Михаил ЧЕЧЕТОВ: «Я верю, что приватизация вскоре будет разблокирована»

Вчера Печерский районный суд Киева начал рассматривать дело о законности проведенения конкурса по продаже акций крупнейшего украинского металлургического комбината ОАО «Криворожсталь». Истцы требуют признать недействительными ряд приказов ФГИ, касающихся проведения конкурса, и расторгнуть договор купли-продажи. О том, может ли пойти процесс приватизации вспять, «День» беседовал с главой Фонда госимущества Украины Михаилом ЧЕЧЕТОВЫМ.

— Несмотря на официальную приостановку приватизации, сейчас о ней много разговоров...

— Буквально в первых числах этого года Фонд подписал приказ об остановке всех видов приватизации, всех способов продаж, отчуждений собственности и внесения государственного имущества в уставные фонды при создании новых хозяйственных обществ. И только после этого было принято постановление Верховной Рады, которое еще раз рекомендовало правительству и Фонду приостановить приватизацию и передачу госимущества. После этого я еще один приказ подписал. Мы приостановили также передачу в аренду и даже оценку имущества. То есть сегодня все виды отчуждения госсобственности, включая продажу акций госпредприятий на бирже, заморожены. Я думаю, что это — правильное решение. Причем со всех сторон. Чтобы не было нагнетания страстей, политических спекуляций, необоснованных заявлений в обстановке вакуума власти. Но одновременно это бьет по авторитету Фонда. Ведь голословные заявления все же продолжаются. К примеру, один из народных депутатов (я не буду персонифицировать) заявляет с трибуны парламента (причем в моем присутствии), что завод «Асмол» нужно спасать, нужно остановить идущую там незаконную приватизацию под какого-то народного депутата и оставить предприятие в государственной собственности. Я не стал тогда вступать в полемику, но в перерыве подхожу и говорю: «Разве вы не знаете, что мы остановили этот конкурс еще месяц назад?» Вот именно так часто все и происходит. Людьми руководят политические и популистские соображения. А информация идет на всю страну и, естественно, дискредитирует Фонд госимущества, который, повторяю, еще до постановления парламента заморозил все приватизационные процессы, все изменения госсобственности в стране, разослав соответствующие документы всем своим региональным отделениям. А Верховная Рада, можно сказать, просто продублировала то, что было сделано Фондом до этого.

— А не создаст ли все это трудностей для экономики?

— Известно, что максимальный эффект от приватизации бывает тогда, когда в стране стабильность — это главный фактор, способствующий привлечению серьезных инвестиций. Когда же ее нет, то это, естественно, отталкивает инвесторов. В условиях политической нестабильности и нагнетания страстей можно спалить любые объекты при самых совершенных схемах продаж. Поэтому решение Фонда было обосновано и экономически. Я надеюсь, что в течение недели или декады будет полностью сформировано правительство. И тогда руководство Фонда сможет конкретно говорить с руководителем финансово-экономического блока правительства о возможности разблокировки ситуации по всем направлениям. Нынешним мораторием мы предотвратили такое страшное для любого государства явление, как дискредитация власти, уважения к которой очень трудно добиться, но легко потерять. После создания правительства приватизационный механизм будет восстановлен. Другое дело, что решение по крупным объектам принять будет сложнее. Как я не раз говорил раньше, большая приватизация — это большая политика, и в отношении нее по каждому объекту должны приниматься серьезные политические решения на уровне правительства и Верховной Рады. Поэтому сейчас я даже не готов говорить о том, какие объекты могут выставляться, а какие не будут.

— Похоже, с политическими решениями в этом вопросе могут возникнуть сложности?

