На пути в переменчивый мир

Как известно из многих исследований, хроник жизни и творчества Григория Саввича Сковороды (1722—1794), он имел незаурядный музыкальный талант. Его звонкий и чистый голос можно было услышать во время церковных служб в одном из храмов родных Чернух, которых тогда (в начале XVIII века) в казацком городке было три: Воскресенский, Покровский и Николаевский. Все они были деревянными. Возведенные в первозданном стиле барокко, как и в других городах и селах Гетманщины, эти храмы придавали неповторимый вид живописным Чернухам, расположенным на зеленых террасах. К сожалению, до нашего времени они не сохранились.

Каждый храм имел и прекрасный хор. О том, что будущий философ пел с детских лет в церковном хоре, узнаем от его первого биографа и друга М. Ковалинского (1757—1807), который в своем очерке «Жизнь Григория Сковороды» писал: «...Григорий по седьмому году от рождения приметен был склонностию к богочтению, дарованием к музыке, охотою к наукам и твердостию духа. В церкви ходил он самоохотно на крилос и певал отменно, приязно».

На то время культура церковного пения в Украине была достаточно высокой. В провинции также начали вводить партесное многоголосное пение, исполняли по нотам канты, ирмосы, сложные хоровые концерты. В хорах появляются ансамбли, солисты, их украшали и высокие детские голоса, которые «соревновались» с низкими мужскими. Таким образом, обогащалась широкая полифония украинского церковного пения, что в своей основе имело мелодичную, с разными голосовыми оттенками, народную песенность и считалось в XVII— XVIII веках наиболее красивым во всем славянском мире. Именно на таких высоких образцах церковного пения, на которые оказали воздействие и достижения западноевропейской хоровой культуры, в первую очередь, итальянской, формировались музыкально-эстетические вкусы Г. Сковороды. Тогда еще продолжался «золотой» период расцвета украинского барокко в архитектуре, живописи, графике, в музыке и, в частности, духовной, который начал плодотворно развиваться в национальной культуре со второй половины XVII века.

Еще до своего «спудейства» в Киево-Могилянской академии Г. Сковорода получил хорошее начальное музыкальное образование в Чернухах, где он освоил и нотную грамоту. В дальнейшем развил свои музыкальные способности в стенах академии, куда поступил на обучение в 1734 году. Как утверждают биографы, Г. Сковорода пел в академическом хоре, участвовал во многих торжествах, которые сопровождались музыкой и пением. Большая способность к музыке, прекрасный голос — Г. Сковорода пел альтом, а также любил играть на свирели, флейте, скрипке и бандуре — круто изменили его жизнь, когда, осуществив дворцовый переворот, на царский престол вступила дочь Петра I Елизавета. Произошло это в ночь 25 ноября 1741 года.

С первых же дней своего царствования Елизавета взялась за обновление придворной капеллы и пожелала ее сделать лучшей среди лучших капелл при дворах Европы. Тогда она называлась «Капелией придворных певчих», а при Екатерине II за ней закрепилось название «Придворная певческая капелла».

По замыслам Елизаветы ее «капелия» должна была устраивать не только светские концерты для двора, а также исполнять сложные произведения духовной музыки во время богослужений, на которых почти всегда присутствовала императрица с сановными вельможами в Санкт-Петербурге, в Москве, в загородных дворцах, где также были дворцовые церкви. Репертуар для капеллы создавали лучшие композиторы того времени, в основном из Италии.

При дворе было две капеллы. Большая (50 голосов) и малая (20). Исследователи считают, что Г. Сковорода пел в меньшей капелле, которая участвовала в ежедневных службах в церкви рядом с покоями императрицы. В ней пели наиболее одаренные певчие с красивыми голосами. К ним Елизавета была особенно благосклонна.

