На бетонном проливе
В аэропорту шла посадка на большой пассажирский лайнер. Хотя самолет стоял относительно далеко от вокзала — метрах в 300—400, автобусы почему-то не подали. Как всегда, пассажиры почти бегом пересекли бетонное пространство и столпились вокруг трапа, ожидая разрешения входить в самолет. Постепенно, однако, сотни голов, одна за другой, повернулись в другую сторону и сосредоточились на двух фигурах, которые на удивление неспешно направлялись от аэровокзала через бетонное поле к тому же самолету.
Это были, очевидно, супруги, двое очень старых людей. Каждый из них опирался на ортопедическую палку; мужчина держал палку в левой руке, а женщина — в правой. И они двигались, поддерживая друг друга свободными руками. Шли чрезвычайно медленно — с каждым шагом продвигаясь только на половину ступни и останавливаясь после каждого шага, чтобы восстановить шаткое равновесие. У мужчины за плечами был маленький рюкзак, из которого выглядывала неудачно сложенная женская кофта. Периодически, после нескольких шагов женщина доставала из кармана платок и вытирала своему товарищу лоб. Потом они опять опирались друг на друга и пускались в дальнейший путь. Несмотря на весьма преклонный возраст и очевидную физическую слабость, эти люди поразительно напоминали двух детей, которые забрели в дебри нашего немилосердного безразличного мира. Они шли, словно остались одни на опустошенной планете — только товарищ сбоку и бетонная пустыня вокруг. А еще — стоглазая толпа-чудовище, где-то там вдали, на другом берегу.
Это была такая патетичная картина, что пассажиры забыли даже о необходимости «брать штурмом» трап — толпа словно замерла и не сводила со стариков своих разноцветных глаз. Когда храбрые путешественники подошли ближе и уже можно было увидеть их лица, стало понятно, каких не только физических, но и моральных усилий стоила им подобная «экспозиция» — каждый носил горькую напряженную, но улыбающуюся маску, которая, казалось, говорила: «Мы — как все! Мы независимы! Едем по своим делам! А от вас нам ничего не нужно!»
Пассажирами самолета, как всегда, были очень разные люди. Украинцы, россияне, немало англоязычных людей, как западных, так и восточных, молодые, старики, богато одетые и не очень. И ни один из них — ни один! — не сделал хотя бы несколько шагов навстречу этим героям жизни — драматичным героям ее последнего действия. Хотя бы для того, чтобы ответить на тихую улыбку, или поднести полупустой рюкзак, или предложить две своих здоровых руки для символической поддержки. Только стояли и смотрели; некоторые иронично и пренебрежительно усмехались — вот это зрелище! Дескать, куда и зачем им лететь — сидели бы себе дома, а то еще рассыплются по дороге. Впрочем, вскоре началась посадка и одинокие путешественники были мгновенно забыты — общественность ринулась к трапу. Высадкой тех двух пассажиров занималась команда самолета — кто-то им все-таки подсказал. К тому времени пассажирам было некогда вспоминать сюрреалистическую мизансцену: скорее, скорее, скорее — в другой транспорт, в другое место, к другим делам и развлечениям. Пусть старость справляется сама с собой, как может: «Это ее проблемы! Не наши!». (Из поколения в поколение, от Адама и Евы люди делают эту одну и ту же ошибку).
Старые больные и одинокие супруги среди космополитичной толпы аэропорта — это символ цивилизации, которую почему-то принято называть «христианской». И кто собственно сказал, что мы живем в «цивилизованном» мире? Мире, где среди благополучных и безразличных людей блуждают нищие, больные, бездомные, отверженные, как старые, так и малые. Не точно ли так, на слабых ногах и со слабыми глазами, пытаются поспеть за богатыми — пересечь широкий голый бетон — бедные страны сего мира? Страны, в которой обитает большая часть человечества.
Я все думаю: куда, собственно, ехали те старики? «Куда их несла лихая година», как говорила моя бабушка? Может провести на тот свет своего последнего друга-ровесника или навестить старых и бессильных родственников? Или в санаторий на лечение? Иногда же, вспоминая тихо улыбающиеся лица тех действительно мужественных людей, мне кажется, что дело в другом. Что, возможно, они решили посетить места, где когда-то давно были молоды и счастливы. Или еще иначе — в один прекрасный день, несмотря на болезни и слабости, они собрали старый рюкзак, с которым путешествовали в молодости, заперли пропахшую лекарствами квартирку и опять, как когда- то, храбро поехали в белый свет — чтобы еще раз увидеть что-то невиданное и волшебное. Не зря философы утверждают, что душа человека сдается последней. Конечно, если человеку повезет (обратное также справедливо).
