Как стать примой?

Обладательница яркого и красочного колоратурного сопрано выступила в сопровождении Национального симфонического оркестра Украины под управлением Владимира Сиренко. Программа включала популярные арии и малоизвестные, редко исполняемые произведения французской и итальянской оперной классики. Когда речь идет о колоратуре (в переводе с итальянского языка — украшение) то от исполнительницы ожидаешь соловьиных трелей, журчания ручейка и вместе с тем мощных и точных высоких нот. Сусанна Чахоян, продемонстрировала не только свои вокальные достоинства, но и изящный артистизм, и академический концерт превратился в изысканное шоу. Например. куплеты Олимпии из оперы Жака Оффенбаха «Сказки Гофмана» певица исполняла в образе заводной куклы, а каватину Розины из «Севильскго цирюльника» Джоаккино Россини сопровождали кокетливые пассы кружевного веера. Оркестр и дирижер подыгрывали певице. Смелым сюрпризом прозвучал Полонез Филины из оперы Амбруаза Тома «Миньон»: невероятный по сложности и красоте музыкальный фрагмент из забытой оперы, был исполнен с виртуозностью и вызвал шквал аплодисментов и лавину цветов от поклонников певицы.

На вечере Сусанна Чахоян блистала в разных ипостасях: романтической, комической и драматической героинями. Коронная ария колоратурных сопрано — каватина Лючии из оперы Гаэтано Доницетти «Лючия ди Ламмермур» — в исполнении певицы была окрашена сдержанным трагизмом, а задорное Болеро Елены из «Сицилийской вечерни» Джузеппе Верди, и кокетливо-чувсвенная ария Мюзеты из «Богемы» Джакомо Пуччини стали завершающей точкой концерта, подарившего ощущение праздника каждому слушателю, забывшего даже об изнуряющей жаре. После концерта состоялась эта беседа с певицей.

— Мне не очень нравится термин «перевоплощение», — призналась Сусанна. — Хотя против него выступает режиссер Роман Виктюк, который, предлагает актеру «развоплощаться». Он имеет в виду, что в каждом актере заложены зачаточные идеи самых разных образов (ну, как модели поведения) просто в нужный момент надо дать им всплыть и слить их с предлагаемым образом, и тогда он будет особенно выразительным и убедительным в любой ипостаси, даже, казалось бы, абсолютно не свойственной ему. Этим путем я шла к образу Мюзетты в «Богеме». Сначала, выучив партию, «сдала» ее дирижеру Николаю Дядюре. В ту пору я была студенткой пятого курса и неопытной певицей — тщательно выпеваю все ноты, выдерживаю темпы и тут Николай Владимирович останавливает и говорит: «Все очень хорошо, но Мюзетта — это не Татьяна Ларина...» Мне пришлось сбрасывать с себя строгость и отыскивать внутри себя взбалмошную кокотку...

— Партией Мюзетты вы дебютировали на киевской сцене. Скажите, чем для артиста является дебют?

— Конечно, дебют — это стресс. По сей день, как только услышу музыкальный подход к появлению моей героини на сцене (а у Пуччини еще и музыка, нарастающая волнами), то внутри все поднимается к горлу, и кажется, что ни звука не издам. Но когда начинаю петь и, как говорится, процесс пошел... Я училась у Евгении Мирошниченко, постигая с ней все премудрости вокала и артистизма, а секреты нашей профессии раскрыла мне эта великая певица и педагог.

— У каждого артиста свой путь к профессии: как это было у вас? Какую роль сыграли родители, учителя, или вы проявили собственный характер?

— Я мечтала петь плюс, наверное, желание и характер стали решающими в достижении поставленной цели. Огромная заслуга в том, что я стала оперной певицей принадлежит моим родителям — папе, Валерию Еремовичу, и маме, Галине Ивановне. Они оба музыканты-народники, носители двух национальных культур (армянской и украинской), которые я впитывала с детства. Папа, дирижер, в Одессе создал музыкальный коллектив народных инструментов, в котором я девочкой выступала, исполняя популярные песни. Мой дебют на сцене состоялся в легендарной Одесской опере когда мне было 12 лет. Я исполняла песню «Кукла» Шаинского. Наверное, как певица я родилась в тот день с первым успехом и аплодисментами огромного зала... По преданию нашей семьи, в вечер, когда я родилась (19.15), у отца был концерт, он задержался и, можно сказать, что мое появление на свет состоялось под взмах его дирижерской палочки… Май — время госэкзаменов. Отец бежал по коридору консерватории, а его друзья спрашивали, кто же у него родился? Он растерянно сказал: «Не знаю... Бачив тільки дуже довгі пальці»...

— Так вот откуда стремление ваших родителей сделать из вас пианистку?