— Действительно, сейчас мы находимся на интересном временном отрезке. Сразу же после президентских выборов, без передышки, переходим к парламентским выборам. Есть уже соответствующие заявления и шаги... Если рассматривать парламентские выборы, так сказать, в контексте политической реформы, которая резко усилит позиции парламента и правительства, то, конечно, политические цены депутатских мандатов будут очень высокими. А тут все средства хороши. И, чтобы попасть в парламент и завоевать голоса избирателей, нужны программные тезисы, которые «купит» наш электорат. Так что популизм, похоже, снова будет в моде. Больше того, могу предсказать, что практически все политические силы, вне зависимости от их политической ориентации — и правые, и правоцентристы, и центристы — будут максимально эксплуатировать популистские тезисы левых партий. То есть никто на своем знамени не напишет «мы за ускорение приватизации, за то, чтобы она стала магистральным направлением реформ, за сокращение государственного сектора…». То есть будут активно использовать левую идеологию, на чем можно заработать неплохие политические дивиденды. Получается, что в свете будущих выборов ведущие политические силы в парламенте публично будут не заинтересованы в том, чтобы пропагандировать, стимулировать и активно лоббировать приватизационные процессы. Наоборот, они заинтересованы в их торможении, поскольку политически это будет выгодно.

Но есть еще и правительство. Это орган, который должен конкретно что-то делать.

— Наполнять бюджет?

— Бюджет — да, но я даже абстрагируюсь от этого. Правительство обязано быть локомотивом структурных реформ, обеспечивать ускоренные их темпы. Об этом, в частности, недавно шла речь на комиссии «Голубая лента», разработанных с участием персонала ООН предложения новому Президенту под названием «Новая волна реформ». По-моему, Виктор Ющеко, встречавшийся с авторами этой разработки, ее нормально воспринял. А там, в частности, говорится о приватизационных процессах, которые, по мнению авторов, должны идти с соответствующей реформам скоростью, и не могут замедляться. И, конечно, с другой стороны, есть вопросы бюджета... Так что тут возникает определенное противоречие между устремлениями правительства и парламента, где находится не только политическая, но и бизнесовая элита государства. А бизнес, и я это уже неоднократно подчеркивал, не любит пауз, не любит ждать, поскольку всякая задержка, или всякое сдерживание инвестирования — это потенциально упущенная прибыль. И бизнес уже устал ждать, ему хочется вкладывать деньги и получать от этого отдачу. Так что бизнесовая элита, находящаяся под крышей парламента, наоборот, заинтересована в том, чтобы приватизационные процессы шли. Таким образом и в самом парламенте будет противостояние интересов. В зависимости от баланса, который при этом сложится, в конечном итоге и будет вырисовываться стратегия и тактика приватизации. Это сейчас главное.

И тут я хочу еще раз вернуться к политическим решениям, которые в данном случае будут определяющими. Пусть никто не думает, что они могут приниматься спонтанно, скажем по телефону. Это длительный дискуссионный процесс. Возьмем тот же «Укртелеком». Закон о его приватизации был принят четыре года назад. В соответствии с ним председателем комиссии по приватизации этого предприятия по должности должен быть первый вице-премьер. Этим занимались правительства Виктора Ющенко, Анатолия Кинаха, Виктора Януковича, комиссию последовательно возглавляли первые вице-премьеры Юрий Ехануров, Василий Роговой, Николай Азаров, но тем не менее ни при одном правительстве политическое решение не было принято. А вот «Криворожстали» в этом плане повезло больше. Запрета на ее приватизацию не было. Больше того, парламент принял специальный закон. А два года назад родилось и политическое решение о подготовке к продаже и приватизации. Причем оно было формализовано в виде документа — распоряжения правительства, принятого на заседании правительства. Полтора года этот процесс длился. И это нормально. Крупные объекты в нормальном государстве быстро не продаются. Так что и новое правительство, я предсказываю, будет принимать такие решения по конкретным объектам и без спешки. Со своей стороны, мы ему предоставим соответствующий список, но сейчас я его не могу и не хочу озвучивать, поскольку это вызывает нездоровый социальный резонанс не столько в обществе, сколько у отдельных политиков, которые не прочь критиковать Фонд по любому поводу. А ведь авторитет украинского органа приватизации в мире и в стране складывался по крупицам, и не хотелось бы его «разбазарить», поскольку от этого во многом зависит и инвестиционный климат в стране, и ее имидж за рубежом.