Выступая в придворной капелле, Г. Сковорода мог петь также в опере немецкого композитора Й. Гассе «Сlemenza di Tito» («Милосердие Тита»), которая имела большой успех в Москве и Санкт-Петербурге, ее постановка посвящалась торжествам по случаю коронации Елизаветы. Либретто к ней написал известный итальянский либретист П. Метастазио. То, что Г. Сковорода мог участвовать вместе с исполнителями капеллы в опере «Милосердие Тита», подтверждает его обращение к оперному жанру, который достиг большого расцвета в XVIII веке. Так, рассказывая в «Начальной двери ко христианскому добронравию» о непостижимости «Божией премудрости», Г. Сковорода для тех, кто пытается в это вникнуть, дает такой совет: «Поступайте и здесь так, как на опере, и довольствуйтесь тем, что глазам твоим представляется, а за ширмы и за хребет театра не заглядывай».

Выполняя указ императрицы об очередном наборе хористов в новую придворную капеллу, архиепископ Киевский и Галицкий Рафаил Заборовский своим указом, изданным 10 августа 1742 года в соборе св. Софии в Киеве, велел священнослужителям и светским лицам всячески содействовать хористу (басисту) Г. Головне, который приехал из Санкт-Петербурга, в поисках способных певцов на Левобережной Украине, в основном, на Полтавщине и Слобожанщине.

Насколько ответственным было задание, данное императрицей, можно судить хотя бы по тому, что обновлению капеллы предшествовал достаточно строгий конкурсный отбор хористов, который проводился в Глухове в сентябре 1742 года. На то время этот славный город был гетманской столицей. В нем родились выдающиеся украинские композиторы мировой славы М. Березовский, Д. Бортнянский. В Глухове при Д. Апостоле была открыта первая в Украине музыкальная школа. Она давала хорошие знания и широкую музыкальную подготовку одаренным юношам из разных мест Гетманщины. Здесь готовили, в основном, певцов для придворной капеллы.

Упомянутый конкурс проводили Г. Головня и его помощник П. Сильвестрович. С казацких полков в Глухов прибыло 50 участников. Г. Сковорода сюда добрался, вероятно, из Киева. Конкурс был сложным, потому что нужно было показать свою способность не только в церковном пении, а и в итальянской манере, которая презентовала новое направление в хоровом искусстве конца XVII — в XVIII веке, ею хорошо овладели студенты Киевской академии. Как пишет в своем исследовании В. Стадниченко, конкурсный отбор в придворную капеллу в Глухове прошли студенты Киевской академии: альтист Г. Сковорода, дисканты С. Андриевский, К. Данилов, А. Туманский и ученик Переяславского коллегиума В. Калинович.

Далее путь Г. Сковороды и молодых хористов, отобранных для придворной капеллы, пролег в Москву. Торжественная коронация Елизаветы состоялась в Успенском соборе Кремля в апреле 1742 года, но, принимая во внимание важность события, торжества продолжались до конца года. Они проходили с молебнами, театральными представлениями, с музыкой и пением. До недавнего времени существовали различные версии того, когда же Г. Сковорода прибыл в придворную капеллу. Л. Махновец в написанной им содержательной биографии философа (1972) утверждал, что он попал в капеллу в ноябре-декабре 1741 года, ссылаясь на жизнеописание Г. Сковороды как на основной аргумент своих исследовательских заключений, составленный его первым биографом М. Ковалинским, но не подтвердив дату архивным источником. Это можно объяснить тем, что ему не удалось на то время обнаружить такого.

Также в своем труде Л. Махновец указывает, что весьма интересный период в жизни Г. Сковороды (пребывание в придворной капелле) — белое пятно в сковородиноведении. Так, он, в частности, пишет: «Ведь несколько строк, оставленных Ковалинским, которые являются только документальным указанием на факт пребывания Г. Сковороды в необычной роли и в необычном месте и еще некоторые его замечания, исчерпывают почти все прежние сведения о Сковороде — «придворном певчем». Кстати, среди списков хористов капеллы за ноябрь-декабрь 1741 года его фамилии ни одним исследователем не обнаружено. При этом заметим, что М. Ковалинский составлял жизнеописание Г. Сковороды через 50 лет после его пребывания в придворной капелле, указав только на то, что это состоялось «при вступлении на престол императрицы Елизаветы». «Вступление», как известно, растянулось почти на год с большими коронационными торжествами. Когда Г. Сковорода прибыл в октябре 1742 года из Глухова в Москву, они еще продолжались.