— Я закончила Одесскую консерваторию по классу фортепиано у Людмилы Гинзбург, стажировалась во Франции, получила даже приглашение от Дмитрия Башкирова в аспирантуру Мадридской королевской академии. Но желание петь, подкрепленное уроками вокала у Галины Анатольевны Поливановой (параллельно с занятиями фортепиано), оказалось сильнее. Хотя друзья и родители вначале серьезно не относились к моей мечте, поэтому для всех стало полной неожиданностью, что сразу после госэкзаменов я уехала в Киев и подала документы в столичную консерваторию на вокальное отделение. Евгения Семеновна Мирошниченко набирала класс. Она услышала в моем голосе колоратуру, оценила мой музыкальный багаж, и я была принята сразу на третий курс. Но с первого ее урока поняла, что предстоит много учиться и, прежде чем петь, пришлось засесть на гаммы, арпеджио, распевки — словом упорно тренировать голос.

— Скажите, а опыт пианистки пригодился в вашей дальнейшей работе?

— Наверное, мой характер, в котором упрямство занимает не последнее место, сыграл свою положительную роль. В консерватории я училась, как одержимая. Полученное ранее образование позволяло не отвлекаться от главного предмета. А как пианист я, может быть, несколько по-особому воспринимаю оперу, то есть целиком, от первой до последней сцены. Всегда прихожу в театр задолго до начала спектакля, гримируюсь и надеваю костюм, даже если мне выходить только во втором действии, по поводу чего поначалу недоумевали костюмеры. Дело в том, что мне нужны минуты тишины перед спектаклем, чтобы отрешиться и настроиться. Я внимательно слушаю увертюру, пение своих коллег, а затем мобилизуюсь на выступление. Партнерство на сцене — достаточно тонкая материя, и когда оно есть, то спектакль обязательно получится, даже если кто-то сегодня не совсем в голосе или вдруг растерялся, забыл мизансцену. Ведь артисты — живые люди...

— Сегодня, по мнению критиков, артистизм на оперной сцене стоит где-то на третьем месте (после вокала и музыкальности)...

— Придя учиться вокалу в Киевскую консерваторию сразу на третий курс, я пропустила уроки драматического мастерства, и поэтому мне пришлось самой постигать премудрости. Я пытаюсь избежать условность исполняемых мною образов и ограниченность в движении, находясь на сцене. Например, когда шла работа над «Ромео и Джульеттой», режиссер заставил меня петь, то кружась и танцуя, то стоять спиной к залу и дирижеру. Мне это легко давалось, потому что я была не заштампована.... Я очень благодарна Евгении Семеновне Мирошниченко, которая сама была великолепной актрисой, воследовательницей школы Марии Эдуардовны Донец-Тессейр, которая научила меня образному мышлению. Кстати, этому же учила и Людмила Гинзбург, видевшая в музыке, и в особенности фортепианной, несостоявшуюся поэзию. Так вот, Мирошниченко заставляла нас, студенток, актерствовать даже исполняя гамму. Одну и ту же последовательность из семи нот нужно было пропеть то любовно, то злобно, то мягко... Так называемые, «распевки с образом» нам нужно было придумывать самим и внутренним состоянием влиять на голос. Такое актерство очень помогает вокалу.

— В образы ваших героинь вы добавляете и свои личные черты?

— Личное желательно держать при себе, но каждый образ артисту нужно тщательно продумать. Во всей оперной классике колоратурные сопрано играют влюбленных героинь трагически. Тут важно не романтизировать каждый образ, а пытаться сыграть земную любовь, но с учетом характера героини, времени и места действия спектакля. Например, Джильда и Джульетта — очень разные характеры. Одна почти сирота, живет в обычном доме с одной служанкой-простолюдинкой, круг интересов и общения ограничен — дом да церковь. Другая выросла во всеобщей любви и роскоши. А мне нужно нащупать и передать разницу этих героинь своим голосом...

— Ныне работа в Национальной опере Украины у вас на первом плане, а что еще для вас важно?

— Для каждого молодого певца важно участвовать в конкурсах и, желательно побеждать. Я считаю, что вокальные соревнования закаляют характер, дают шанс подняться ступенью выше, получить новый ангажемент, увидеть мир... Однажды мне позвонили из Германии с предложением спеть в оратории «Кармина Бурана» Карла Орфа, которую я не исполняла. На вопрос, знаю ли я партию, не задумываясь, ответила «да», но когда оказалось, что петь нужно через две недели, то занервничала, но отступать не подумала. Например, когда Марио Боэми пригласил меня спеть Лейлу в «Искателях жемчуга» Жоржа Бизе, то честно призналась, что не знаю, справлюсь ли (времени на подготовку было мало). Но видимо авантюрная жилка заставляет меня ставить перед собой высокие цели и обязательно их добиваться!