Под алыми парусами — к новой Феодосии

ГРИН-ЛАНДИЯ

Отправляемся в одно из самых оригинальных мест — Музей им. Александра Грина. Музей основан в 1970 году художником Бродским, который долгие годы был иллюстратором книг писателя. Это культурное заведение представляет собой некое сказочное шоу, сделанное в стилистике «Алых парусов» или «Бегущей по волнам».

Впечатляет рельефная карта на входе, изображающая Грин-Ландию — придуманную Грином страну. В основе, ее, конечно, очертания Крымского полуострова, который послужил художнику моделью.

Девушка в облачке золотистых волос начинает подробно рассказывать биографию писателя.

Александр Степанович Гриневский (полное имя) — потомственный польский дворянин. Отец за участие в польском восстании 1863 года был сослан в Вятскую губернию. Детство Грина протекало в Вятке. Мать рано умерла. Со своей мачехой у него отношения складывались примерно, как у Золушки — со своей.

Первую книжку написал еще в училище, где высмеял своих учителей. Называлась она «Собрание насекомых». Там он под видом естественнонаучных описаний сатирически изобразил школьных наставников. Учителя стишки обнаружили и в благодарность — дали автору по шапке и выгнали.

Увлекся Жюлем Верном и Эдгаром По. В 16 лет удрал в Одессу. Юнгой нанялся на корабль, шедший на Кавказ.

Жизнь все время оказывалась более жесткой штукой, чем в его романтическом представлении о ней. Добравшись однажды до окраины египетской Александрии, он ничего не обнаружил там кроме канав. Возле одной из них наш герой проторчал в недоумении часок-другой. Но даром время не прошло: удивленных матросов ждал подробный рассказ, как в него стреляли бедуины. А уйдя от погони, ловкий юнга успел пококетничать с красавицей-арабкой из гарема.

Однажды юный Грин отправился на Урал. После вопроса отца, что же он там делал, Саша, не моргнув, сообщил, что «примкнул к разбойникам, затем ушел на прииски, где намыл много золота, но успел уже его прокутить». Папа долго глядел сына, пока не протянул: «Да-а... Что из тебя получится — неизвестно.» Теперь мы знаем — великий писатель.

Еще до счастливого обретения своего призвания мысль о разбойниках у Грина неожиданно воплотилась в эсеровской деятельности. Разумеется, никакой прямой связи между цветом алых парусов и знамени борцов за освобождение пролетариата нет. Тем не менее, Грин успел «поиграть в революцию». И даже доигрался до тюрьмы и ссылки.

Александр с агитационной ролью справлялся добросовестно. В Питере сошелся с журналистами. Тут впервые почувствовал, что у него талант не бегать с чужими прокламациями за пазухой, а заниматься собственной прозой.

Судьба и внешность схожа у него с Владимиром Маяковским. И тот и другой, как революционеры-профи прошли тюрьму. И тот и другой бросили нелегальщину ради искусства. У одного партийная кличка Студент, у другого — товарищ Константин. Уйдя от подпольной деятельности, Грин сделал «нелегальной» свою прозу, дав несуществующие в действительности названия даже городам — Зурбаган, Лисс. Грин, в отличие от «горлопана- главаря» никогда не переходил на ор. Идеология быстро стала для него мусором. Она слишком привязана к «грязной повседневщине». В то время как Маяковский взял на себя обязанности «ассенизатора и водовоза эпохи». Грин не мифологизирует действительность как пролетарский поэт, он сам создает мифы. Он — абсолютный идеалист. Но — зоркий, цепкий, сильный.

Из-за идеализма его причисляют к писателям для подростков. Величайшая глупость. Достаточно прочесть из его повести полустраничное описание стены, заросшей зеленью, чтобы понять: ТАК и СТОЛЬКО может видеть только гений. Формула наивного романтизма — его способ защиты, его радужная ширма. Однако птицы, которыми он расписывал ее — живые...