Пролить свет на малоизвестные факты пребывания Г. Сковороды в придворной капелле, в частности, на то, как и когда он туда был зачислен, удалось врачу М. Бородию.

Так, изучая историю медицины, любознательный исследователь натолкнулся на уникальные источники. Увлекшись дальнейшими поисками, которые он проводил на протяжении многих лет в архивах Киева, Москвы, Ленинграда (Санкт-Петербурга), ему удалось обнаружить 10 документов, которые дали возможность заполнить некоторые пробелы в жизнеописании Г. Сковороды и больше узнать о том, как он попал в придворную капеллу, о его пребывании до этого в Глухове. Машинописный текст труда М. Бородия «Білі плями біографії Г. Сковороди» хранится в фондах литературно-мемориального музея Г. Сковороды в Чернухах.

Изучая дело «О распоряжении и издержках по путешествию Елизаветы из Санкт-Петербурга в Москву и обратно» (Центральный государственный архив давних актов, Москва), во второй ее части М. Бородий обнаружил первый из упомянутых десяти документов о Г. Сковороде. В списке неженатых хористов, которые следовали в кортеже императрицы из Москвы в Санкт-Петербург, указано имя «Григория Савельева» (сына Саввы, Савелий, как мог тогда записать писарь. — Г.Ш. ), то есть Г. Сковороды. Те хористы, кто прошел конкурс в Глухове, пополнили придворную капеллу согласно второму указу Елизаветы. Команда отъезжать в северную столицу была дана, как засвидетельствовали документы, 17 декабря 1742 года. Прибыв санными дорогами в Санкт-Петербург, Сковорода поселился с хористами придворной капеллы в старом Зимнем дворце, построенном Петром I на берегу Невы в 1721 году. Он был возведен именно тогда, когда после заключения Ништадского мира со Швецией и окончания Северной войны Санкт-Петербург стал столицей Российской империи. Это было одно из наиболее излюбленных мест «опочивания» Петра I, где он также вершил государственные дела. Здесь, в 1725 году император и умер. Дворец неоднократно перестраивался, обновлялся и на период проживания в нем Г. Сковороды имел такой вид, как на гравюре Энднера (середина XVIII ст.).

Хористы капеллы размещались в четырех комнатах дворца, их красиво одевали (по-придворному), прилично кормили. Оплату имели 25 рублей на год — деньги по тем временам немалые. Распорядок жизни во дворце и график занятий пением были достаточно строгими. Ежедневные репетиции длились почти по десять часов и были изнурительными. За наименьшее нарушение дисциплины — наказание. Следуя правилам распорядка в капелле, ее кураторы следили за тем, чтобы среди почтенных басов, сладкоголосых теноров жестко искоренялись пьянство, «ночная отлучка» из дворца.

В. Стадниченко в упомянутом материале допускает, что в Санкт- Петербурге Г. Сковороду мог встречать его родственник из Чернух Г. Полтавцев (Полтавец). В его обязанности входило следить за внутренним распорядком, обустройством царской челяди в Зимнем дворце, как камер-фурьера (управителя) императорского двора. Л. Махновец отмечает, что Г. Полтавцев, по-видимому, сыграл определенную роль в том, что Г. Сковорода попал в придворную капеллу. Найденные М. Бородием новые архивные источники подтверждают, что философ стал хористом придворной капеллы, скорее, не по протекции Полтавцева, а выдержав конкурсный отбор в Глухове.

