Непогода с моралью

О, дивный новый мир! Мир, где нет погоды, а есть — глобальное потепление. Где новый ледниковый период случается как нечто само собой разумеющееся. Где крупная международная кинокорпорация финансирует фильм с определенной радикально-экологической (читай — антиглобалистской) начинкой.

Вот такая реальность и царит в блокбастере «Послезавтра», долго и обстоятельно раскручивавшемся чуть ли не с начала сезона. Фильм снят Роландом Эммерихом, мастером зрелищных многобюджетных игрушек, где все горит, сталкивается и взрывается в масштабе никак не меньшем межконтинентального (достаточно вспомнить его же «День независимости»). В «Послезавтра» с Америкой и остальной планетой заодно вновь происходит колоссальная разрушительная напасть, только на сей раз не инопланетная, а климатическая. Всюду тайфуны, торнадо, адские штормы и снегопады. Снято все это, как обычно у Эммериха, бесподобно. Великолепен Лос-Анджелес, пожираемый чудовищными смерчами. Еще более впечатляют кадры наводнения в Нью-Йорке. Мастера спецэффектов потрудились на славу, что и говорить. Изюминка в этом нагромождении атмосферных кошмаров — неописуемый морозный циклон, питаемый воздухом из верхних слоев, граничащих непосредственно с космосом. То есть, казалось бы, после всех катаклизмов обрушить на Нью-Йорк что-нибудь еще было сложно, но Эммерих придумал: небоскребы и стены моментально покрывает глубокая изморозь, настолько убедительная, что, кажется, даже в кинозале становится холодно.

Однако, конечно же, спецэффекты не могут заменить главное — людей, актеров, играющих маленьких хомо сапиенсов, оказавшихся в этой передряге. От изображения катастроф, даже самого живописного, можно быстро устать. Нужна история, внятная и полная теплых человеческих эмоций. Лучше всего на таком грандиозном фоне решаются личные, семейные проблемы. Подходят любые парные конструкции, которые так обожает Голливуд: он — она (любовники, муж с женой, невеста с женихом, мать с сыном), он — он (братья, давние друзья, коллеги-конкуренты по работе, начальник — подчиненный). Эммерих в той или иной мере эксплуатирует все эти персонажные клише, но на первый план выводит пару отец — сын. Отношения у них явно не складываются, ибо отец, увлеченный трудоголик, семье предпочитает работу. У отпрыска же — первая влюбленность и прочие пубертатные напасти. Одним словом, все как у людей. И, вот что интересно, что всегда подкупает в этих рационально просчитанных голливудских фильмах — западную цивилизацию спасает, по сути, именно любовь отца к своему сыну, обычное и понятное чувство. Без всяких разговоров о духовности или долге. Просто — отец хочет спасти свое чадо и идет по снежной, смертельно опасной пустыне, рискуя своей жизнью и жизнями попутчиков. Естественно, у такой истории не может быть иного конца, кроме счастливого. Ибо — что такое разгул даже самых сокрушительных природных сил по сравнению с этим негромким и неистребимым пафосом фамильного очага?

Потому-то никакой катастрофе Америку не одолеть. И, как ни критикуй Голливуд, он не проиграет — по той причине, что всегда остается и будет оставаться в моральном большинстве. Такая вот мораль у в общем-то стандартной и суховатой сказки Эммериха.

Среди всего прочего, киевская премьера «Послезавтра» явила собой, по крайней мере, отсрочку иной катастрофы, на сей раз муниципального масштаба, ибо проходила в кинотеатре «Жовтень», специально к этому дню открывшему второй зал. Быть может, расширение пространства сеансов как- то повлияет на позицию городских властей, стремящихся насильственно перепрофилировать любимый как киногурманами, так и массовым зрителем театр в нечто далекое от культуры. Теперь все-таки есть надежда, что до этого не дойдет: ведь чиновники — изредка — бывают более вменяемыми, чем погода…