И Грина и Маяковского в финале карьеры «съел» РАПП (Российская Ассоциация Пролетарских Писателей).

Да и на портрете Александр Степанович очень смахивает на Владим Владимыча: та же звериная тоска в глазах. И ни одного изображения с улыбкой...

Популярность росла, но денег не прибавляла. Детское упрямство видеть мир исключительно под романтическим углом зрения — не вписывались в советскую идеологию. А значит — в издания и деньги. РАПП — яркий пример серой массы, усиленной государственной поддержкой. Добили Грина к 1932-му. Умер от тяжелой болезни, практически нищим. Но оставил после себя по названию собственной вещи — БЛИСТАЮЩИЙ МИР!

Теперь об экспозиции. С одинаковой тщательностью воспроизведен кабинет писателя и каюта капитана Гласса. С большим вкусом сделаны макеты парусников и корабельных фонарей. У музея есть своя атмосфера, свое настроение. Все гармонирует. Даже стена в виде барельефа корабля, расположенная неподалеку от входа.

У народа здесь лица становятся просветленными, с приключенческим блеском в глазах. Однако всем тут непередаваемо уютно. То же ощущение возникает, когда читаешь гриновские путешествия. Какими бы испытаниями ни пугал автор читателя — в душе постоянно разлито солнечное тепло.

Что-то в девушке, ведущей нашу экскурсию, было трогательное и неземное. Вдруг меня осенило: она напоминает Ассоль! Как же я мог не сфотографировать ее — реального человека, так похожего на героиню писателя, на фоне его же алых парусов!

УЖАСЫ СТАРИНЫ

Отправились к знаменитой Генуэзской крепости. Сначала на этом месте хозяйничали греки. Поклонялись храму Аполлона. Впоследствии, уже в 1340-х годах эта крепость стала серьезной «военной машиной» генуэзцев.

Но через сто лет она была взята турками. Случилась следующая малоприятная история.

Так просто сломить сопротивление защитников агрессорам не удавалось, но они тайно подкупили армян. 300 армянских семей предали свой город. Договорившись с турками, они открыли ворота оккупантам.

Турки сначала сделали вид, что готовятся их наградить, но прямо во время пира все эти 300 семей вырезали. С обеих сторон — дикое вероломство...

Сейчас здесь расстелен сиреневый палас из цветов. Гуляют козы, туристы и собаки. И ничего не напоминает о безумных кровавостях старины.

ПОБЕРЕЖЬЕ-БАР

Вырываемся из мира древности — на современный пляж. Курортная Феодосия начинает обустраиваться по-новому. На берегу строятся пляжные клубы. Причудливые гипсовые статуи стриптизерши и панкующего дяди с гребнем на полированном черепе — пока первые постоянные «клиенты» будущей диско- площадки. Напротив стройки, возле дороги комично стоит вагончик с надписью будущего шикарного заведения: «Диско». А такой бы «клуб» — и я приобрел. Ну, чтобы важно вывести на визитке: «Владелец клуба».

Туча лбом уперлась в прибрежный песок, и, не выдержав, расплакалась. Словно летающая тарелка, посредине пляжа — остов бара, где мы и укрылись от небольшого дождя.

Там и произошел спор между феодосийской эксурсоводшей и журналистом из Одессы о качестве отдыхе в их краях:

— А у нас меленький и беленький песочек, — хвалится феодисийка.

— А у нас хоть и ракушечный, но разных расцветок, на выбор, — парирует одессит.

— Да у вас в Одессе вообще вода грязная! Вы туда сбрасываете отходы! — наносит удар экскурсовод.

— А мы отходы за валюту на Запад сплавляем. Они там уже ценятся больше, чем доходы!

После такого нахального выпада дама не выдерживает и хохочет, понимая, что логикой одесских ребят не одолеть. Только их же оружием — юмором!

Читайте продолжение в следующем пятничном номере. Вас ждет рассказ о музее Океанографии и отчет о посещении морской буровой на вертолете.