— Не пострадал ли он в результате некоторых последних заявлений о реприватизации?

— Эти высказывания неоднозначны. Среди них есть и чисто политические заявления, а есть и более профессиональные. Позиция политика от позиции профессионала резко отличается. Тот, кто занимался этим делом, заявления делает более осторожные, реалистичные, обдуманные. А популистские заявления, может, и красиво звучат, но, по сути, очень опасны. А профессионалы, и в частности, Юрий Ехануров, имеют свое, неконъюнктурное мнение. С ними я полностью согласен. По моему мнению, об этом не следует даже говорить. Чем больше мы муссируем это, тем хуже будет инвестиционный имидж страны. Тем более, когда такие речи звучат из уст высокопоставленных политиков. В противовес им хочу напомнить, что Виктор Ющенко, еще будучи кандидатом в президенты, подчеркивал, что массовой национализации и реприватизации не будет. Я тоже уверен, что здравый смысл тут действительно победит, и массовые реприватизации, и национализация в Украине никогда не будут возведены в ранг государственной политики. Что касается отдельных объектов — другое дело. Но в любом случае соответствующие политические решения должны быть формализованы, упакованы в какую-то законодательную оправу. Возможно, правительство обратится в суд. В любом случае мне трудно сейчас говорить об идеологии механизма реприватизации, поскольку при продаже государственных объектов в каждом отдельном случае использовался не только общий алгоритм, заложенный в программу приватизации, но и другая идеология приватизации, часто излагавшаяся в специальных законах. Был отдельный закон по приватизации завода Ильича, где предусматривался его выкуп трудовым коллективом. Потом был отдельно принят закон о приватизации «Укррудпрома». Его позволялось выкупить только тем, кто к тому времени уже частично был собственником этих предприятий. Свой закон был и у процесса приватизации «Криворожстали». Поэтому в ходе обратного процесса также могут быть использованы различные подходы. Но в любом случае цивилизованность требует возмещения средств, вложенных в свое время нынешним собственником. Если предприятие стало хуже работать, то сумму можно уменьшить, если лучше, то увеличить, но, безусловно, отдать то, что было уплачено.

— Внесено в бюджет и потрачено?

— Да. Я думаю, что надо подвести какую-то серьезную основу: научную, экономическую, идеологическую, чтобы определить: почему и какие предприятия будут национализироваться, реприватизироваться. Политические колебания не должны так сильно влиять. Реверсивные движения в области приватизации неизбежно приведут к ухудшению инвестиционного климата в стране. Даже если этот процесс не будет поставлен на конвейер, а будет проводиться выборочно. Инвестор рассудит: «А вдруг в марте 2006 года победят новые политические силы, где гарантия, что они не устроят новый приватизационный реверс?»

— Как вы оцениваете перспективы получения десяти миллиардов гривен от реприватизации, о чем сейчас мечтают некоторые политики?

— Трудно сказать, ведь кое- кто даже говорит не о реприватизации, а, по сути, о национализации, возврате в государственную собственность. Во-первых, тут нужен закон. Но при этом опять-таки возникнет вопрос механизма возврата денег. Источник для них сегодня один — это только бюджет. А если национализировать без денег, то это уже будет, мягко говоря, нецивилизованные формы обобществления, которые мы уже, как говорится, проходили в начале прошлого столетия. Возможны, правда, и новые конкурсы по проданным ранее объектам (если будут приняты политические решения). В этом случае цена может быть другая. Почему? Цель приватизации — приход эффективного собственника. Если он пришел на предприятие год или два назад, эффективно управлял, капитализировал предприятие, я то оно должно было повысить свою рентабельность, соответственно и цена этого предприятия сегодня будет выше. К примеру, вы купили квартиру у наших строителей. Тогда ее стоимость была одна, а вы сделали ремонт, вложили в него немалые деньги. И если через два года вашу квартиру продавать, то она уже будет стоить больше даже без учета роста индекса цен на недвижимость. Так что таким образом, путем новых конкурсов какие-то суммы могут быть дополучены. Но я еще раз повторяю, что мне бы не хотелось, чтобы такие решения по отдельным объектам принимались только из политических соображений, поскольку все- таки главным фактором ускорения экономического развития страны и притока инвестиций является стабильность.

