«Лучше быть откровенно недовольным, чем молчаливо бояться»

Ирину Калинец в Украине особо представлять не нужно. Писательница и политик, общественный деятель, депутат Верховной Рады Украины первого созыва, она вошла в нашу историю в когорте шестидесятников, людей, которые ценой собственной жизни, благополучия и свободы боролись за независимость, свое право свободно высказывать мнение. Сделав в утверждение свободы огромный вклад, они, в большинстве своем, не попросили за это от общества сатисфакции — ни престижных должностей, ни высоких должностных окладов. Определив для себя раз и навсегда другие ориентиры, живут категориями, которые не позволяют настойчиво работать локтями. Хотя так же остро ощущают пульс жизни и его сегодняшнюю аритмию...

Журналисту с Ириной Калинец, конечно же, вполне правильно было бы говорить о политике. Но она назвала эту тему сегодня неинтересной для нее. Предположим, можно было бы говорить о поэзии, ведь в свое время ее называли одной из самых талантливых «поэтесс Украины». Однако она не любит, когда ее называют поэтом…И поэтому мы выбрали предметом беседы — наше время и как будто банальную тему «смысла бытия», которая сегодня у многих вызывает лишь саркастическую улыбку.

«В ЛАГЕРЯХ МЫ ЧУВСТВОВАЛИ СЕБЯ БОЛЕЕ СВОБОДНЫМИ, ЧЕМ НА «БОЛЬШОЙ ЗОНЕ»

— Изменилось ли в последнее время ваше понимание смысла бытия?

— Нет, для меня оно всегда было в ощущении нужности. Своим родным, друзьям, близким, причем этот круг я не делаю узким — он далеко не ограничивается семьей. Конечно, с годами что-то меняется. С годами ты уже больше осознаешь — жизнь человека на земле — трагическая, независимо от того, богатая она или бедная. Нет абсолютного счастья, есть лишь мгновения, как учил Экклезиаст: люди, радуйтесь каждой минуте своей жизни, ведь даже псу живому лучше, чем мертвому. Поэтому радуйтесь жизни, пока живы, радуйтесь, пока видите солнце и цветок, радуйтесь, пока вы молоды, даже если беда постучала в двери…

— Однако наше время отличается распространенным и удивительным ощущением потери смысла…

— Это — трагедия нашего времени. Болезненная и опустошающая трагедия. О потере смысла писал мой любимый философ и психолог Виктор Франкл, автор теории логотерапии. Кстати, это человек удивительной судьбы, он пережил концлагерь, а выйдя оттуда, сделал глубокий анализ психологии человека в условиях неволи. Его первая работа на эту тему вышла где-то в 50-х. Франкл отмечает: «В такое время, как наше, когда потерян смысл существования, образование вместо передачи традиций и знаний, должно быть направлено, в первую очередь, на поднятие и очистку сознания человека.» И Блез Паскаль говорил о периоде, характеристики которого совпадают с нашим временем: полная потеря смысла бытия, полный спад всего. И только потом подъем, но при условии возвращения высшего смысла.

— И вывод таков: жизнь имеет только тот смысл, который мы ей придаем?…

— К сожалению, сегодня смысл сводится лишь к благосостоянию — это становится самоцелью и мерилом успеха: насколько вы богаты, настолько удачно вы устроили свою жизнь. Возможно, это связано с особенностями «технической революции», когда лозунгом стало: «Бог умер». Но и «умерло» ощущения счастья, как состояния души, внутреннего рая, который человек создает себе сам. Ведь рай души лишь тогда, когда ты живешь в согласии с собой и миром.

— Чем вы спасались, когда вам было очень трудно?

— Когда было трудно? Младшее поколение считает, что трудно было тогда, когда я была в лагере. Однако это не так. Потому что там присутствовало ощущение определенной цели. Мы жили без обиды на общество или ситуацию, из-за которой попал в лагерь.

