Михаил ЧЕЧЕТОВ: При любом президенте передел собственности не станет государственной политикой

Похоже, первым реально ощутимым для налогоплательщиков последствием политических, а также экономических потрясений, которые переживает в настоящее время Украина, станут изменения в проекте бюджета страны, о которых в субботу заявило правительство. Для покрытия бюджетного дефицита есть два пути: внутренние и зарубежные заимствования или же использование дополнительных средств от приватизации. О последней из этих возможностей «День» беседовал с главой Фонда госимущества Украины Михаилом ЧЕЧЕТОВЫМ.

ПОСТРЕФОРМЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ

— Можете ли вы дать оценку последним политическим событиям и сказать о дальнейших перспективах Фонда?

— Не углубляясь в политический анализ, могу сказать, что нынешние президентские выборы не имеют аналогов в нашей истории. Если бы политическая реформа была одобрена парламентом не теперь, а хотя бы полгода тому назад, то накал политических страстей, конечно, был бы, однако далеко не такой... И я готов снять шляпу перед нашим парламентом, который в решающий момент, когда на карту были поставлены единство, целостность и даже само существование государства, несмотря на разнообразную палитру политических, идеологических, региональных и корпоративных интересов, все же сумел проявить высочайшую политическую зрелость и государственную мудрость и принял серьезнейшее историческое решение, исходя из высших интересов государства и народа. Принятие единым пакетом ряда важнейших политических документов стало мощнейшим стабилизирующим фактором для украинского общества. Сердцевиной этого пакета является политическая реформа. Все остальное — это проблемы сегодняшнего дня, а вот реформа — это долгосрочная стратегия развития государства, которая и будет формировать наше будущее. Хотя далеко не все политические силы ее последовательно и постоянно поддерживали. Объективности ради следует заметить, что от начала и до конца за нее бескомпромиссно выступали только три человека: Леонид Кучма, Александр Мороз и Петр Симоненко. Похоже, что только они давно поняли, что может произойти в стране, если политреформа не будет проведена. И очень важно, что за этот законопроект проголосовали более четырехсот депутатов, практически все, кроме одной, фракции, — весь политический спектр нашего парламента. Из этого можно сделать вывод, что политреформа была действительно востребована и обществом, и временем. Ее принятие широко распахивает двери для построения свободного демократического государства.

Естественно, в послереформенной системе политических координат по-другому смотрятся и органы государственного управления, в частности, Фонд госимущества — центральный орган государственной власти со специальным статусом. Если раньше главу Фонда назначал и снимал президент по согласованию с Верховной Радой, то после того, как в результате политреформы наше государственное здание трансформируется из президентско-парламентского в парламентско-президентское, широкие полномочия по формированию системы власти приобретает парламент. Именно его прерогативой будет, среди прочего, утверждение по представлению премьер-министра, членов Кабинета Министров, главы Фонда госимущества и глав государственных комитетов.

Соответственно после принятия политреформы мы сможем ставить на обсуждение парламента и закон о Фонде. До сих пор камнем преткновения в нем была подчиненность нашего ведомства. С одной стороны, Фондом хотело управлять правительство, с другой — парламент. Но есть еще и президент страны. Теперь эта проблема будет устранена. В контексте реализации политреформы парламентское большинство будет утверждать правительство, а значит, Кабинет Министров и Верховная Рада будут выступать единым тандемом при проведении государственной политики. После того, как будет сформировано новое правительство, я внесу проект этого закона на его обсуждение, и, если он будет поддержан, то это значительно облегчит его принятие в парламенте.

Не менее важно в нынешних условиях принять программу приватизации, которая уже находится на рассмотрении парламента, имея положительные заключения экспертного управления и комитета по экономической политике Верховной Рады. До выборов выносить этот документ на обсуждение было бы просто бессмысленно, поскольку ее рассмотрение шло бы исключительно в политической плоскости... После формирования нового правительства нам придется, в первую очередь, искать поддержку в понимании философии этого проекта в экономическом блоке правительства. Если она будет получена, то у этой программы появятся хорошие шансы для того, чтобы увидеть свет: пройти первое чтение, а затем — с дополнениями во втором — быть принятой. А в общем я глубоко уверен, что работы у Фонда будет очень много, и он будет еще более востребован в этот период развития нашего общества и экономики. Востребован как никогда. Изменения в экономике могут быть осуществлены только путем совершенствования ее структуры через серьезные приватизационные процессы. Ведь задачи Фонда далеко не ограничиваются продажей объектов государственной собственности. В последние годы акценты значительно сместились в сторону управления. Именно на этом я акцентировал внимание и в публичных выступлениях, и в практической деятельности. И это должно найти соответствующее отражение и в законе о Фонде госимущества, и в новой программе приватизации.

ДЕЛО ЗА ПОЛИТИКАМИ

— Какие крупные объекты позволяет продавать существующая законодательная база?

