«Поворот винта» произошел

Вот и дождались англо-украинского проекта — постановки оперы Бенджамина Бриттена «Поворот винта» в рамках фестиваля классической музыки «Киев фестиваль 2005».

Меня предупреждал постановщик вокальных партий Богодар Которович, что надо внимательно прочитать программку, чтобы «въехать» в сюжет. Однако случилась оказия — и я слегка опоздал на премьеру. Минуты на три. Народу в большом зале консерватории — битком.

Сначала меня не впустили в партер, сказали, что я кому-то мешаю. Потом на первый балкон, потом на второй. Я очутился под потолком, возле люстры. Примерно как в парламентской ложе прессы. Обитель орлов. Причем люстры в зале оказалось две: вторая на «потолке сцены»...

Смирившись с отсутствием наводящей информации, я сам стал разгадывать сюжетец, словно кроссворд.

Английскую домашнюю обстановку режиссер Василь Вовкун воспроизвел в пастельно-коричневых тонах. Такой особнячок в викторианском стиле. Стол, кровать, зеркало, рояль, двое детей, гувернантка.

На конференции обсуждалось, что из Великобритании прибудут маленькие дети-артисты... Девице лет 15. Маленькой ее можно назвать условно. А вот рыжему бледному мальчику, действительно, лет 12. Но скажу вам: пел он ничего себе. Однако вернемся к действу.

Гувернантка пыталась донести знания до детишек. Однако занятия не ладились. Урокам не способствовала атмосфера особняка. Что-то эту несчастную гувернантку здесь расстраивало.

Вышла она в жакете, постелила какое-то покрывало и стала обнадеживающе раздеваться. Стриптиз, правда, ограничился жакетом. И вот уже после того, как она прилегла — стала приятным голосом на что-то жаловаться на английском языке. Ее беспокоили «чилдрен», как я понял. Девица как в воду смотрела...

Режиссер постановки именно воду и продемонстрировал. Когда убрали зеркало, в глубине сцены заработал необычный агрегат: прозрачный фонтан- стол. Он загадочно подсвечивался и от фонтанчика расходились световые круги по всей сцене. Что-то метафизическое. Хотя чисто по-детски хотелось туда запустить бумажный кораблик...

Затем из глубины сцены появились мужчина и женщина в черном. Мужчина пел угрожающе. Одет он был, как типичный персонаж английского детектива: в шляпе и темном плаще. Женскую фигуру в черном я не запомнил, тем более что гувернантка понеслась куда-то в партер (хотя я могу путать персонажи с такой вертолетной высоты). Половина галерки свесилась вслед за ней с риском свалиться. Люди все-таки странно устроены: я сидел в предпоследнем ряду, и понятно же, что отсюда никакой девицы не разглядишь, тем не менее, все мои соседи вытянули шеи. Когда мадемуазель опять оказалась на сцене — втянули. Связь зала и сцены — установилась!

В антракте я попытался у тех, кто ознакомился с программкой, узнать сюжетную канву «Поворота винта». Выяснилось, что девица-гувернантка пришла наниматься по объявлению. Вдруг оказалось, что в этом загородном доме она будет иметь дело только с детьми, а где их родители — неизвестно. Но она согласилась. Наверное, ее устроила зарплата. Финансировал предприятие какой-то невнятный родственник — дядя. Женщина и мужчина в черном — привидения, которые хотят утащить детей на тот свет. Гувернантка стала отбивать детишек у призраков, срывающих занятия и не только не дающих юным британцам получить начальное образование, но и угрожающих их жизни.

В конце концов, девочку куда-то увезут, а этот тип в черном — сделает вид, что отстанет, когда гувернатка в невежливой форме его прогонит. Но мальчик неожиданно умрет у нее на руках. Такая вот драма. «Поворот винта» означает по-нашему — «шарики — за ролики». Смотрим дальше.

В глубине сцены открылась золотистая комната неизвестного назначения. То ли там алтарь. То ли напротив, что-то вроде гроба.