— Ведь это понятно — в тоталитарном укладе, если ты хочешь говорить то, что думаешь, поступать так, как считаешь нужным, «дорога в светлое будущее» завершается заключением. Но и в этом был свой резон: там, в политических лагерях не было уже ни страха, ни привычной для условий «большой зоны» осторожности — мы говорили все, что хотели, не боялись ни подслушивания, ни доносов, в итоге, говорили правду в глаза и лагерному начальству, и вообще были намного свободнее, чем на так называемой «воле». Не зря же говорили «большая зона» — весь СССР, «малая зона» — лагеря.

Уверенна, что моим родным, оставшимся дома, было намного тяжелее. Отцу, маме, несовершеннолетней дочери, она только пошла в первый класс. А когда я вернулась, она уже школу заканчивала. (Ирине Калинец инкриминировали «изготовление, распространение и хранение литературы антисоветского клеветнического содержания», а главное — участие в создании Гражданского комитета защиты Нины Строкатой. 2 августа 1972 года приговорили к 6 годам тюрьмы и к трехлетней ссылке. — Авт. )

Правда, во время ссылки у меня была возможность посетить родных. Через 6 лет, в 1978 году. Летела самолетом, никому не сообщив. Вышла в город вечером, было тихо и спокойно. Львов был освещенный, чистый и убранный. Шла пешком, на Ратушевой Площади показалось — из ворот выходят уважаемые мещане, город еще спит, но уже слышен тихий шепот — готовятся вывозить товары на продажу ремесленники… Так может я вернулась в средневековье? Глаз останавливался на бережно сохранившихся памятниках старины (много для этого сделал и блаженной памяти Роман Могитич). А сегодня?! Мне не просто грустно смотреть на Львов — кажется, город медленно умирает на глазах. Он вроде бы и обновляется, но «обновляется» безликими, лакированными как крышка гроба домами с ярко разрисованными крышами. Уничтожаются жемчужины архитектуры, очаровательные средневековые площади и улицы, парки и источники… Радуюсь, что выросло уже молодое поколение (имею в виду общественную организацию «Опора»), которое понимает значение сохранения древних памятников Львова — это сохранение нашей национальной памяти, нашей самобытности и ощущения свободы, которые не дадут превратиться в манкуртов.

В отличие от прошлых времен, когда с одной стороны находился ограниченный круг партийной комверхушки, с другой — миллионы «рабочих и крестьян», а, фактически, нищих батраков «самого справедливого» государства, сейчас поляризация общества (и имущественная, и интересов, и способности воплощать мечты), охватив самые широкие слои, настолько ускорилась, что возникает ощущение опасного обострения ситуации. «Дорвавшись» до властных кресел, подавляющее большинство пытается урвать побольше: например, заполучить участок и построить себе дом в парке (или на Кайзервальде, или в Стрыйском парке, или на Цитадели). В результате, разрушаются зеленые островки города, его «легкие». Но себялюбие и жажда всегда ненасытны. И не нужно говорить о любви к Украине и народу. Украинский предприниматель должен бы осознать, что его статус, возможности зависят не от «дяди» из Москвы или «вуйка» из Америки, а от статуса родного края в глазах мира. Ведь только родная земля может быть залогом сохранения и расширения национального предпринимательства и роста общего благосостояния. Но по-видимому нам сегодня еще мало украинских предпринимателей или как говорится — бизнесменов? Не знаю… А может маловато воспитания, вследствие чего нет понимания, что есть духовные ценности, которые включают и отношение к памятникам старины, к зеленым зонам больших городов, ко всему, являющемуся залогом существования действительно независимого государства?

А может так и должно быть? — Один рьяно добивается всех материальных благ, другой, охваченный духовным порывом, становится на прю — и словом, и делом: «не хлебом единым…» Первый, воспользуюсь библейским изречением, — «живой мертвец», второй — в вечном прорастании, как зерно, попавшее в землю. И так было в течение тысячелетий, так есть и так, по-видимому, и будет… И дело не в том, что есть плохо, а как идти далее — создавать реальные условия для достойной жизни. Так, черты идеализма присущи тем, кто пережил критические годы в неволе (что, кстати, глубоко проанализировал упоминавшийся В. Фракл). Однако годы неволи пережило все общество — «большая же зона» — потом идеализация и иллюзия воплощения мечтаний вначале независимости овладели всеми, все это позднее привело и к горькому разочарованию. Однако, не зацепило оно чрезмерно практичных и циничных — потому что лежало на поверхности: бери и грабь. И брали, и грабили… А рядовой, то есть простой украинец, чесал лоб: может советский колхоз, совхоз, завод и подобное лучше, потому что что-то и им можно было украсть?… Что ж, совковость наложила огромный отпечаток на людей, это иго трудно преодолеть.