— За нынешний политический кризис Украина заплатила определенную цену. Если бы все это произошло пять лет тому назад, я уверен, мы бы не избежали дефолта, страна снова окунулась бы в финансовую яму. И только благодаря тому, что был большой запас прочности, мы всего лишь сошли с траектории динамичного роста, но катастрофы не случилось. Этому способствовало и то, что обеспечена преемственность управления рычагами государственного управления. Они в руках людей, способных навести порядок с наименьшими потерями, добиться стабилизации и вновь вывести экономику на траекторию устойчивого роста. Будет принят новый бюджет, в который, в отличие от нынешнего, где доминирует социальный подход, должна быть наряду с этим заложена еще и большая инвестиционная и инновационная составляющая. И понятно, что потребуются немалые деньги для того, чтобы покрыть финансовые издержки политического кризиса. При этом нельзя, конечно, допустить излишнего фискального давления на субъектов хозяйствования. Нужно расширять базу налогообложения, ликвидировать необоснованные льготы, добиваться сокращения теневой сферы. Вместе с тем, я думаю, что не обойтись и без роста поступлений в бюджет от приватизации. Уже вместо ранее запланированных четырех миллиардов гривен поступлений от приватизации в доработанном на второе чтение проекте госбюджета, утвержденном на субботнем заседании Кабинета Министров, заложена новая сумма поступлений от приватизации в размере семи миллиардов гривен.

Правда, выполнить этот обновленный показатель будет (при нынешних условиях) непросто. У нас пока есть лишь две голубые фишки: «Укртелеком» и Одесский припортовой завод. Но большая приватизация, как я уже не раз говорил, это большая политика. Взять тот же «Укртелеком». Отдаем ли мы его полностью иностранцам или вводим какие-то ограничения? Это, безусловно, уже не экономика, а вопрос государственной политики. То же и с Одесским припортовым заводом. Отдавать ли его полностью американцам? Какие будут последствия? С моей точки зрения, до тех пор, пока нет закона о глубине проникновения иностранного капитала в базовые отрасли экономики, обеспечивающие национальную и экономическую безопасности страны, то есть закона, определяющего ватерлинию безопасности нашего государственного корабля, такие уникальные стратегические объекты должны контролироваться национальным капиталом. Но, безусловно, политики могут принять и другое решение — открываем все шлюзы. В этом случае нужно учитывать, что, скажем, на рынке телекоммуникаций наши игроки существенно проигрывают иностранным — находятся, по сути, всего лишь во второй или даже в третьей лиге. И если придут серьезные структуры из высшей лиги, то «Укртелеком» уплывет из страны вместе с его доходами. То же самое и с Одесским припортовым. Понятно, что бюджет от этого выиграет — денег будет больше. Но объекты уже станут чужими, Украина их потеряет раз и навсегда. Так что это — вопрос очень большой государственной политики.

— Ну а как все же наполнять новый бюджет?

— Мы в Фонде не изменили своей принципиальной позиции, состоящей в том, что главной целью приватизации являются не поступления в бюджет, а обеспечение стратегической перспективы развития предприятий и повышение эффективности и конкурентоспособности экономики страны в целом. Тем не менее в будущем году нам опять придется поработать палочкой-выручалочкой. При этом мы понимаем, что двух названных и множества мелких, плохо продающихся объектов, недостаточно. Хотя резервы для пополнения плана приватизации, безусловно, есть. К примеру, мы передали госдолю в «Укртатнафте» «Нефтегазу Украины»? Точно также можем ее забрать и выставить на приватизацию. Там только номинальная стартовая цена была 153 миллиона долларов (почти миллиард гривен), а получить на конкурсе можно значительно больше. И еще у нас есть очень хороший опыт приватизации угольной отрасли — «Павлоградуголь» и «Краснодонуголь». А еще можно продавать «Ровенькиантрацит», «Свердловскантрацит» и пару миллиардов получить спокойно. Есть и весьма ликвидные объекты в энергетике. Но, опять-таки, все зависит от политического решения. Ведь была же в прошлом году приостановлена приватизация «Укртелекома» и Одесского припортового. И сейчас в парламенте имеются поданные народными депутатами законопроекты, ограничивающие продажу «Укртелекома» (25%) и приватизацию припортового. Но я более чем уверен, что после прихода нового правительства, которое получит кредит доверия от парламента, ему обязательно потребуются средства, чтобы не только перекрыть потери от нынешнего политического кризиса, а и обеспечить рост финансовых и экономических показателей в масштабах страны. Фонд должен внести в это свой вклад приватизационными деньгами, арендными поступлениями, а также дивидендами на корпоративные права государства. Фонд госимущества никогда не подводил ни правительство, ни парламент, ни страну в целом. Не подведет и в этот раз. Но по каждому из уникальных стратегических объектов потребуется отдельное политическое решение. Понятно, что на объектах типа базарных киосков такой план приватизации не осуществить. Мы и эти предприятия будем продавать, но нужно понимать, что там преследуются совсем другие цели: главным образом, чтобы они с помощью инвесторов заработали, платили налоги и зарплату. Судьбу государственного бюджета приватизация этих объектов, конечно же, не решит.

