество не нуждается во внешней политике как средстве насильственной внутренней политической стабилизации или для расширения зоны влияния, или экспорта своих идей, — отмечал мыслитель. — Обществу чужды мессианство, заблуждения о единственности и исключительных достоинствах своего пути, органически чужды догматизм, авантюризм и агрессивность. В частности, в конкретных условиях нашей страны только концентрация ресурсов на внутренних проблемах позволит преодолеть трудности в области экономики и благосостояния населения, при ряде дополнительных условий (демократизация, ликвидация информационной изоляции нашего народа от остального мира, экономические мероприятия) обеспечит надежду на постепенное преодоление отставания от передовых стран».

И не менее интересно Послесловие к Памятной записке Брежневу, написанное спустя год, в июле 1972 года. «Для духовного оздоровления страны — пишет Сахаров — необходима ликвидация условий, толкающих людей на лицемерие и приспособленчество, создающих у них чувство бессилия, неудовлетворенности и разочарования (как будто в 2008 году сказано! — И.С.). Необходимо обеспечение для всех на деле, а не на словах равных возможностей в продвижении на работе, в образовании и культурном росте, необходима ликвидация системы привилегий во всех областях потребления. Необходима большая идеологическая свобода, полное прекращение всех форм преследования за убеждения». Последняя мысль — это то, чем жил и за что боролся Сахаров последние два десятка лет своей жизни. Украина не забудет, как, рискуя здоровьем, свободой и жизнью, Андрей Дмитриевич защищал от преследований тех людей, вся вина которых заключалась только в «неправильных» убеждениях, в том числе Василя Стуса, Ивана Свитлычного, Петра Григоренко, Вячеслава Чорновила и многих, многих других. При этом складывается впечатление, что в современных условиях центр своих усилий Сахаров, будь он жив, переместил бы на защиту экономических прав человека, хотя и со свободой слова в нынешней России, бесспорно, есть огромные проблемы...

Он заплатил страшную цену за победу в своей борьбе. Вот что писал Сахаров президенту Академии наук СССР академику А.П. Александрову в мае 1984 года (период ссылки в Горький, фактически — ареста): «Способы принудительного кормления менялись, отыскивался самый трудный для меня способ, чтобы заставить меня отступить (Сахаров объявил тогда голодовку. — И.С.). 11 — 15 мая применялось внутривенное вливание питательной смеси. Меня валили на кровать и привязывали руки и ноги. В момент введения в вену иглы санитары прижимали мне плечи. 11 мая до введения питательной смеси мне ввели в вену какое-то вещество малым шприцем. Я потерял сознание. Когда я пришел в себя, санитары уже отошли от кровати к стене, их фигуры показались мне странно искаженными, изломанными, как на экране телевизора при сильных помехах. Как я потом узнал, эта зрительная иллюзия характерна для спазма мозговых сосудов или инсульта». Он был тогда на грани смерти. КГБ продолжало следить за ним (хотя он был тогда народным депутатом СССР) и сообщать о его действиях в ЦК до конца жизни Сахарова, вплоть до декабря 1989 года.

Его идеи остались до сегодняшнего дня нереализованными и невостребованными в России и в Украине. Идеи человека, имя которого стало 30 лет назад символом гуманизма, духовного «суверенитета» личности в тоталитарном государстве. Миллионы людей не знают правды о Сахарове. Наш общий долг — донести эту правду до людей сегодня и сейчас.