Чего я не вижу в Украине сейчас, так это критической массы людей, понимающих, что многое зависит именно от них. На смену временам, когда никто не имел права «высунуться», то есть, не имел права на свободное мнение, ни на какую инициативу, сейчас статус каждой личности зависит от собственной инициативности. Во всяком случае, для этого уже есть условия. К сожалению, люди привыкли к барачному способу жизни, привыкли настолько, что когда была провозглашена независимость, только украсили двери и стены условно перегороженного барака национальной символикой. Есть еще одна проблема: инициатива сегодня обильно прорастает. Но всегда ли сталкивается она с чувством моральной ответственности, этики, духовности? Вот в чем вопрос вопросов и над чем следует серьезно задуматься.

— Вы не сетуете на молодежь?

— Сетовать на молодежь — старческое брюзжание. Очевидно, она несколько иная. И по закону бинарности, она разная. Меня лично интересует более духовная, свободная и раскрепощенная, то есть, смелая в своих поисках, направленных на настоящую, не голословную перестройку Украины. Тут, по большому счету, не ощущаю разницы между поколением моих единомышленников в годы моей молодости и сегодняшним. Но ведь снова — говорю о той молодежи, которая понимает смысл своей жизни…

«КАЖДАЯ ТОТАЛИТАРНАЯ СИСТЕМА ПЫТАЛАСЬ УНИЧТОЖИТЬ ИМЕННО ВЕРУ»

— Как вы думаете, многие ли из них пошли бы в лагерь, но от своего мнения не отреклись?

— К счастью, от них уже того не требуется. Кстати, многие говорили, да и сейчас еще говорит, что, мол, наши тогдашние поступки — ошибка. Но что сделаешь — мы не хотели жить в «большой зоне». А те, кто критиковал нас, не хотели признать, что СССР — одно из самых больших тоталитарных государств ХХ века.

Хорошо известно, что каждая тоталитарная система, начиная от наиболее древних, обречена на распад. Ведь так или иначе в ней зреет сопротиление масс, потому что — «до каких пор?» и «далее так быть не может»… Невыразительное в СССР, оно прорывалось в анекдотах, которые рассказывали за чаем в «хрущевках», в недовольном брюзжании во время выстаивания в вечных очередях, где за так называемую «стабильную», а фактически минимальную, зарплату можно было купить также минимум не весьма качественных продуктов и товаров. Хотя, на первый взгляд казалось, что советский человек настолько всем этим доволен, что и не мыслит о чем-то большем. Мыслил, да еще как! А к «голодным мечтам» добавлялся еще и голод духовный — и становился определяющим фактором, или же, образно говоря, тем клином, который уверенно вбивался между трухлявыми балками вплотную замкнутой системы. Для ЦКовской верхушки выход был один — физически уничтожить значительную часть населения. А из усмиренной массы выбрать самых доверенных рабов, готовых и доносить на ближних, и дифирамбы петь… И дело не в том, что это были сломанные люди, которых, конечно, жалко, дело в том, что свою сломанную психологию они перенесли в сегодняшний день: наиболее откровенные циники использовали ситуацию для самообогащения, другие — для самоприкрытия под якобы «мы также были против диктатуры«… Простите, «против», поскольку речь идет об интеллигенции, преимущественно были представители технической и медицинской сфер, и только частично работники гуманитарной сферы — собственно они были «на глазах» у всевидящего КГБ. У простых крестьян и рабочих, молодежи, в конечном счете, у всех далеких от политики, была своя оценка ситуации — на востоке (интересно, что так же и в России) люди, хранившие веру в Бога вопреки грозной атеистической пропаганде, возлагали надежду на Творца. В Западной Украине — греко-католики, они же твердо следуют восточному, то есть, православному обряду, находили смысл своего бытия в сохранении веры и Церкви, которая ассоциировалась с опорой свободной Украины. Потому что Творец никого не создал подневольным. В результате, общество разделилось, оголив человеческие души — одни верили в приоритеты духовные, другие — с циничной безликостью не только восхваляли уродливый строй, но еще и верноподдано доносили на знакомых и друзей. О тех, кто не молчал и не восхвалял — не говорю, для них было заблаговременно определено место пребывания, которое постоянно держалось наготове. Обратите внимание — люди, входившие в движение сопротивления, были глубоко верующими. И это не случайно — ведь вера как раз и дает ощущение, что мир не создан для зла, он — не творение Сатаны. Поэтому за создание Божье нужно бороться. И поэтому каждая тоталитарная система пыталась уничтожить именно веру…