— Сейчас политики как бы видят основной резерв в перераспределении собственности. Но никто не говорит о том, чтобы повысить эффективность управления как государственной собственностью, так и государственными корпоративными правами на приватизированных предприятиях.

— Конечно, акцент в стране должен быть сделан на повышение эффективности государственного управления. В целом. Управления отраслями, управления в рамках одной отрасли, управления государственными предприятиями. Управления корпоративными правами акционерных предприятий, закрытых акционерных предприятий. За счет повышения эффективности менеджмента на конкретных предприятиях, в отраслях и т.д. И прежде всего за счет эффективного государственного правления. Что бы там ни было, а в реальной жизни это — главное, на чем будет делаться акцент правительством. Для этого существуют различные механизмы, в том числе учреждение так называемой золотой акции. Это усиливает позицию государственного управления, хотя в какой-то степени идет в разрез с принципами радикальных рыночных реформ… Думается, что в данный момент такая мера была бы оправданной. И мы сейчас готовим такой законопроект.

— Он уже внесен в Верховную Раду?

— Пока он находится на рассмотрении Кабинета Министров. Он предусматривает, что государство, приватизируя какой-то объект, получает боле высокие и сильные права в части управления в акционерном обществе неадекватно доли собственности, не претендуя при этом на более высокие доходы. Это все должно быть законодательно зафиксировано, чтобы собственник при покупке знал, какие права остаются у государства, хотя он и будет обладать стопроцентной собственностью, но, тем не менее, голос государства будет присутствовать и влиять, конвертируя свое присутствие в формировании экономической политики. Золотая акция, по моему мнению, может вводиться и на тех предприятиях, которые будут реприватизироваться. Понимая все это, Фонд сейчас смещает акцент на управление. Это тем более актуально, что интенсивной скоростной приватизации уже не будет, массовую приватизацию мы прошли. Если и будет идти приватизация, то она будет носить такой индивидуальный характер.

— Мы начали разговор с обвинений в адрес Фонда. Больше того, есть и обвинения в том, что в этот межвластный период старая власть производит в стране действия, которые получили название «дерибан»? То есть в этот период продается все, что можно продать. Как вы оцениваете, были ли такие факты, или же это опять таки политические интриги?

— Каждый период порождает свои термины, которые, с одной стороны, действительно отражают какие-то недостатки процесса приватизации, а с другой — используются для ее дискредитации противниками или теми, кого в этом процессе, по их мнению, обошли. Так, еще недавно много говорилось о «прихватизации». Теперь вот в ходу новое слово. Но я уже говорил о запрете на все приватизационные процессы, которые инициировал Фонд. С другой стороны, нужно учитывать, что далеко не все имущественные отношения нам подвластны. Есть и другие государственные учреждения, в чьем ведении находится много различного имущества...

— Каким видится вам ваше политическое будущее?

— Я понимаю и даже поддерживаю намерение нового правительства поменять первых лиц в высших органах государственного управления. Лично я к этому готов. В то же время я считаю, что аппарат государственных учреждений, как это делается в таких случаях во всех цивилизованных странах, необходимо сохранить, ведь в нем работают высококвалифицированные специалисты, заменить которых будет не так-то просто. Что касается моего выбора, то я его еще не сделал. Пока что колеблюсь между тем, чтобы идти в политику или заняться научно-преподавательской деятельностью. Но если мои знания в нынешней сфере деятельности окажутся востребованными, то я, конечно, не откажусь от сотрудничества с новой властью. Я готов и дальше работать на Украину.