Шаг из «каменного века»

Институт хирургии и трансплантологии в очередной раз принес «очко» престижу украинской медицины. Четыре недели назад здесь была проведена уникальная операция, о которой из-за понятного суеверия решились рассказать только сейчас. Когда врачи уже с уверенностью могут сказать: пациент вне опасности. Маленькой Рите из Симферополя всего 9 месяцев. Поставленный крымскими медиками диагноз «врожденная артезия желчных протоков», по сути, можно было воспринимать как приговор. В большинстве случаев обычная операция не приносит никаких результатов, а медицинская статистика фиксирует почти стопроцентную летальность. На Западе, правда, уже давно знают и умеют с этим бороться. К примеру, в Брюсселе, заплатив «всего» 85 тысяч евро, маленькому пациенту успешно сделают пересадку части печени родителя с аналогичной группой крови. В Москве подобную процедуру оценивают в 50 тысяч долларов, но в то же время за нее берутся, когда пациент весит более восьми килограммов. От маленькой Риты там отказались сразу: всего шесть килограммов, и вес, несмотря на обильное питание, не прибавляется.

Понять российских врачей несложно: сказать, что операция сложная и рискованная — не сказать ничего. Только нити, которыми детям пришивают донорскую часть органа, можно рассмотреть лишь через супермощное увеличительное стекло. Помимо того, необходим опыт оперирования столь юных пациентов, специальные дыхательные аппараты, так называемые иммуносупресоры (чтобы не отторгалась неродная ткань), обязательное участие педиатра и длинный перечень медикаментов, стоимость которых составляет более 32 тысяч долларов.

В Украине решили рискнуть. Хотя, как рассказывает директор Института хирургии и трансплантологии, член-корреспондент НАН и АМН Украины Валерий Саенко, с точки зрения профессионализма, врачи были абсолютно готовы. Как-никак, стажировка в Японии (мировой столице трансплантологии печени) и в США, опыт пересадки этого органа взрослым пациентам. Единственной проблемой, понятное дело, оказались 35 тысяч долларов — себестоимость операции без оплаты труда врачей, которые вынуждены были простоять у операционного стола 18 часов. Однако семье Быковых из Крыма повезло: половину необходимой суммы предоставил глава парламентского комитета по делам инвалидов Валерий Сушкевич, а половину — спонсоры.

Словом, можно было бы говорить о хэппи-энде. 22-летняя мама Ирина успешно перенесла операцию по забору части печени, которая благодаря, в первую очередь, доктору медицинских наук Олегу Котенко успешно прижилась в организме маленькой Риты. По данным ПАГа и Охматдета, ежегодно в таких операциях нуждается около 20 малышей. Но в Институте хирургии и трансплантологии уверяют: мы в силах пустить их на поток. Разве что остается проблема, о которой неоднократно писал «День» и которая неизменно сопровождает украинскую трансплантологию. А именно — дефицит донорских органов. По словам В. Саенко, намного проще и дешевле работать с органами умерших людей. Скажем, забор почки можно совершить в течение 15 часов, и она без проблем приживется в организме реципиента. В то же время из 15 пересадок, сделанных в Украине, лишь 4 органа были предоставлены не родственниками. В остальных случаях себестоимость операции умножалась на два — приходилось доставать 30 литров плазмы и 10 литров крови, дважды работать анестезиологам, закупать в большем объеме медикаменты. Зато в Польше, к примеру, каждый гражданин страны — потенциальный донор. Если кто-то с этим не согласен, ему достаточно сообщить в профильную службу. Они вносят отказника в электронную базу данных, что автоматически исключает его донорство. В США работает другой вариант. При получении паспорта или водительских прав у человека интересуются: согласен ли он после своей смерти спасти жизнь другому человеку. Даже в мусульманском Иране за 10 лет было сделано 13 тысяч пересадок почки. Там решили стимулировать прижизненное донорство посредством материального вознаграждения: спасешь жизнь ближнему — получишь 5 тысяч долларов. Другими словами, во всем мире право выбора остается за донором, а не его родственниками.

В Украине же решают именно они, причем пропаганда донорства у нас практически отсутствует. Бывает, что в Институт хирургии и трансплантологии звонят из близлежащих к Киеву регионов (Житомирской, Черкасской, Черниговской областей) и просят найти доноров, а потом сделать пересадку. «Мы с радостью проведем операцию, — говорит В. Саенко, — но ведь на местах могли бы сами поискать доноров, с учетом того, что проблем с транспортировкой нет».

Правда, существует мнение, что Украине тратить силы и средства на трансплантологию не стоит. Дескать, в стране, медицинский бюджет которой составляет всего 2,7% от ВВП (на Западе — не менее 10%), это выглядит чистой воды бахвальством. Да и смертность тех, кто пережил пересадку, пока остается высокой, отчасти потому, что районные бюджеты не могут обеспечить постоперационную поддержу. Однако контраргумент к данному мнению найти несложно. Действительно, процедура трансплантации, например, почки обходится в 30 тысяч гривен. Но в противном случае пациент вынужден трижды в неделю проходить очистку крови, которая только в год обойдется уже в 60 тысяч гривен, государство будет выплачивать ему пособие по инвалидности, а «скорая» — выезжать чуть ли не каждую неделю. К тому же, подобные операции — это имидж страны. Уже сегодня ученые-медики прогнозируют, что, игнорируя исследования по генетике, Украина в обозримом будущем может оказаться в каменном веке. А не делать операции, которые на Западе считаются нормой с конца 80-х, — уже «записаться» в этот самый каменный век. Так что тот факт, что в бюджете Академии медицинских наук Украины впервые запланированы средства на высокотехнологичные операции, не может не радовать: у Украины появился шанс заговорить не только о своем потенциале, но и о имеющихся в наличии достижениях.