— Следовательно, человек не настолько слаб, как кажется на первый взгляд, в нем есть что-то такое, что сломить не легко. Вам довелось в этом убедиться?

— Пример моих приятелей, моих друзей об этом свидетельствует. Пример Вячеслава Чорновола, а особенно Василия Стуса, который тяжело болел и, не смотря на это, все время писал, и в его поэзии не найдешь трагических ноток. Трагические нотки могли касаться судьбы Украины в общем, однако на себя он это не трансформировал. Иными словами, он не хныкал. Или Иван Светличный, поэт и переводчик. В конце концов, высокого уровня достигла поэзия Игоря Калинца. (Его арестовали и осудили в том же 72-ом, фактически за стихи, в частности, за издание в 1970г. в Брюсселе его книги «Поезії з України» и еще за отказ свидетельствовать на процессе жены — Авт. ).

— Однако человек не понимает, за что он страдает. Рядом бегает множество успешных людей — депутаты, олигархи, власть имущие… И многие примеряют чужую одежду на себя и думают — а почему же не я в этой мантии?

— Что же, в жизни бывает всякое. Когда жизнь подходит к концу, ты с особой радостью смотришь на цветок, на голубизну неба, красоту мира. Рано или поздно человек приходит к тому, что мир прекрасен. Каждому из нас так много дано, человек же фактически — малая вселенная, и именно поэтому может познавать Вселенную большую. Но пренебрегая духовным богатством, человек обрекает себя на пустоту и в нем побеждают атавистические инстинкты: хорошо и сытно поесть, ни о чем больше не думать, а в случая несогласия — свирепо оскаливаться на подобных себе. А при этом еще и выливать в ненасытную утробу разные напитки. В результате, как читаем в Сатха-йоге, жизнь, которую Творец дал человеку для праздника, он превратил в попойку (Не нахожу в украинском языке более меткого слова, чем это русское — Авт. )… Ну бегают олигархи, депутаты, суетятся, шумят… А в противовес этой шумихе существует универсальный закон как для мира неживой и живой природы, так и для человека. И, как говорил С. Людкевич, «нема на то ради». Духовная эволюция, то есть, эволюция человечества базируется на любви и жертвенности. И именно они являются основой закона естественного отбора. Глобальный катаклизм — потоп — оставил на планете только потомков Ноя, а все, кто пренебрегал Духом Божьим, как пишет Библия, погибли. А что пренебрегали — подтверждает археология: следы каннибализма, диких ритуальных убийств, застой в развитии и так далее…

— Почему, по вашему мнению, так много людей сегодня идет в секты?