Нас часто упрекают в том, что мы, мол, не вели самостоятельной политики. Не наша это функция. Фонд не является органом, принимающим политические решения. Наше ведомство — центральный орган исполнительной власти. Повторяю, исполнительной! А исполнитель не уполномочен принимать политические решения. По всем серьезным объектам мы просто обязаны согласовывать принимаемые решения с парламентом и правительством. Иначе мы поступать не можем. И так будет при любом правительстве. Речь, конечно, не идет о мелких объектах. Эти вопросы, в отличие от судьбы стратегических предприятий, мы имеем полномочия решать сами.

НИ ШАГУ НАЗАД

— Сейчас возникли определенные проблемы в металлургии. И тут же заговорили о том, что «Укррудпром» был недооценен и что такой подход к его приватизации приводит к монополизму на рынке.

— Давайте вспомним, по каким правилам шла продажа этого предприятия. Тем, у кого короткая память, напомню, что парламентом был инициирован и принят соответствующий закон. Я вам когда-то уже говорил, что накануне голосовали политреформу. Для ее принятия не хватило всего лишь несколько, кажется, пяти голосов. А на другой день — закон об «Укррудпроме». Зал выглядел полупустым. И тем не менее за этот закон проголосовало около трехсот народных депутатов. Причем из разных политических лагерей. Их объединил бизнес. И все сказали свое «за». «Укрудпром», в соответствии с принятым законом, продали тем, кто в то время им уже частично владел (как минимум 25% акций). Интересы бизнеса, представленного в парламенте, сомкнулись на том, чтобы сделать эту продажу внутренним делом тех, кто уже работал на этом рынке. На открытую продажу этот объект не поступал, несмотря на наши предложения, хотя в этом случае была бы большая конкуренция, да и потом ее было бы больше на этом рынке. Но закон был принят. Это был чисто парламентский закон, который Фонд просто реализовал. И, если бы не было нынешних политических катаклизмов, то не было бы и такого дерганья на рынке, когда каждый пытается выживать в одиночку. Вот и в железорудной промышленности кто-то решил, воспользовавшись нынешним положением, сорвать хороший куш. Этот «кто-то» не хочет понимать, что сегодня он, возможно, и заработает, но завтра ситуация в экономике может войти в такой финансовый штопор, что рано или поздно затронет, причем больно, и его. Впрочем, при открытой продаже была бы большая конкуренция, и вероятность того, что в такой сложный момент кто-то может сыграть на ценах, была бы минимизирована.

— Вы допускаете, что в стране возможен передел собственности?

— Я бы не придавал разговорам об этом слишком большого значения, ведь то, что говорится в пылу предвыборной борьбы, и то, что потом делается, это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Широко известно определение политика как человека, который сначала рассказывает, что нужно сделать и обещает сделать, а затем, как правило, после выборов рассказывает, почему этого сделать нельзя. Так происходит и у нас. Разговоры о реприватизации, переделе собственности использовались и как элемент политического давления, и в качестве простой риторики, и для большей эмоциональной окраски. Но на самом деле все прекрасно понимают, что политика серьезного передела отодвинет нас еще дальше назад. Ведь подобного «опыта» мы хлебнули, как говорится, полной мерой в 1917 году. Не прошло еще и ста лет, как мы опять взялись за дележ... При этом даже простые разговоры содержат очень опасный дестабилизационный элемент. И я не думаю, что это будет возведено в ранг государственной политики, кто бы ни стал президентом Украины. Хотя отдельные политики высказываются в этом направлении довольно воинственно. Тем не менее по некоторым объектам и ранее, и сейчас, и в будущем возможны положительные решения судов по отношению к нерадивым инвесторам, не выполняющим условия договоров купли-продажи. Но мы просто не имеем морального права запустить конвейер массовой национализации и реприватизации, поскольку такая политика нанесет колоссальный ущерб инвестиционному имиджу нашей страны. К примеру, сейчас почти ничего не покупают. Потому что люди боятся: сегодня купишь — завтра отберут. Веры нет никому. И где гарантия, что на следующих выборах другие политические силы не будут требовать нового передела? Один раз преступив закон, мы создаем прецедент, сеем во всем мире семена недоверия к нашей стране, поскольку то, что сделано один раз, может быть повторено...

— А если обратиться к конкретному объекту, скажем, к «Криворожстали»...

— То же и по «Криворожстали». Игра сыграна. Конкурс был проведен максимально публично и прозрачно, в рамках действующего законодательства, при активном участии представителей министерств и ведомств, местных органов власти, профсоюзов, трудового коллектива, народных депутатов и правоохранительных органов. Продажа этого предприятия была проведена на основе решения, принятого правительством. С учетом этого велась подготовка конкурса и сама продажа. В общей сложности это заняло более года. В результате приватизации этого объекта, с одной стороны, выиграл государственный бюджет, получив более 4,2 млрд. грн., с другой стороны, выиграло само предприятие, обретя стратегическую перспективу своего развития, связанную с приходом серьезного промышленного инвестора, а кроме того, и самое главное, выиграло государство, так как жемчужина металлургии осталась в Украине, в руках национального инвестора.