Церковное пение, литургии, тезоименитства архиереев, торжественные богослужения по поводу викторий (военных побед), светские концерты, театральные представления — вот так проходили дни хористов капеллы.

Елизавета давала поручение своим вельможам, чтобы они подбирали хористов и для оперных представлений, которые ставили заезжие заграничные композиторы, дирижеры. А поэтому «инструкция», составленная администратором капеллы, украинцем по происхождению М. Полторацким (дед известной современницы А. Пушкина А. Керн), предусматривала также изучение хористами капеллы в свободное от пения время и репетиций итальянского и французского языков. Для «спудея» Киевской академии Г. Сковороды это не было тяжелым занятием. Он хорошо знал латынь и был ловким в языках. 21 января 1744 года Елизавета опять выехала со своей свитой в Москву. Сюда прибыла и ее капелла, а с ней и Г. Сковорода. В Москве должно было отмечаться двухлетие интронизации царицы. Кроме того, Елизавета хотела провести новые мероприятия, связанные с престолом. Она подыскивала жену будущему престолонаследнику Петру Федоровичу. Вот как описал те события в своей книге Л. Махновец:

«9 февраля 1744 года в Москву на приглашение Елизаветы прибыла из города Штеттина (Щецина) нищенка, которая не имела даже постельного белья, ангальт-цербская принцесса София Августа Фредерика, или как ее называли Фике, со своей матерью, шпионкой прусского короля Фридриха II. Этой Фике, из обедневшего (обнищавшего. — Г.Ш. ) рода назначено было стать женой Петра Федоровича, который приходился ей троюродным братом. Но для совершения брака немку-лютеранку требовалось, как перед этим ее брата, перелицевать в православную россиянку. Опять был вызван Симон Тодорский (архимандрит. — Г.Ш. ). Он в течение трех месяцев заставлял ее изучать по-русски «Символ веры», который она без запинки прочитала 28 июня 1744 года в дворцовой церкви и стала «Екатериной Алексеевной». 29 июня Фике была помолвлена в Успенском соборе с Петром Федоровичем в день его именин. (Позже, осуществив в 1762 году дворцовый переворот, Екатерина дала приказ своим фаворитам, братьям Орловым умертвить мужа. С чем они быстро управились. — Г.Ш. )

Церемония была чрезвычайно торжественной. Как и при короновании Елизаветы, здесь был весь Сенат, Синод, наивысшие государственные чины, генералитет, дипломатический корпус. Многоголосно и величественно пел заздравную («Многая лета». — Г.Ш. ) придворный хор, а в нем, с онемевшим сердцем и Г. Сковорода. Звонили колокола, гремели пушки. Потом был пир до двух часов ночи, где итальянские певцы и придворная капелла веселили государственное дворянство».

Следовательно, Г. Сковорода был свидетелем того, как делала первый шаг к русскому престолу Фике, она же — Екатерина II.

Придворная жизнь Г. Сковороде не нравилась. Бесконечные балы, маскарады, танцы, сверх меры роскошные наряды вельмож, их любовные истории и флирт раздражали привыкшего к аскетической жизни философа. Свои гнетущие впечатления от пребывания при дворе Елизаветы и пережитое здесь Г. Сковорода передал в произведении «Сон», написанном с точным указанием даты — 24 ноября 1758 года. Он описал свой настоящий сон, который перенес его в царские палаты Санкт-Петербурга: «В одному месту был, где палаты царские, уборы, танцы, музыканты, где любящиесь, то поспівували, то в зеркала смотрели, вбежавши из зала в комнату и снявши маску, при богатых постелях и прочая...»

Григорий Сковорода был человеком универсальных знаний — философом-мыслителем, богословом, поэтом, просветителем, педагогом, певцом, композитором. Его уникальное и непостижимое творческое наследие всегда будет негасимым светом на нелегком пути познания себя, мира, Божьей истины. Нынешние и грядущие поколения будут черпать в этом светоносном наследии духовную силу и энергию.