— Такие уходы, с одной стороны, свидетельствуют, что человек не может ограничиваться интересом только к материальному миру. Он начинает искать что-то другое. С другой стороны, духовенство (как греко-католическое, так и украинское православное) еще недостаточно работает над научным обоснованием Святого Писания, хотя для этого уже давно пришло время. Очевидно, такой труд нуждается в усилиях многих ученых-идеалистов — как пример могу привести таких, как Карло Вальверде. А вот в сектах проводят объяснения и даже дискуссии об определенных исторических фактах, правда, довольно часто такие объяснения наивны. Однако тут же находим и весьма интересные и нужные для общего развития человека. Такая раскованность, по-видимому, привлекает. Но, с другой стороны, сектантские «учения», как правило, пытаются разрушить, — сознательно или подсознательно — заложенные в веках коллективные архитипы, основу как религий, так и традиций и ритуалов… И опять же — тут нужен труд образованного духовенства. Тогда не только наивные объяснения сектантов, а и вещи, подобные нашумевшему и дешевому детективу Д. Брауна «Код да Винчи» вызывали бы только улыбку. Ведь что такое анекдотические и детективные выдумки против глубокого философского значения слов ап. Павла «Христос — образ Бога невидимого». Слов, которые требуют знаний не только христианской теологии, а и Старого Завета, и философии античного мира, и самых древних религий.

«МЕНЯ РАЗДРАЖАЕТ, КОГДА ОБО МНЕ ГОВОРЯТ — ПОЭТЕССА»

— Вы пишете сейчас стихи?

— Нет, и меня ужасно раздражает, когда обо мне говорят — поэтесса. Я писала стихи в очень молодом возрасте. Издала несколько сборничков. А потом перешла к другой работе — первым было исследование «Слова о полку Игореве», которое отняло у меня очень много времени. Вторая тема — «Загадки крещения Украины-Руси», где рассматривается тайна митрополита Иллариона Русина. …Эта древняя история, в том числе и в аспекте достоверности ряда как летописных, так и библейских фактов, очень увлекла меня. А то, что творится в политике, меня почти не интересует. Это большое счастье, что я только один раз отбыла депутатский срок. Больше, как говорится, Бог миловал. Освободилось время для творческого труда. Хотя я не знаю, нужны ли будут кому-то мои сегодняшние исследования, но, поскольку работается, то, возможно, кому-то и это будет интересно… Однозначно, грустно, что нет в Украине таких центров, как бывший Ленинградский Отдел древнерусской литературы, которым в свое время руководил акад. Д. Лихачов. Украине очень нужны фундаментальные научные исследования по древней истории, которые опираются на письменные источники, археологические данные… Ведь что мы имеем — десятки или даже сотни каких-то странных, очень фантастических, но с явной претензией на научность, «трудов» об украинцах-трипольцах, о какой-то едва ли не допотопной цивилизации на территории Украины. Фантастика или миф всегда имеют право на существование. Но какое это имеет отношение к науке? Мне кажется, перед украинской наукой и так достаточно имперских мифов, которые необходимо опровергнуть на базе фактических материалов, а нам еще говорят о каком-то XV тысячелетии до н.э.! Крайне необходимым является и создание Всеукраинского Института национальной памяти (это историческое решение Президента!), но боюсь, что создание такого Института сознательно будут глушить именно те, кто сейчас панически и небезосновательно боятся люстрации. Господа, Институт не для люстрации или взаиморасчетов — Институт для того, чтобы больше никогда и нигде в истории человечества не повторились ужасы, имевшие место во время господства тоталитарных режимов в Украине, когда погибали миллионы украинцев, а с ними татар, евреев, армян, гагаузов, поляков, россиян… Во Львовском Центре-музее тоталитарных режимов, который мы планируем создать на базе так называемой «тюрьмы на Лонцкого» где во времена Польши была политическая тюрьма, потом, при «первых» большевиках — подчиненная НКВД тюрьма для политических деятелей, во время немецкой оккупации — тюрьма гестапо, при «вторых» большевиках, то есть, после войны — тюрьма, снова подчиненная советским органам безопасности.

— А что вас больше всего радует в сегодняшней жизни?

— Больше всего, по-видимому, полученная обществом и, в частности, журналистами, свобода слова. Она дала возможность свободно высказывать свои мысли. В этом — залог будущей действительно благополучной Украины. Хотя вполне понятно, что что-то все-таки будет использоваться и на усиление собственного имиджа, и на пиар-акции… Однако то, что несет больше положительного, чем отрицательного, имеет право на поддержку. Радуюсь также тому, что постепенно набирает силу украинское предпринимательство — пока сильнейшей является «сладкая отрасль», а хочется, чтобы предприятия такого уровня, как «Рошен» — когда не вывозится за пределы Украины ее капитал, когда рабочие имеют работу и нормальную зарплату, когда спонсируются действительно нужные человеку акции, издания и тому подобное (как спонсировался в свое время 5 канал!), были и в текстильной, и в машиностроительной, в других отраслях.