Все «разборки», надо сказать, осуществляются англичанами неторопливо и, судя по интонации, выбираются интеллигентные выражения. Не то, что в итальянских операх, где всегда темпераментные выяснения отношений.

Гувернантке больше нравилось возиться, конечно, с пацаном. Когда мальчик засыпал, она ему очень нежно спела колыбельную: «Алю, алю», похожую на нашу «Ай-люли-люли».

Но тут снова нагрянули «люди в черном». Мужик снял шляпу, плащ и оказался лысоватым и полноватым, и утратил часть зловещести. Но приставал к ребенку так настойчиво, что даже нахально улегся к нему в постель (почему-то в этом месте я вспомнил про суд над Майклом Джексоном).

Второе отделение оживила сцена, когда виртуозно играл пианист оркестра, а мальчик на сцене делал вид, что это он, как юный Моцарт, демонстрирует чудеса техники. Публику тактический прием искренне порадовал. Не смущаясь, мальчик отошел от рояля на некоторое расстояние. Инструмент заиграл «самопроизвольно». То ли это — накладка, то ли специально, дабы подчеркнуть мистичность происходящих событий. Мол, еще тот «поворот винта»!

Девочка, как и было обещано в программке, куда-то пропала, а лысоватый все больше стал проявлять напор, что в свою очередь, окончательно разъярило главную героиню.

Кажется, даже мальчик понял, что от этого «черного дяди» ничего хорошего не дождешься. И даже назвал его дьяволом. Дело шло к трагической развязке. Гувернантка и черный вели себя, как родители после развода: тянули ребенка в разные стороны. А мальчик как будто никак не мог определиться. (Может, в реальности подобное и послужило сюжетом — не знаю.)

В конце концов, черный господин исчез в глубине сцены. Но гувернантка, как уже известно, радовалась недолго — мальчик погиб. Ее заключительная ария — самая трогательная вещь в этой опере. Зал необыкновенно взволновался.

Когда представление закончилось — овации и крики «браво» огласили консерваторию. Не скажу, что ажиотаж был больше, чем на недавнем концерте английской рок-группы ДЖЕТРО ТАЛЛ, но баллов пять-шесть по девятибалльной шкале — было.

Больше всего аплодисментов, кроме гувернантки, досталось мальчику. Это было небольшой компенсацией за трагический исход его персонажа. И потом этот маленький британец пел действительно бесподобно. Можно сказать — «звездно».

Теперь что касается самой музыки и постановки. Я, откровенно говоря, ждал более «распаднической» интонации, поскольку эта опера последнего периода академической музыки (вторая половина прошлого века). Думал, будет что-то в духе языческого декаданса Стравинского или мистического смурняка Шостаковича, где правит бал неистовая, разрушительная сила. Оказалось ни то, ни другое, а — третье.

Основная черта музыки Бриттена — мягкость. Я бы не утверждал, как некоторые журналисты (из с трудом конкурирующих с нами изданий), что их «леденило». Не было ярких мелодий, но запоминался сам «разговорный» характер музыки. Тема оперы не располагала к оптимизму, но и надрыва — никакого. «Углы» и резкости, которые могли быть в подобного рода музыке, сглажены композитором до состояния комфортности. И опять же, надо отдать ему должное, от этого музыка не стала скучной. Это свойство британского менталитета: пониженный темперамент компенсировать интеллектуальной парадоксальностью. Поэтому, насмотревшись и наслушавшись «страхов и ужасов», все расходились крайне довольными.

Что касается режиссерского решения — оно не лишено изящности. Вовкун сделал постановку без излишеств. Возможно, он правильно угадал знаменитую английскую простоту. Это не та, которая «хуже воровства», а та, которая выражается в их пословице: «англичане не настолько богаты, чтобы покупать дешевые вещи».

Поэтому спектакль получился естественным и достойным. Это касается и органичной игры исполнителей.

В результате — успех! Учитывая наше стремление к евроинтеграции, Великобритании теперь не отвертеться: этим спектаклем мы присоединим ее к Украине.