— Вы тоже разделяете мнение, что революцию сделали львовяне?

— В «оранжевые» дни на майдан Незалежности пришли и киевляне, и люди из разных областей. Будем ли считать, из какой области больше, а из какой меньше? А, может, посчитаем, у кого грехов больше, а у кого меньше, и, в первую очередь, кто больше пережил? Голодомор, ссылки, расстрелы, репрессии — все это пережила Вся Украина. И на майдан Незалежности тоже пришла вся Украина. Может кто-то боялся, может кто-то и не верил до конца — но выразительно наметилось противостояние сторонников независимой Украины и сторонников старого «барака» в имперской России. Так что не удивительно, что последние привезли в Киев под видом «донетчан» горемычных зеков, да еще и, и это не могло укрыться от натренированного глаза, под конвоем. Но об этом я писала в письме от имени украинских «союзянок».

Оранжевая революция еще не принесла видимых и ожидаемых достижений, кроме одного — важнейшего: лучше быть откровенно недовольным, чем молчаливо бояться. И еще политики должны помнить — в любую минуту их может смести как правовое «неизбрание», так и волна всенародного позора.

— Львов оправдывает свое звание Пьемонта или «Галицкой столицы»?

— Вы коснулись темы, которая в свое время часто обсуждалась и которая, возможно, прольет свет на позицию Вячеслава Чорновола, которая сегодня определенным образом вульгаризируется его сыном. В молодые годы мы часто собирались на Козацкой, у профессора Ярослава Дашкевича. Наши разговоры, дискуссии носили по большей части культуролистический, просветительский характер, однако касались мы и политических тем, в частности, соборности Украины. Но опять же — эта тема вытекала из факта культурного разнообразия украинских земель. В своем видении соборной Украины Вячеслав Чорновил учитывал особенности Подолья, Галичины, Буковины, Волыни, Слободской Украины… Ведь каждая имеет свои неповторимые краски. Города так не отличаются, но города — это своего рода опухоль, аккумулирующая в себе и маргинальный, то есть, разрушительный элемент. Но маргинальность меркнет перед этническим разнообразием — в Слободской Украине уже не Харьков играет основную духовную, традиционную и т.д. роль, а вся Слобожанщина со своей невероятной красотой, искусством, песнями и обычаями и, конечно, людьми. В то же время, несмотря на явное разнообразие, этнокультура Украины — едина, как един в своем разнообразии наполненный цветами и травами луг. Поэтому и на Сумщине, и на Луганщине, и на Харьковщине (я убедилась в этом, когда в свое время пешком обходила эти земли, собирая материалы для книги о «Слове о полку Игореве») люди видят себя и свои земли неотъемлемой частью Украины. По-другому происходит в больших и космополитических по существу городах. Но в «землях» большой город со своими экономическими рычагами неспособен преодолеть вековые исторические особенности, которые мы должны беречь. Следовательно, не о региональной политике говорил Вячеслав, а о том духовном, этническом, культурном рычаге, являющемся основным для развития Украины, унитарного государства. Рычаг, где абсолютно неприкосновенен украинский язык. Тарас Чорновил, отстаивая региональное или всеобщее двуязычие, занял совсем противоположную позицию, которая не делает ему чести.

— Вы о чем-то жалеете?

— Нет. И, возможно, я в своей жизни ничего бы не стала менять. Разве что больше бы работала над углублением своих знаний. Каждый период жизни имеет свои стороны и свой смысл.

А сегодняшний день Украины? Он похож на весну, когда солнце пригрело, много грязи, а из земли лезет все — и сорняк, и хорошая зелень. Поэтому так много внимания следует уделять развитию культуры, духовности, развитию искусства, тому, что создает человека, лелеет как цветок. К сожалению, на сегодняшний день побеждают сорняки, а роста нет. Но верю — завтра так не будет.